Чудовище - Даунхэм Дженни - Страница 39

– Нет, что ты. Он меня ненавидит. Он бы скорее отрубил себе руку.

– Тогда что?

Как объяснить, когда слова переполняют? Того и гляди, меня вырвет ими на ковер Мерьем. Джон причинял маме боль, я психовала и выглядела чудовищем, все говорили, зачем так горячиться, успокойся ты. Потом-то мне тоже казалось, что в его поступке не было ничего страшного, и я думала – наверное, люди правы, я действительно чудовище.

– Так что он делает? – спросил Бен.

Комната отодвинулась, у меня застыла кровь.

– Неси свою камеру.

– Что?

Я обернулась к нему.

– Будешь меня снимать.

– Зачем?

– Ты же хотел сделать совместный проект.

– Ну не сейчас же.

– А когда? – Я слышала собственное дыхание, словно морской прилив. – Я не хочу когда-нибудь об этом забыть.

– О чем?

– О том, что он творит. О том, кто он такой на самом деле. Я много лет мельком замечала за ним что-то такое, вчера же увидела ясно. Он подкупает людей улыбками, точно взятками или наркотой, подсаживает на них. И играет в горячо-холодно, так что никогда не знаешь, что он еще выкинет. То ты идиотка, то молодчина. Не разрешает маме заводить друзей, выйти на работу, открыть собственный счет в банке, а если она жалуется, обзывает ее и грозится отобрать у нее Айрис. Заставил меня подписать договор о примерном поведении и вывесил на холодильник. Вынуждает нас продать квартиру, у него все пароли от телека, вайфая и телефонов, а если мы действуем ему на нервы, он прячет наши вещи в сейф. Пожалуйста, Бен, принеси камеру. Почему ты меня не снимаешь?

– Потому что мне неловко.

– Вот и твоей маме это тоже не понравилось. Но я должна об этом рассказать, пока не забыла. Это его коронный трюк – сделать так, чтобы ты забыл его художества и снова ему поверил. – Я схватила Бена за руку. – Он отправил меня к психиатру и хочет, чтобы мне выписали успокоительные.

– Это же просто смешно.

– А я тебе о чем! Если он добьется своего, некому будет защитить маму и Айрис.

– Он не может заставить тебя принимать лекарства. Это же дикость какая-то.

– Не жалей меня.

– А я и не жалею, – ответил Бен. – Я злюсь.

– Он ни разу и пальцем не тронул ни меня, ни маму. Он действует потихоньку, как фокусник с дымом и зеркалами. Крадет все хорошее, что есть в тебе, и подменяет страхом. Ты же хотел снять кино про страх? Так вот сделай фильм о тайных проделках Джона. Потому что никто их не видит, не верит, что Джон способен на такое, и не хочет об этом слышать.

– Я верю, – сказал Бен.

– Тогда неси камеру.

Я не заметила, как вошла Мерьем и уронила сумки на ковер.

– Что происходит?

– Блин, мам, ты не вовремя, – ответил Бен.

– Почему? – удивилась Мерьем. – В чем дело? Лекс, ты чего так рано?

– Я отравила Джона.

Бен посмотрел на маму.

– Нет.

– Она что, пьяная? – спросила у него Мерьем.

– Мам, ну хватит, не начинай, – ответил Бен.

– Или под кайфом?

Бен бросил на Мерьем сердитый взгляд.

– На нервах она, вот и все. Всю ночь проторчала на кладбище.

Мерьем смягчилась, подошла и обняла меня.

– Почему же ты не пришла к нам?

Она погладила меня по голове, я растаяла и прильнула к ней, точно котенок. Как бы я хотела быть ее котом, чтобы она всегда меня гладила.

– Приходи в любое время, – сказала Мерьем. – Джон хоть знает, что тебя всю ночь не было?

– Я ему не сказала. Разгромила кухню и сбежала.

Мерьем вздрогнула.

– То есть как разгромила?

– В порядке самозащиты.

– Я должна позвонить твоей маме. Ты знаешь, что она едет домой?

– Да, Джон ее подкупил.

– По-моему, она просто волнуется из-за того, что ты так сильно расстроилась.

Я покачала головой.

– Как же. Ей просто польстило, что он потратил кучу денег на цветы.

– И все-таки я ей позвоню.

– Ладно. Ей все равно понадобится дружеская поддержка, когда я скажу, что Джон злой колдун.

– Что?

– Ничего, – перебил Бен, – она на нервах, мам, я же тебе сказал. Не вмешивайся ты в это, а?

– Нет, Бен. За последние двадцать четыре часа мы с мамой Лекс несколько раз созванивались, так что я немного в курсе происходящего. Лекс, наверное, совсем продрогла, сделай ей чаю.

Бен, как хороший и послушный мальчик, отправился выполнять мамину просьбу, но то и дело задумчиво поглядывал на меня, и я понимала, что мы с ним еще поговорим. Снимем видео, отправим на телеканалы и в газеты. Я такое видела в кино.

Мерьем вышла, чтобы позвонить. Я подошла к окну, подышала на стекло, нарисовала на запотевшем пятне змею. А рядом цветок.

– Я поверю всему, что ты мне расскажешь, Лекс, – пообещал Бен.

В жизни не слышала ничего приятнее. Это даже лучше, чем признание Касса, что я буду его отвлекать: мало ли скольким девицам он это говорил. Я повернулась к Бену, чтобы сказать, как много значат для меня его слова, но вернулась Мерьем и сурово посмотрела на меня.

– Твоя мама застряла в пробке, – сказала она. – Я сообщила Джону, что ты у нас, и предложила привезти тебя домой. Он попросил помочь ему убрать на кухне.

Стоило ей поговорить с Джоном, и она тут же переменилась. Взгляд стал как каменный. Мерьем положила руку мне на щеку и заставила посмотреть на нее.

– Что ты добавила ему в кофе?

«Вот и все», – подумала я. Сейчас меня арестуют.

– Ну, это сложно объяснить… – начала я.

– Слабительное, – перебил меня Бен, подошел сзади и взял меня за плечо. – Джон вел себя как козел.

– Разве можно так делать! – ужаснулась Мерьем. – Это же ужасно.

Не ужаснее яда.

– Она все равно не дала ему выпить тот кофе, мам. – Бен заговорщически сжал мое плечо. – Хотя явно стоило.

Мерьем неуверенно посмотрела на нас и кивнула.

– Ладно, я с ним поговорю, объясню, что ты переволновалась. Поехали, поможем ему убрать кухню, а потом я отвезу вас в школу.

– Не бросайте нас, пожалуйста, – попросила я Мерьем. – Вы единственная мамина подруга.

Она медленно покачала головой.

– Я ни за что вас не брошу.

26

Мы с Айрис сидели на основании колонны у парадной лестницы, болтали ногами, глазели по сторонам – на проезжавшие мимо машины, на пешеходов, на киоск, в который как раз привезли свежие газеты и журналы, на меняющий сигналы светофор. Когда смотришь на обычные вещи, как-то успокаиваешься.

– Весело было в Брайтоне? – спросила я.

– Да прям.

– Что же вы делали целый день?

– Посидели в кафе. Погуляли. Попали под дождь.

Я знала, нехорошо радоваться из-за того, что сестренка скучала, но все-таки обрадовалась.

– Мне пришлось весь день проходить в пижаме, – добавила Айрис, – потому что у меня не было с собой нормальной одежды. В общем, жуть.

– Зато вы с мамой побыли вместе.

Мы помолчали, поскольку, как ни крути, из нас двоих мама выбрала именно Айрис.

– А как тебе мама объяснила, почему вы уезжаете из Лондона? – поинтересовалась я. – Ты же, наверное, удивилась, когда она сообщила, что ты сегодня в школу не пойдешь. Что она сказала?

– Что мы едем на день погулять.

– А я почему не с вами?

– Мама сказала, ты не хочешь.

У меня перехватило дыхание.

– Чушь. Она меня даже не спрашивала. Я проснулась, а вас нет.

Айрис грустно покачала головой.

– Я не хотела ехать. Было скучно. Весь день никаких развлечений, а вечером, когда мы добрались до той дурацкой гостиницы, мама все время кому-то звонила.

– Кому?

– Мерьем. Они секретничали.

– О чем?

Айрис пожала плечами и ударила ногами по колонне. Прикусила губу. Поковыряла дырку на колене джинсов.

– О чем они говорили?

Айрис покосилась на меня, и по ее лицу я догадалась, что сестра услышала нечто, что не предназначалось для ее ушей, ей очень хочется мне об этом рассказать, но вряд ли стоит это делать.

– Скажи мне на ушко, – попросила я. – Тогда не считается.