Локки 7. Потомок бога (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 39

Несколько смертных за столом вскинули конечности. Среди них оказался смутно знакомый мне мужчина с измождённым лицом и запавшими глазами.

— Напомните-ка, кто вы такой? Мы определённо виделись раньше, — бросил я ему, задумчиво хмуря лоб.

— Граф Рыльский, — прохрипел тот, глядя на меня с болью во взгляде.

Прочие смертные притихли, искоса поглядывая на нас с графом, словно чего-то ждали. Кто-то даже невзначай отодвинулся от Рыльского, будто тот был пороховой бочкой, чей запал уже тлел.

— А-а-а, припоминаю вас, — покивал я, откинувшись на спинку стула. — Вы славно сражались в Брек-Гане.

Я растянул губы в улыбке, фигурально выражаясь, протянув мужчине руку мира, несмотря на то что он пытался испортить мою репутацию с помощью коллеги Ангелины. Тот подбросил мне молитву, восхваляющую богиню Маммону. Однако всё закончилось благополучно для меня.

Конечно, часть моей тёмной души настырно твердила, что графу надо жестоко отомстить. Впрочем, ему уже жизнь отомстила. Буквально несколько минут назад мне стало известно, что погиб его сын Рыльский-младший. Тяжёлый удар для старого графа. Посему я посчитал, что мы в расчёте. Да и не хотелось мне терять опытного полководца в преддверии грандиозной битвы с бесчисленной ордой Хаоса.

Однако Фенрир его знает, что думал сам аристократ. И никто из сидящих за столом людей не знал, какие мысли бродят в голове графа. Потому-то в палатке нарастало предгрозовое напряжение, аж воздух сгустился. Его можно было резать ножом. Кто-то начал тяжело дышать. А в глазах старого графа разгорелись искры, готовые поджечь порох мести.

Но внезапно он весь как-то сдулся и вяло проронил:

— Благодарю за похвалу, Рука императора.

— И примите мои соболезнования. Ваш сын был хорошим человеком и отменным воином, — добавил я и изобразил тень искренней печали на лице.

Рыльский молча кивнул и отвёл взгляд, словно дуэлянт, опустивший шпагу в жесте отказа от сражения.

Тотчас напряжение начало улетучиваться, а высшие офицеры принялись понятливо переглядываться, смекнув, что граф не будет искать мести. Его решение вызвало у смертных неоднозначную реакцию: удивлённые взгляды, презрительно изогнутые губы, одобрительные кивки.

Но сам Рыльский ни на кого не обращал внимания. Он вдруг поднял голову и сухо по-военному спросил, переводя тему:

— Разрешите узнать причину вашего появления в нашем лагере, Рука императора?

— Надо сверить часы, то бишь поведать друг другу наши действия во время грядущей битвы, — ответил я, отмахнувшись от какой-то непочтительной мушки, лезущей мне в глаза.

Офицеры закивали. Дескать, да, важное дело.

Тут же на столе появились подробные карты местности, изрисованные красными квадратиками и чёрными кругами. Они изображали наши войска и орду противника.

Я принялся изучать карты, слушая хриплый сильный голос главнокомандующего. Тот рассказывал мне, как, когда и кто первым нанесёт удар по орде, и что за ним последует. В общем, он поведал основной план битвы.

— А есть ли планы «Б», «В», «Г»? Вы же сами знаете, господа, что все планы хороши на бумаге, а как доходит до битвы, так всё летит Чернобогу в пасть, — хмуро проговорил я, попутно глянув на собравшихся через «Пожирателя веры».

Люди испускали туман разной насыщенности и всех цветов радуги, но чёрный отсутствовал.

Между тем главнокомандующий заверил меня, что у него есть план чуть ли не на каждую букву алфавита. И он коротко пересказал мне едва ли не каждый из них, потратив часа два. Над Пустошью, кажется, уже светать начало.

— Что ж, я услышал всё, что хотел. Битва, вероятнее всего, случится в ближайшие день-два, но я уже сейчас хочу сказать вам пару напутственных слов. Вы все люди почтённые, в возрасте, но во время сражения прожитые годы покажутся вам мгновениями, будет казаться, что вы всю жизнь шли именно к этому мгновению, так что не упустите его. Станьте героями! Ведь истинное бессмертие — это остаться в памяти людей и потомков. Чтобы ваши внуки и правнуки сидели в гостиной за столом, пили чай и между делом с гордостью вспоминали, к примеру, Ивана Иваныча, который в битве при Пальцах великана отдал всё, чтобы империя одолела Хаос. Чтобы ваши потомки росли, стараясь быть похожими на своего великого предка! Чтобы говорили: «Эх, а вот Иван Иваныч в два счёта разобрался бы с этим медведем, магом, монстром или любой другой хернёй!» — горячо закончил я и ударил ладонью по столу так, что аж карты подпрыгнули.

И признаться, речь мне удалась. Пусть она и была коротенькой, но народ загорелся. Глаза людей засверкали, пальцы сжались в кулаки, а кожа туго натянулась на играющих желваках. Офицеров проняло, хотя, по их мерках, речь произнёс практически мальчишка, мало чего знающий о бессмертии, войне и героях.

Однако из палатки я вышел под гром аплодисментов и жаркие заверения в том, что имперцы скорее помрут, захлебнуться кровью, но не проиграют Хаосу, а вырвут ему кишки и ими же задушат его!

Солнце к этому мгновению действительно уже начало пробуждаться. Горизонт оказался окрашен бледно-алым цветом. Нарастала жара и усиливалось марево, подрагивающее над песком.

Я потянул носом воздух и почувствовал, как ужасно смердит от пропитанной кровью и потом одежды. Аж глаза заслезились. Но у меня не было возможности переодеться. Да и времени тоже не было. Посему я наплевал на вонь и подозвал взмахом руки молоденького адъютанта, караулившего у палатки главнокомандующего.

— Милейший, ты знаешь, где обитают графиня Белова и баронесса Огнева?

— Да, Рука императора. Вас проводить? — бойко ответил тот, глядя на меня восхищёнными глазами.

— Хм, а откуда ты знаешь, где они? — подозрительно сощурился я. — Лагерь ведь огромен. И тут полно таких графинь и баронесс.

— Главнокомандующий предвосхитил ваше желание поговорить с этими дамами, так что ещё полчаса назад дал мне приказ разыскать их.

— А он молодец, соображает, — пробормотал я. — Ладно, веди.

Адъютант в новенькой форме энергичной походкой двинулся между палатками с развевающимися на лёгком ветру стягами империи.

Я пошёл за ним, ловя на себя взгляды усталых солдат, измученных ночными налётами. Но все они бодро приветствовали меня, вскидывая руки, сжатые в кулак. Тут и там звучало моё имя. А во взглядах людей сквозила надежда, что я каким-то чудесным образом помогу им одолеть Хаос с минимальными потерями. Ведь о Руке императора уже ходили легенды, что он поразительно хитёр и может объегорить даже самого Чернобога. Мол, брось Громова связанным цепями в глубокий омут с кровожадными русалками, так он выплывет из него с сундуком золота подмышкой и гроздью грудастых красоток-принцесс на шее.

— Вот их палатка, — указал адъютант. — Вас подождать?

— Нет, можешь быть свободен.

Тот козырнул и отправился прочь, держа спину идеально прямой.

— Тук-тук, можно войти? — спросил я, стоя у опущенного полога.

— Проходите, Рука императора, — раздался чуть взволнованный, но совсем не удивлённый голос Беловой.

Я проскользнул в палатку, окунувшись в царство идеальной чистоты, порядка и приятного цветочного запаха.

Девицы восседали на складных стульях около небольшого походного столика. И обе уже успели прихорошиться: безукоризненные причёски, отглаженная форма, чистые, без следов сна лица.

— А вы что не спите? Ждёте кого-то? Хотя чего это я? Зло же никогда не дремлет, — пошутил я, пытаясь растопить некую холодность, повисшую между нами.

Подобное бывает, когда люди давно не видели друг друга и за это время случилась уйма важных событий, таких, к примеру, как получение мной статуса Руки императора.

— Вот меньше всего, Громов, я скучала по твоим шуточкам, — усмехнулась Белова, тепло улыбнувшись мне глазами.

Кажись, моя не самая остроумная шутка всё-таки вернула нас в те времена, когда всё было проще и дружелюбнее.

— А я, признаться, порой вспоминала твои самые удачные шутки, но не могла выудить из памяти ни одной, — иронично вставила красавица-мулатка Огнева, откинув со лба прядь жгучих чёрных волос.