Чудовище - Даунхэм Дженни - Страница 22

И добавил, мол, все кончено, потому что она его обманула. «Ну и пусть катится, – сказала Мерьем, – не нужен он тебе». Но мама без него задыхалась. Так что когда Джон ей написал и предложил компромисс, она с радостью согласилась. А я на выходные стала уезжать к дедушке.

– Может, дело вовсе не во мне, – сказала я.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, синдром у Джона.

– Какой еще синдром?

– Такой, из-за которого всем вокруг плохо.

Эти слова прозвучали смешно и по-детски. Но я правда так думала. В одной комнате с Джоном я себя чувствую так, словно заметила у кого-то в вагоне метро торчащие из сумки провода от бомбы.

– Что толку разговаривать с мамой, это не поможет, – сказала я.

– Ну а вдруг.

– Разве что убедить ее не выходить за него замуж.

Судя по лицу Мерьем, ей было неловко.

– Она его любит, Лекс. Она столько лет ждала этой свадьбы.

– На вечеринке он заигрывал с практиканткой с работы.

– И как ты это докажешь?

– А вы скажите маме, что видели их. И пусть она его выгонит.

– То, о чем ты просишь, неразумно.

Я вскинула руки вверх.

– Так что же мне делать?

– Давай я поговорю с твоей мамой.

– Без толку: она делает все, что он скажет. Вы и сами это знаете.

Она молча смотрела на меня. Дождь перестал. Я вдруг представила, как Мерьем схватит пальто, помчится к нам и заявит Джону, что со мной все в порядке и меня не надо лечить. А потом позовет нас с мамой и Айрис пожить у нее. Но, разумеется, этого не будет. На вечеринке Мерьем всех боялась. Чтобы хотя бы набраться смелости заговорить с гостями Джона, ей пришлось представить их на унитазе. Да и с мамой они теперь почти не общаются. Разве же это подруга?

Я натянула куртку.

– Не уходи, – попросила Мерьем.

Но если я опоздаю домой к назначенному часу, нарушу договор. А я не могу допустить, чтобы меня сегодня же отправили к доктору: Касс обещал прийти на ужин, и я хотела снова его поцеловать.

– Я с радостью поговорю с твоей мамой, – сказала Мерьем. – Но я не стану наезжать на Джона, тем более перед их свадьбой.

– Можно в туалет?

Она грустно кивнула. Мерьем не хуже меня понимала, что тут ничем не поможешь.

Бен занимал прежнюю свою комнату – на втором этаже у ванной. Дверь была открыта, а на стене, как я и надеялась, висел план подготовки к экзаменам. Я сфотографировала его. Выглядел план совсем не так, как у Керис с ее погоней за отличными оценками, яркими пометками и цветной маркировкой, но Бен собирался сдавать почти те же предметы, что и я, так что сойдет – лишь бы убедить Джона, что я несколько часов работала над планом.

А возле расписания висел список десяти наших главных страхов для фильма. Первым номером значился «сам страх». И рядом цитата: «Сильнее всего нас пугает страх как таковой».

Далее в списке был страх, что тебя похоронят заживо, страх сгореть заживо, оказаться на необитаемом острове, попасть в авиакатастрофу. Шестым пунктом стояли страшные животные и насекомые.

Седьмым – оказаться затерянным в космосе, потом зомби-апокалипсис, потом проснуться в аду. И ни слова о том, как страшно, когда тебя лапает пьяный мужик, когда тебе угрожают, что покажут врачу или снова и снова повторяют, что ты ненормальная.

Я бы включила в список совсем другое.

Однако же сфотографировала десятый пункт. «Неизвестность».

Рядом была еще одна цитата: «Беда всегда случается неожиданно».

16

Когда Айрис было четыре, а мне тринадцать, я пообещала показать ей тайное место. Отвела ее за руку вниз по лестнице в сад и спросила, не догадывается ли она, где оно находится.

Айрис оглядела лужайку и приземистые кусты у сарая.

– Ты прячешься в кустах?

– Лучше, – ответила я. – На дереве.

– Тоже мне, секрет! Про дерево я давно знаю. Чепуха!

– Спорим, ты не знаешь, что это ясень. Считается, что ясень оберегает от злых духов. И наверняка ты не знаешь, как на него залезть без лестницы. Этого даже твой папа не знает. У земли же нет веток, видишь? Думаешь, я наверх взлетаю?

Айрис нахмурилась.

– Там привязана веревка?

– Нет. А на стену можно только спрыгнуть с дерева, обратно перебраться не получится.

Айрис любопытно приподнялась на цыпочки, силясь разглядеть, что там наверху, в кроне.

– У тебя есть тайный батут?

– Я научу тебя одной хитрости. Но только обещай, что никому не скажешь, ладно? Об этом знаем только мы с Кассом. Ну что, по рукам?

Айрис серьезно кивнула и протянула мне ручку.

– Обещаю.

Мы подошли к дереву. Из окна квартиры доносились крики. Айрис крепче вцепилась в мою ладонь, и я догадалась, что она все слышит. Я велела ей сосредоточиться на дереве. Объяснила, что я уже все проверила, оно не гнилое, не сухое, но на другие деревья так залезать не надо, потому что может подломиться ветка. И посоветовала ей настроиться на лучшее.

– Что это значит?

– Это значит, что не нужно бояться пробовать. Надо лишь набраться храбрости, как перед балетными выступлениями.

– У меня всегда перед ними ноги от страха дрожат.

– Но ты же все равно пересиливаешь страх и выходишь на сцену, верно?

Она коснулась узловатой растрескавшейся коры.

– Привет, дерево, – поздоровалась Айрис, и мне это понравилось.

– Помнишь, как оно называется?

– Ясень.

– Правильно. А теперь смотри в оба.

Я вытащила из кармана длинную тряпку и показала Айрис, как сделать петлю для запястья.

– Можешь брать ее в любое время, – сказала я. – Я покажу тебе, где ее прячу.

Я просунула левую руку в петлю и затянула узел. Свободный конец обвела вокруг ствола, захватила правой рукой и плотно обмотала кулак тряпкой. Поставила одну ногу на дерево, перекинула тряпку выше, подтянулась и поставила вторую ногу на ствол.

– Сперва нужно потренироваться – простоять так целую минуту, – пояснила я, – и только потом можешь лезть выше.

Касс как-то заметил, что согласно законам физики я преодолеваю силу тяжести с помощью собственной силы, с которой выталкиваю себя наверх, а исходящей от меня вовне силе противостоит сила моих рук. Я заставила его трижды это повторить и запомнила наизусть. И сейчас, чтобы казаться умнее, сообщила Айрис.

– Теперь давай ты попробуй, – я спрыгнула на землю и посмотрела на сестру. – Сразу может и не получиться.

Разумеется, у нее не получилось. Ручки маленькие, мышцы еще не окрепли. Я-то впервые попробовала забраться на дерево таким вот способом без помощи дедушки лет в восемь, и то тренировалась чуть не месяц. Я успокоила Айрис: тряпка прочная, не порвется. Я страховала ее сзади, сестренка прижалась спиной к моему животу и призналась, что боится. Я ее разула, чтобы она почувствовала подошвой кору, но у Айрис все равно не получилось.

Она все оглядывалась на окна квартиры.

– Может, пойдем домой?

– Давай лучше посидим на дереве. Хочешь, я тебя подниму?

Она весила как пушинка. Я усадила ее к себе на плечи, обхватила за ножки и стала подниматься. Наконец Айрис дотянулась до самой нижней ветки и с моей поддержкой уселась.

– Держись крепко, я лезу к тебе, – сказала я.

Я снова обхватила дерево тряпкой и крепко обмотала ее конец вокруг кулака. Подпрыгнула, оперлась ногами о ствол. Чтобы двигаться выше, отталкивалась ногами, скользила руками вверх по стволу и медленно, дюйм за дюймом, подтягивалась.

Усевшись наконец на ветку рядом с Айрис, я показывала ей разные разности – и какие окна наши, и сколько нужно отсчитать от синих занавесок в спальне мамы и Джона, чтобы найти кухню, и какая комната лучше всего просматривается. Рассказала, что когда-то мы с мамой жили в квартире посередине, а потом Джон купил квартиру над нами и объединил их в одну. Показала похожую на розовый шрам линию новой кладки там, где меняли окна.

– Эти кирпичи солнце всегда освещает в последнюю очередь, – пояснила я. – И когда летом видишь, что стена совсем темная, сразу понимаешь, что опоздала к ужину и родители будут ругаться.