Хроники пилота: Звездолет для бунтаря (СИ) - Алексеев Евгений Артемович - Страница 45

Двое заключенных, широкоплечий бугай, темно-синяя роба явно меньше по размеру (видно, найти не удалось другую) и второй — невысокий парень поднялись и медленно проследовали к сцене. Ковалев с интересом наблюдал за ними, чуть склонив голову к плечу.

Они гуськом, друг за другом проследовали по залу, взошли на сцену, как на эшафот и встали напротив полковника, опустив головы.

— Значит, вы признаетесь, что убили коменданта лагера и охрану? Я правильно понимаю?

Оба синхронно кивнули, не поднимая голов.

— Отлично. Тогда все свободны, а этих увести и в расход, — полковник сделал знак андроидам.

— Ковалёв, а ты не хочешь их расспросить, как они это все проделали? — не выдержал я.

Отошел от стены рядом со сценой, где наблюдал за Ковалёвым. Запрыгнул на сцену. Подошел ближе.

— Зачем? — даже не обернувшись на мой голос, холодно бросил полковник. — Они признались. Этого достаточно.

— Ну просто. Как это у вас говорится. Для очистки совести.

Ковалёв сглотнул слюну, кадык подняли и опустился на шее. Схватил стул из глубины сцены, демонстративно уселся, сложил руки на груди.

— Выслушаю. Рассказывайте.

— Ну мы… это, — начал бугай, чуть заикаясь. — Схватили Семенова, связали… И застрелили.

Последняя фраза заставила Ковалёва выпрямиться, он резко обернулся всем корпусом и бросил раздраженный взгляд на меня, а я не смог сдержать ироничной улыбки. Мы-то знали, что Семенова и охранников убили совсем другим способом.

— Застрелили, значит, — Ковалёв покатал желваки, помолчал и холодно бросил: — Пошли вон!

— Но мы действительно их убили, мы признаемся, мы…— забормотал второй парень, в умоляющем взгляде горело желание принести себя в жертву.

Ковалёв даже слушать не захотел, сделал быстрый, нетерпеливый жест охранникам-андроидам. Двое из них выскочили, стащили парней вниз, отвели на место и заставили вновь встать на колени.

— Так, кто еще хочет признаться? Я жду реальных признаний. И мне не нужно жертв. Я хочу наказать реальных преступников.

Во как! Все-таки мои усилия даром не прошли. Полковник все же решил действовать хотя бы в каком-то соответствии с правовой системой.

Из ряда у стены, за которой шли широкие окна, закрытые шторами, вышел высокий худощавый мужчина с сединой на висках. С другого ряда подняли еще один, чуть пониже ростом.

— Ага, — протянул Ковалёв. — Николай Тарасов и Кирилл Макаров. Прекрасно. Два ученых ума, которые вместо того, чтобы выполнять заказ партии и правительства на создание одного из узлов лазерной пушки, занимались изучением тахионной материи. Тайком. За что и получили по максимуму. Ну а теперь что? Убийство? Расскажите, как же вы убили коменданта и охранников. Но предупреждаю — врать не надо. Ну давай, Тарасов, слушаю тебя. Ты всегда был заводилой.

— Все было очень просто. С ребятами мы оглушили Семенова, и остальных охранников. Связали их попарно. Семенова в отдельную камеру посадили. А остальные охранников распихали по другим камерам.

Ковалёв молча кивал, но чувствовалось по его напряжению, что он не верит.

— А потом… — продолжил второй, Макаров. — Мы их прирезали. У нас с собой были заточки. Воткнули всем в горло. И все.

Ковалёв откинулся на спинку стула, скосил глаза на меня, губы скривила ухмылка. Видно, он не злится, а с иронией относится к происходящему. Хотя смешного в этой ситуации было мало. Потом спокойно, не повышая голос ни на полтона, отчеканил:

— Пошли вон.

Повисла тишина, тягучая, мучительная, непонятная. Ковалев оглядывал ряды заключенных, глубокая складка залегла между бровей.

Резкий крик разорвал в клочья мертвое безмолвие:

— Да пропустите вы меня!

Дарлин бежала по проходу между рядами заключенных. И я почти физически ощущал, как эти истосковавшиеся по женскому телу мужики провожают ее ладную стройную фигурку в облегающем белом скафандре жадным, пожирающим все прелести девушки взглядами.

Ковалев вскочил с места, как ошпаренный. Первым его желанием было броситься навстречу девушке, но он остановился, замер. Перед лицом всех этих хмурых зэков показать себя влюбленным романтиком — что может быть позорнее?

Дарлин, тяжело дыша взбежала по ступенькам, остановилась напротив нас. Ковалёв взял ее за руку, и мягко, осторожно, но очень настойчиво потащил за занавес. Увел за кулисы, в маленькую комнатку, которая служила, видимо, гримерной. Усадил на стул. Я вошел следом. Прислонившись к стене, приготовился с интересом понаблюдать сцену выяснения отношений влюбленного полковника с девушкой, которую он так оберегал.

— Дарлин, что вы тут, черт возьми, забыли? — Ковалёв старался говорить мягко, но в голосе слышалось явное раздражение.

— Я беспокоилась…

— За меня?

— За всех. Вы пропали. Не возвращались на космолёт. Мы с Ларри не знали, что делать.

Ковалев почесал в затылке, отошел к стене. Его расстроенное лицо я видел в отражении трехстворчатого трюмо, служившего единственным украшением этого закутка.

— Ковалев, а что в тюрьме нет камер? — я подошел ближе, присел на край стола. — Вы не смогли посмотреть, кто ж все-таки это мог сделать?

— Да, мать твою, — Ковалев стукнул по столику ладонью с такой силой, что подскочила забытая кем-то старая металлическая пудреница. — Все камеры кто-то вывел из строя. Все!

По залу прошел ропот, звуковая волна, чей-то голос спросил: «А где он?» И тут же раздались торопливые шаги. На пороге возник взъерошенный невысокий парень в белом халате. Вытянутое худое лицо раскраснелось, капельки пота блестели на виске.

— Товарищ полковник! Я…

— Коля, успокойся и расскажи, что случилось, — Ковалёв бросил на парня усталый взгляд.

— Я сумел восстановить запись с одной из камер. Она висит дальше, и злоумышленники о ней забыли. Но там такая оптика, там все видно. Ну по крайней мере, можно понять, кто это сделал.

— Вот как? — Ковалёв оживился. — Давай показывай. Дарлин, вы позволите?

Девушка отодвинулась, а парень поставил на столик небольшой ноутбук, открыл. И пощелкал по клавишам.

Освещенный тусклым желтоватым светом на экране отобразился тюремный коридор, ряды дверей, ведущих в камеры.

Будто ветерок пробежал по коридору, дверь камеры сама собой открылась.

— Выкрути звук на максимум, — приказал Ковалёв.

Звук усилился, и мы услышали эти чудовищные звуки задыхающегося Семенова. Ковалев дернул головой, отвернулся.

— Вы смотрите, товарищ полковник, смотрите!

— Чего смотреть⁈ — зло бросил Ковалёв. — Все равно ни черта не видно. Кто вошел, кто⁈

Но тут дверь распахнулась, воздух задрожал, разошёлся кругами, будто вода от брошенного камня. И на миг возникла фигура нашего пришельца. Он передернулся и исчез.

— Скалькутс! — как-то совершенно невпопад радостно воскликнула Дарлин. — Да, Эдгар? — повернулась ко мне. — Щит невидимости!

— Вы знаете, кто это? — с удивлением проронил Ковалев. — А что такое этот щит?

— Это система скрытности у этой разумной расы, — объяснила Дарлин.

— И откуда вы это знаете?

— Я — специалист по инопланетным разумным расам в команде Эдгара, — с гордостью и чуть насмешливо сказала девушка. — Мой нейро-интерфейс подключен к базе данных, где есть информация обо всех известных разумных расах.

— Все лучше и лучше, — протянул Ковалев со злой иронией. — Мало того, что фильтр восприятия, так еще и щит невидимости. Рей, мать твою. Почему ты не застрелил этого урода?

— Полковник, как Эдгар мог это сделать? У расы скалькутсов все взрослые особи имеют хитиновую оболочку, сравнимую по прочности с алмазом. Ее разрушить ничем нельзя.

— Только у них проблема с дыханием здесь, — добавил я. — Для их системы нужна смесь метана, сероводорода, аммиака и хлора.

— Да, верно, кислород для них смертелен, — Дарлин бросила на меня удивленный и в то же время ревнивый взгляд. — Откуда ты знаешь?

— В технических помещениях базы мы с Тимуром нашли оранжерею, где фрукты выращивают в подобной атмосфере. А потом, когда мы встретились один на один, я перебил дыхательную трубку этой твари, и она сбежала.