Учитель. Назад в СССР 4 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 14

— А что, Егор Александрович, у нас Вовка Свирюгин на гармошке играет, — продолжал накидывать идеи неугомонный Федор. — Ленка и Вовка в паре с песнями… Только целую песню это ж долго, — нахмурился Швец.

— Зачем целую? Вы узнайте, какие любимые песни у наших педагогов, выучите или куплет или припев.

— А лучше припев и куплет! Вот это вы здорово придумали, Егор Александрович! — восхищенно присвистнул Федька. — Надо ребятам сегодня же сказать. Точно! Срочное классное собрание!

— Да зачем оно надо? — буркнул Горка. — До воскресенья дней осталось с гулькин нос, кто чего там учить будет? И так заданий выше крыши. А еще уроки! Нас никто от уроков не освободил, — Волков кинул на меня хитрый взгляд, но я не повелся, сделав вид, что намек не понял.

— А тут еще и песни какие-то учить. Глупости.

— А я все-таки предложу идейку! — не сдался Федор. — У нас же сегодня последний урок у вас, Егор Александрович? Да?

— Все верно, — подтвердил я.

— Ну вот и скажу в конце урока, а там посмотрим! — удовлетворенно кивнул Федька. — Ну, ты чего там, сделал?

— Почти, — буркнул Егор.

— Давай быстрее, звонок скоро, — посоветовал Швец.

— Вот сам и делай быстрее, а мне потом Дашка голову оторвет, если чего не так и линии кривые будут. Если что, сам будешь перекрашивать, понял?

— Да понял я, понял, — Федька испуганно отодвинулся подальше от друга. — А какие песни, как думаете Егор Александрович?

— Тут я не советчик, Федор. Лучше у каждого учителя узнать, что он больше любит, ту и спеть. Или выбрать одну праздничную и исполнить каждому.

— Нет, одну — это неинтересно. Надо этот, как его… индивидуальный подход проявить, во! — выдал довольный Федор. — А то что это всем одно и тоже. Так не годится. Тамара Игнатьевна вот романсы любит, а мы ей эстраду какую-нибудь. Не порядок. Расстроится человек, весь праздник испортим.

— Тоже верно, — поддержал я десятиклассника. — Ребята, до звонка одна минута, заканчивайте, после уроков доделаете.

— Да мне две карточки осталась, — загудел просительно Егор. — Я быстренько.

— Сам говорил: Даша заставит перерисовывать. Поторопишься или накосячишь… или испортишь, — быстро исправился я. — Или на урок опоздаешь. И то и другое не дело.

— Ладно, — нехотя выдавил из себя Горка, откладывая фломастер. — Пойдем мы.

Я кивнул и тоже поднялся. Поставил пустую чашку в стол и заторопился на урок в седьмой класс. Меня ждали шепотные семиклашки и учебник «Физической географии СССР».

Глава 7

— Егор Александрович, мы красную дорожку достали! — радостным воплем встретил меня седьмой класс на входе в школьный двор.

— Зачем? — удивился я. — И где вы ее взяли?

— Так это… чтобы учителя по ней… вы же рассказывали… там… у вас… ну в Москве делают… чтобы лучшие люди по красной дорожке… в их честь… торжественно… и сразу видно, кого поздравляют! — наперебой загалдели пацаны во главе с Ленькой Голиковым.

Я мысленно досчитал до пяти, чтобы не хлопнуть себя по лицу из-за собственной глупости. Когда я уже успел поведать пацанам про красные дорожки кинофестивалей?

— Показывайте, — велел я, ожидая увидеть нечто обычное. Вот только то, что я увидел, превзошло все мои ожидания и вышло за рамки обычности.

Седьмое класс притащил меня в пионерскую комнату и с гордостью продемонстрировал креативность своей фантазии.

— Вы где это взяли? — ошарашено рассматривая ковровую дорожку, сшитую из домашних ковриков, которые плетут бабушки из нарезанных тканевых ленточек. — А краску где раздобыли? — с трудом сдерживая желание выругаться и заржать одновременно, поинтересовался я.

— Так это… — вперед выступил Ленька, шмыгнув по традиции носом. — Я у батяни в сарайке остатки нашел. Он звездочку у деда на могилке красил. Мы это… разбавили там… чтоб хватило… ну и это… покрасили.

Самодельную красную дорожку ребята действительно выкрасили в красный цвет. Не знаю, с чем они смешали красный, смотрелось ужасно. Но парни с такой надеждой смотрели на меня, ожидая похвалы, что я не знал, какие слова подобрать, чтобы не расстроить, не обидеть и не отбить напрочь охоту творить и вытворять.

— Ребята, а родители в курсе, куда подевались дорожки? — решил для начала разузнать предысторию события.

И вот тут меня ждало не очень приятное открытие. Впрочем, к этим откровениям я в принципе был готов. Ни одни родитель в здравом уме не отдаст добровольно домашнюю вещь на нужды школы. И уже тем более никто из мам или бабушек не позволил бы уродовать вещь. Пацаны точно никому и ничего не объясняли, значит, на лицо факт утаскивания утвари из дома. Проще говоря — воровство.

— То есть взяли без разрешения? — уточнил я.

— Так эта… ну из дома же… мы потом вернем… сегодня… после линейки… — расстроенно пояснил Ленька, начиная понимать, что натворила его голубковская команда что-то не то.

— А краску чем смывать собираетесь?

— Так эта… бензином? — неуверенно предположил Ленька, оглядываясь на пацанов в поисках поддержки своей умной мысли.

— Ну, меня батя руки керосином трет, когда в краске…

— И у меня… — закивали дружбаны, поддерживая своего лидера.

— Так то руки, — улыбнулся я. — А это ткань. Натворили вы дел, ребята. Дорожки эти вряд ли можно теперь отстирать. За идеи и инициативу, конечно, хвалю.

Мальчишки воспаряли духом, и только Леонид догадывался, что это сладким последует горькая начинка.

— И за то, что не посоветовались и дел наворотили, ругать не буду, но и похвалить не могу. Неправильно это тащить из дома без спросу вещи. Бабушка старалась, плела, а вы взяли да изуродовали труд родного человека. Разве так можно?

— Мы как лучше хотели, — шмыгнул носом Ленька.

— Не подумали…

— Мы же для общего дела… чтобы красиво… — поддержали товарища мальчишки.

— И что теперь делать? — Ленька с надеждой уставился на меня.

— Что делать… что делать… — я рассматривал сшитое полотно, прикидывая как быть.

Расстилать самодельную красную дорожку через весь спортзал точно не будем. И дело не в том, что на День Учителя в школу приезжает товарищ Григорян. Рукодельная красота не вписывается в праздничные декорации, который мы с учениками нарисовали, а потом сделали собственноручно.

— Вот что, сворачивайте, убирайте пока в шкаф, — велел я. — Красную дорожку мы используем в другой раз.

Мальчишки сникли.

— Ребята, коврик может внезапно поехать, учительница поскользнётся и упадет — объяснил я свое решение. — Ведь нехорошо же?

— Нехорошо, — взбодрились парни.

— А как же в Москве? — расстроенно спросил Голубев.

— В Москве закрепляют специальными скрепками, так по технике безопасности положено.

— Ну, тогда ладно, — согласился Леонид. — А как же коврики? — тут же уточнил.

— А с ковриками, друзья мои, как и с родителями, придется разбираться самостоятельно, — строго ответил пацанам. — Умели дел наворотить, умейте и за поступки свои отвечать.

— Меня бать точно выпорет, — вздохнул кто-то из компании семиклашек.

— А меня бабка… она третий день коврик ищет… он у нее возле кровати лежал… думал не заметит…

— Вот ты дурак, как же не заметит-то? Раз возле кровати-то…

— Так там жеж два… — пояснил пацаненок. — Я один-то посередине сдвинул, чтоб незаметно было… а она заметила…

Я улыбнулся, покачал головой.

— Мы в ответе за то, что натворили. Каждый поступок несет в себе последствия. Каждый выбор. Вы приняли решение, не подумав о последствиях. Будьте смелыми, примите результат своих действий с достоинством и честью. Честность — лучшее оружие. Один умный человек однажды сказал: действие происходит не от мысли, а от ответственности, — продолжил я беседу.

Мальчишки стояли, насупившись, печально поглядывая то на меня, то на товарищей.

— И что это значит? — уточнил Ленька, пытливо глядя на меня.

— А вот подумайте, а после уроков соберёмся и обсудим, — предложил я.

— Ну… ладно… — кивнул Голубев. — Что стали, давайте скатывать.