Учитель. Назад в СССР 4 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 46

Но — женщина, чтоб ее. Тут надо по-другому действовать.

— Ляксандрыч, тебе в чаек-то сахарку кидать? — полюбопытствовал Митрич, хозяйничая на кухне. — Девоньки, вам чайку-то соорудить?

— Спасибо, нет, — практически синхронно ответили обе дамы.

— Елизавета Юрьевна, расскажите, как дело было, и давайте начнем осмотр, Если перелом, необходимо срочно в больницу, — настойчиво попросила Гринева. — Возможны ведь осложнения.

— Ну, хорошо, — наконец-то сдалась Баринова. — Вот смотрите! А все ваши деревенские неудобства! Не понимаю, почему Егор так настаивает на своем пребывании в этом ужасном месте! — пожаловалась Лизавета, меняя на ходу тактику общения с фельдшерицей. — Вы понимаете, у него в Москве карьера, а он упрямится! Вот такой он у меня, гордый и независимый, — доверительно сообщила Лизавета, откидывая одеяло.

Честно говоря, я малость обалдел от последней фразы. Митрич так и вовсе чаем поперхнулся. Но все это оказались цветочки, перед тем плодом, который приготовила нам Елизавета за время моего отсутствия в доме.

Глава 22

Оксана протянула руку, чтобы откинуть одеяло, но Елизавета опередила фельдшерицу. Баринова кинула на меня торжествующий взгляд и резким движением сдернула накидку в сторону. Откинулась на подушку, словно этот жест сильно утомил, прикрыла ресницы и принялась наблюдать за нами.

Гринева еле заметно качнула головой, выражая свое отношение к устроенному показательному выступлению, но уже через секунду склонилась нал ногой Лизаветы и принялась осматривать, перед этим кинув на меня через плечо удивленный взгляд.

— Ой, — вскрикнула Лиза, вздрогнув всем телом.

— Больно? — уточнила Оксана, осторожно ощупывая ногу.

— Да… доктор, — после выразительной паузы подтвердила Баринова.

— А здесь? — продолжала ощупывать Оксана.

— Ой… ай. ох… — короткими возгласами реагировала Лизавета.

Я ошарашенно смотрел на спектакль, который разыгрывался на моих глазах и не мог понять, почему Оксана поддерживает игру симулянтки, не опровергая диагноз, поставленный Лизаветой самой себе.

Я шагнул в сторону, потому как из-за плеча фельдшерицы видимость оказалась нулевая, и замер, едва не выругавшись вслух.

На лодыжке Елизаветы Юрьевны красовалась приличных размеров гематома. Бросив короткий взгляд на болезную, успел заметить как торжествующе сверкнули ее глаза, но Лиза моментально прикрыла ресницы и изобразила страдающее лицо.

— Ой… ай… — залепетала Баринова, все так же вздрагивая всем телом от каждого прикосновения пальчиков Гриневой.

— Хорошо, — Оксана Игоревна перестала ощупывать, откинулась на спинку стула, задумчиво посмотрела на Лизу и нахмурилась.

Во всей этой картине чувствовалась какая-то несуразица, недостоверность. Но ни я, ни Оксана, судя по ее задумчивому виду, никак не могли поймать за хвост ниточку обмана, чтобы размотать весь клубок.

— Елизавета Юрьевна, необходимо сделать рентген, чтобы исключить перелом. Как давно появилась гематома? — уточнила Гринева.

— Не сразу, — деловито промолвила Лизавета, чуть приподнявшись на локтях. — Егор, пожалуйста, ты не мог бы мне помочь? — жалобным тоном попросила Баринова.

Язык зачесался ответить: не мог бы, но грубить по пустякам не привык.

— Что надо? — не сдержавшись, грубовато поинтересовался я.

— Подними подушку, пожалуйста… милый… — добавила Лиза, не сводя с меня глаз, при этом я вдруг четко осознал: сказано это было для фельдшерицы.

— Лиза, прекрати, — припечатал я, подошел к кровати, подтянул подушку повыше, ухватил девушку за плечи и одним сильным рывком приподнял и усадил, как она и просила.

— Ой, ай! Егор! Мне больно! — вскрикнула Лизавета.

— Зато перестал быть милым, не так ли,… дорогая? — ухмыльнулся я.

Лиза стиснула зубы, но нашла в себе силы и улыбнулась.

— Милые бранятся, только тешатся, не находите, Оксана… э-э-э…

— Игоревна жеж, — подсказал Митрич, с кружкой в руках наблюдающий за спектаклем. — Так чего, выходит все, нога-то того-этого… поломатая или как? — уточнил дядь Вася, растеряно окинув взглядом сначала сердитого меня, затем хмурую Гриневу и совершенно довольную таким пристальным внимание Лизавету.

— Завтра рентген покажет, — уклончиво ответила Оксана. — Егор Александрович, я зайду утром, выпишу направление, — строгим тоном произнесла Оксана Игоревна, окинула Баринову задумчивым взглядом и поднялась.

— Так эта… жир-то барсучий… — засуетился Митрич, нырнул на кухню, поставил кружку на стол и тут же вернулся. — Оксаночка Игоревна, бутылка-то вот! — дядь Вася довольно улыбнулся и вытащил из кармана штанов злосчастный флакон.

— Что это? — напряглась слегка Лизавета.

— Средство от всех напускных болезней, — ухмыльнулся я. — Оксана Игоревна, что скажете? Можно намазать на ночь ногу больной и перебинтовать?

— Намазать можно, — кивнула Гринева, поднимаясь со стула. — Хуже точно не будет. Тугую повязку поверх не рекомендую, — чуть поколебавшись, объявила фельдшерица.

— Почему? — уточнил я, пристально глядя на Оксану.

— Либо мазь, либо повязка. Лучше компресс. У вас есть марля, Егор Александрович? — поинтересовалась Гринева.

— Бинт подойдет? — подумав, поинтересовался я.

— Подойдет, — кивнула фельдшерица. — Давайте ваш бинт, я покажу, что надо делать.

Я подошел к шкафу, достал с верхней полки коробку с аптечкой, отнес на стол, вытащил бинт и протянул Оксане.

— Спасибо, — поблагодарила девушка. — Ножницы…

— Вот, держите, Оксана Игоревна, — протянул инструмент докторше.

Гринева деловито склонилась над столом и начла колдовать над бинтом.

— Так чего… жир-то нести? — растерянно протянул Митрич, не понимая, что происходит.

— Несите, Василий Дмитриевич, несите, — подтвердила Гринева, нарезая бинт и складывая его в несколько слоев.

— Какой жир? — всполошилась Баринова. — Не нужен мне никакой жир! Он же воняет… наверное… — капризным тоном протянула Лиза.

— Потерпишь, — жестко обрезал я все возражения.

— Но, Егор… — захныкала Лизавета, но, заметив мой взгляд, сразу же заткнулась, поджала губы. Сердито сверкая глазами, Баринова насупилась, молча наблюдая за манипуляциями Оксаны.

— Так… Василий Дмитриевич, давайте ваш жир, — попросила фельдшерица.

Митрич торопливо подскочил и вложил флакон в протянутую ладошку.

— Спасибо. Егор Александрович, вот смотрите. Мазь накладываете на компресс, затем прикладываем к больному месту… — с этими словами Гринева развернулась и подошла к постели больной. — Ногу, пожалуйста, — нейтральным тоном велела Лизавете.

Баринова фыркнула, но подтянула одеяло, вновь являя миру лодыжку с безобразной гематомой.

И снова меня зацепило какое-то несоответствие, но я не успел уловить, в чем суть. Оксана приложила бинт с мазью на синяк, и обернулась ко мне.

— Егор Александрович, подайте, пожалуйста, пластырь. Я нарезала полосками, — попросила фельдшерица.

Я вернулся к столу, подхватил четыре липкие полоски и подошел к Гриневой.

— Спасибо, — поблагодарила Оксана, не глядя на меня, ловко приклеила компресс к ноге. — Завтра утром компресс перед поездкой нужно поменять. Предварительно место травмы обязательно нужно промыть теплой водой с мылом, протереть насухо и только после этого накладывать новый компресс. Это понятно? — Гринева строго на меня посмотрела.

— Да куда уж яснее, — проворчал я сердито.

— Так это чего? Правда, что ль? Сломала-ногу-то? — очнулся, наконец, Митрич, подбираясь поближе к постели, на которой королевой возлегала Баринова.

— Конечно, правда! — возмутилась Лиза. — А вы что думали, я притворяюсь?

— Мы не думали, Лиза, — отчётливо произнёс я, пристально посмотрев на бывшую невесту Егора. — Мы знали. Я точно знал. Когда шаришься по чужому дому, плотнее закрывай занавески, и вещи клади на свои места, а то неприятность может приключиться.

— Егор! Да ты… как ты можешь! Это неправда! — воскликнула Лизавета, всхлипнула и закрыла лицо ладонями. — Как ты мог такое придумать! — плечи Бариновой начали сотрясаться от рыданий.