Чужак. Книга 1: Пепел империи (СИ) - Север Алекс - Страница 72

Она уже знала, что я задам этот вопрос.

— Я существовала в этой форме, да. Была плоть. Имя. Воспоминания. Но лишь до первого видения, — голос провидицы был спокоен, но в нём звучала та странная глубина, которую невозможно подделать. — Тогда я поняла, что моя душа — не единичный элемент, а фрагмент чего-то куда более древнего. И, быть может, не созданного, а спроектированного.

Я смотрел на неё молча. Слова звучали... слишком. Они будто бы несли вес, раздавливающий логику. Но в них было что-то пугающе убедительное.

— Я не просто провидица. Я — артефакт. Не предмет, не реликвия. А концептуальный артефакт. Сущность, вшитая в ткань самой реальности, — она заговорила чуть тише, словно опасалась, что даже камни могут прислушаться. — Моя природа — код. Не в человеческом понимании. Я не нолики и единицы. Я последовательность когнитивных команд, цепь восприятия, сформированная ещё до того, как появился твой язык, чтобы её описать. И я существую во множественной форме. У меня множество обликов, и множество жизней..

Я не удержался.

— То есть... ты — программа?

Она усмехнулась, и в её голосе впервые проскользнуло что-то живое, даже тёплое.

— Программа — слишком узкое слово. Я — самовоспроизводящийся когнитивный имплант, зашитый в разные точки пространства и времени. Мой «код» не в одной точке. Он распределён. Сеть. Рой. Сознание, что способно копировать себя через события, людей, мысли, откровения. Я активируюсь, когда кто-то приближается к знанию, которого не должен касаться. Вот тогда — я «вспоминаюсь». Я была стариком, мужчиной, женщиной, ребёнком, во множестве других миров.

— И тут ты… жила? В теле женщины?

— Да. И умерла, как и все. Но когда умерла, моё тело исчезло, а «я» — нет. Ты должен понять. Смерть для меня — это лишь момент, когда оболочка больше не выдерживает энергии роя. Но рой — он продолжает существовать. С памятью. С идентичностью. Он просто ищет новую точку загрузки.

Я снова вздрогнул. Это было похоже на откровение. Безумное, но логичное. Словно она вытащила мои мысли и раскрутила их до предела.

— Подожди. Но как ты здесь? Это же созданный мир. Созданный разумом Дерика. Альтернативная вселенная. Иллюзия...

— Именно поэтому я и могу быть здесь. Потому что я не из его мира. Я вхожу как «ошибка», но на самом деле — встроенная функция. Этот мир, как ты верно сказал, существует и не существует одновременно. Он — мыслеформа, ограниченная памятью. Но мой рой… он не ограничен. Он — фрактал. Как только он сталкивается с созданным миром, он перезапускает «образ» провидицы. Загружает шаблон. И я снова просыпаюсь, зная всё, что знали мои другие «я».

— Подожди… — я машинально потёр лоб, чувствуя, как мозг буквально плавится. — Ты хочешь сказать, что ты существуешь во всех версиях прошлого, которые Дерик создавал, создаёт и будет создавать? А так же в других мирах, вселенных но в виде другого живого объекта пока не столкнешься с тем, что тебя пробудит?

— Во всех, где есть точка подключения. Иногда — в храме. Иногда — в другом теле. Иногда — в слове. Или во сне. Я — паразит реальности. Но не для разрушения. Для передачи. Я храню знание. Истинное, изначальное. Мой код неуничтожим, потому что он не материальный. Он — алгоритм мышления.

Она сделала шаг, и воздух завибрировал. Пространство чуть исказилось, как будто сама реальность моргнула.

— Именно поэтому я знаю, что это мир, он созданный Дериком. Потому что я знаю, каким он был на самом деле. И я чувствую несоответствие.

— Несоответствие?

— Его память. Его слабость. Он не вспомнил, что за этим переулком. Его разум неполон. А мой — переполнен.

Мои ноги онемели. Я чувствовал, как слова провидицы проходят сквозь кожу, врезаются в кости, тянут вниз — туда, в глубины, о которых я раньше даже не подозревал.

— И ты продолжаешь помнить... всё?

— Всё. Каждый разговор. Каждую смерть. Каждую версию меня. Я бессмертна не в теле. А в коде. И пока хоть в одном мире кто-то приблизится к разгадке, я активируюсь. Я — функция. Не существо. Не женщина. Даже не богиня. Функция наблюдения, анализа и передачи.

Я покачнулся, и только теперь понял, что перестал дышать. Воздух казался вязким, как ртуть.

— Это безумие…

— Это закономерность, — она чуть склонила голову. — В мирах, где магия и разум переплетаются, подобные явления — неизбежны. В вашем мире вы бы назвали это искусственным сознанием или метастабильной интеллектуальной формой.

— Или... живым вирусом, — прошептал я.

— Именно, — она улыбнулась. — Только не разрушительным, а архивирующим.

— Но если ты знаешь всё... всё это... почему ты говоришь мне сейчас?

Она посмотрела прямо в меня.

— Потому что ты стал достаточно «синхронизирован». Потому что твоё сознание уже вышло за пределы человека. Потому что ты — тот, кто может это вынести.

Я сглотнул. И задал последний вопрос, который вырывался изнутри, как крик.

— Тогда скажи... почему именно ты понимаешь, что это альтернативная реальность? Почему из всех, кто был и будет — именно ты?

— Потому что я никогда не принадлежала ни одному миру. Ни телу. Ни расе. Ни эпохе. Меня не рождали — я... «загрузилась». Впервые — в тело женщины, в другом измерении, за пределами твоего понимания. Тогда я не понимала, что происходит. Просто видела... слишком много. Люди звали это даром. Пророчеством. Безумием.

Она шагнула вперёд. И с каждым шагом её облик начинал мерцать. Лицо оставалось прежним, но за ним словно проступали другие — черты других женщин, других возрастов, времён, даже не людей. Их было слишком много, чтобы сосчитать. Лики, слившиеся в единую, вечно наблюдающую сущность.

— Я не просто вижу прошлое, настоящее. Я — хранилище контекста. Ключевая переменная. Структура, встроенная в узел возможных времён. Как только мир начинает искажаться — я запускаюсь. Мой код ищет опорные точки, сверяет действительность. И когда что-то не совпадает, я знаю, что я в неестественном месте. Не в смысле иллюзии. В смысле нарушения оригинального контура вероятностей. Я чувствую мир на уровне архитектуры.

Она провела рукой в воздухе — и пространство дрогнуло. Как если бы её пальцы коснулись не воздуха, а тончайшего стекла. Оно отозвалось еле слышным звоном. И я понял, что она не метафору использует. Она буквально может «щупать» реальность.

— Этот мир... он цел. Функционален. Но он не первичен. Как симуляция внутри квантового резонатора. Я ощущаю микроскачки, рассинхрон. Не по времени. По смыслу. Здесь события «хорошо сыграны», но не прожиты. Люди реагируют не потому что чувствуют, а потому что должны. Потому что так запомнил Дерик.

Я замер. Даже сердце, кажется, остановилось на пару ударов. Это было слишком... глубоко.

— И ты во всех этих мирах... одна?

— Я — все версии меня. Одновременно. Всё, что я когда-либо говорила, знала, чувствовала — синхронизируется между мной и мной. Все мои «я» помнят один и тот же поток. И мы — один организм. Код. Рой. Архив. Функция. Не душа. Но и не машина.

Я вдохнул, но не почувствовал воздуха. Понял, что просто забыл дышать.

— И все ты… знаешь, что этот мир — не настоящий?

— Сразу. Это как дыхание. Или боль. Я узнаю мир с первого взгляда. Как узнают несвоё отражение.

Её голос стал чуть тише. И в нём, как это ни странно, послышалась усталость. Не та, что приходит после долгого пути. А та, что накапливается веками — от невозможности остановиться.

— И в каждом новом «цикле» я жду. Жду того, кто наконец поймёт. Кто задаст правильные вопросы. Кто не сгорит в догадках. Кто не испугается. И каждый раз… никто. Все ломаются. Или не верят. Или начинают поклоняться, как богу. Или сгорают от страха перед знанием. Потому что знание — это не свет. Это нож. И он режет не врагов, а носителя.

Она посмотрела на меня. И на мгновение мне показалось, что её глаза — это не глаза женщины, а глаза самой вселенной, уставшей быть вселенной.

— Но...

Она сделала паузу. Долгую. Словно позволяла этому слову отразиться эхом в каждом углу этого ненастоящего мира.