Глаза падших (СИ) - "allig_eri" - Страница 5

Вперёд было шагнул Хельмуд Дэйчер, но заговорил Логвуд:

— За это спасибо. Чего он хочет?

К нашему собранию начали подтягиваться новые люди, среди которых я узнал не только солдат и офицеров, но и представителей Совета Знати: «дуэлянта» Кронрича Ертуса и толстяка Илазия Монтнара. Невольно нахмурившись, я пожалел, что Логвуд не решил поговорить с сестрой в шатре. Небось сейчас не нашлось бы столь любопытных.

— Кердгар Дэйтус желает лишь мира, комендант Логвуд, — пафосно заявил сайнадский гонец. — Поэтому, к своей чести, он пощадил твоих людей, которые прибыли к броду сегодня днём, хотя мог был перебить их до последнего. Пять из шести Вольных Городов Нанва уже подчинились его воле. Все земли к западу отсюда признали новую власть. Мы бы хотели остановить кровопролитие, комендант. Независимость Магбура можно обсудить на переговорах, к вящей выгоде всех сторон.

ЕЩЁ одно предложение⁈

Логвуд молчал. Эмиссар подождал, затем продолжил:

— Как ещё одно подтверждение наших мирных устремлений, мы не будем препятствовать переправе беженцев на другой берег реки — в конце концов, Кердгар Дэйтус прекрасно знает, что именно эти элементы представляют наибольшую трудность для тебя и твоих сил. Твои солдаты могут постоять за себя — как мы все уже видели, к славе твоей будет сказано. Даже наши воины поют песни о твоих свершениях. Воистину, Первая армия достойна того, чтобы бросить вызов всему нашему царству. — Он остановился, повернулся в седле, чтобы взглянуть на собравшихся поблизости аристократов. — Но эти достойные граждане… ах, это не их война! — Гонец вновь обернулся к Логвуду. — Путешествие по пустошам за лесом будет сложным и так — мы не хотим делать его ещё тяжелее, комендант. Иди с миром. Отправь завтра беженцев через реку Чирапи и сам узришь — безо всякого риска для своих солдат — милосердие Кердгара Дэйтуса.

Кронрич Ертус шагнул вперёд.

— В этом Совет Знати полагается на слово Кердгара Дэйтуса, — объявил он. — Дай нам разрешение переправиться завтра, комендант.

Твою же мать! Значит, у них уже были переговоры!

Отчего-то нынешнее предложение казалось мне куда более… подозрительным. Причина в том, что его принесла не Ансельма? Но могу ли я доверять сестре⁈ Хочется, очень хочется, но на кону не только моя жизнь, не только жизнь Силаны и моего сына, но и всей армии!

И теперь аналогичное предложение от другого врага. Троица, дай мне знать, что же всё-таки здесь происходит? То никому нет до нас дела, то замельтешили сразу все. Может, я просто чего-то не знаю? Может, происходят какие-то внешние политические перестановки? Мы же здесь, по сути, отрезаны от всех новостей!

Логвуд же продолжал молчать, не обращая внимание на речь аристократа. Однако тишина не продлилась долго, комендант поднял взгляд и жёстко посмотрел на эмиссара.

— Передай мои слова Кердгару Дэйтусу, гонец. Его предложение не принято. Разговор окончен.

— Но комендант!..

Логвуд отвернулся, его плащ блеснул бронзой в свете факелов.

Всадники Первой сомкнулись вокруг посланника и заставили его коня развернуться. Кронрич Ертус и Илазий Монтнар бросились к нам, как к ближайшим сподвижникам Логвуда.

— Он обязан передумать!

— Вон отсюда! — зарычал Гаюс. — А не то я с вас шкуры спущу себе на новый шатёр. Вон!

Оба аристократа удалились.

— Всё это дурно пахнет, — шепнул мне Маутнер.

Медленно кивнув, я заметил, как Логвуд сделал Анселме жест приблизиться, а потом направился в свой шатёр.

— Даже очень дурно.

Берег реки Чирапи, взгляд со стороны

Капрал Килара смотрела, как Дэлия тащит Бейеса к своему шатру. Эти двое тихо прошли вдоль самой кромки света из костровой ямы. Прежде чем они вновь исчезли в сумраке, Килара стала свидетельницей комической пантомимы, когда Бейес, с перекошенным дикой гримасой лицом попытался сбежать от Дэлии. В ответ она схватила мужчину за горло и стала трясти его голову взад-вперёд, пока рыжий не перестал сопротивляться.

Когда они исчезли, Дунора проворчала:

— Чего только не скроет милосердная ночь…

— Недостаточно хорошо скрывает, увы, — пробормотала Килара, подбрасывая в огонь расщеплённый обломок копейного древка.

— Ну, наверное, она сейчас затыкает ему рот кляпом, а затем сорвёт с него…

— Хорошо, хорошо, я тебя поняла.

— Бедный Бейес.

— Ничего он не бедный, Дунора. Если бы его это не заводило, не повторялось бы из ночи в ночь.

— С другой стороны, мы всё же солдаты, все до единого.

— И что это означает?

— Означает, что мы знаем: исполнять приказы — лучший способ выжить.

— Значит, Бейесу лучше вытянуться по стойке «смирно», если жить хочет, да? Ты это пытаешься сказать? А я-то думала, что от ужаса он обвиснет и сморщится.

— Дэлия, конечно, не так давно служит у нас, до Фирнадана была гонцом. Однако страх внушать умеет. Помнишь, как полгода назад, рекрут полтора часа стоял по стойке смирно после того, как у него сердце остановилось от одной из её тирад? Полтора часа, Килара, стоял мёртвый и холодный…

— Да ну, ерунда. Я же была там. Не больше пяти минут он простоял, сама знаешь.

— Ну и что с того? Всё равно я права, и спорю на стопку монет из своего жалованья, что и Бейес сейчас стои́т точно так же.

Килара ткнула палкой в костёр.

— Смешно это, — пробормотала она немного погодя.

— Что смешно?

— А, да это, что ты сказала. Не про мёртвого новобранца, а про то, что Дэлия была гонцом. Оказывается, у всех была какая-то жизнь. Ну, до войны. До Фирнадана. До клятого нападения сайнадов. Юмон торчал в Монхарбе, собирался на корабль, к купцам. Изен был посредственным стихийником, пока его не начали гонять на диверсии в лагерь имперцев. Нарана — обычной домохозяйкой. А Грайс, ха-ха, когда-то был капитаном отдельной роты сапёров! Каково, а?

— Я слышала эту историю. Он был капитаном целых три дня, а потом один из его людей споткнулся о собственную бомбу…

— И все они взлетели на воздух, ага. Полосы тогда были в двух километрах впереди, но даже так у меня в ушах несколько дней звенело.

— На том сапёрные роты в армии и закончились. Во всяком случае при Кендале Фатурке. Но стоило появиться настоящей угрозе — Дэсарандесу, как всё быстренько восстановили, — хмыкнула Дунора. — И что с того, Килара?

— Ничего. Просто теперь мы все не те, кем были раньше.

— Как по мне, так это даже здорово. Кем я была? Прислугой! А сейчас я солдат.

— Многое изменилось?

— Теперь я могу за себя постоять.

— Для этого не нужно быть солдатом.

— Плевать… Я не против. И вообще… — она помотала головой, словно обдумывая, как сменить тему, — Лотар — вот единственный, кто рождён быть сержантом.

— Потому такой коротышка, ага. Кажется, он всегда им был, сколько я себя помню. Ни разу не было даже намёка разжаловать его или повысить. А всё потому, что он — худший сержант на свете. Пока он при звании — это всем нам кара, начиная с самого Лотара. Каждый из нас — неудачник, вот и всё, что я говорю.

— Ой, какая приятная мысль, Килара.

— А кто сказал, что все мысли должны быть приятными? Никто.

— Я могла бы, только не подумала об этом.

— Ха-ха.

Послышался медленный перестук лошадиных копыт. В следующий миг появился лейтенант Изен с конём в поводу.

— День выдался долгий, — сказала ему Килара. — У нас есть чай, если желаешь.

Лейтенант обернул поводья вокруг луки седла и подошёл к женщинам.

— Последний костёр в лагере Чёрных Полос. Вы обе что, вообще не спите?

— Мы у тебя то же самое можем спросить, — улыбнулась Килара. — Но все мы уже знаем, что сон для слабаков, верно?

— Зависит от того, насколько он мирный, я полагаю.

— Вот тут лейтенант прав, — рассмеялась Дунора.

— Ну, — фыркнула Килара, — я-то вполне мирная, когда сплю.

Дунора хмыкнула в ответ:

— Это ты так думаешь.

— Совещание по поводу предложения имперского сиона закончено, — сообщил Изен, принимая из рук Килары кружку с горячим травяным отваром. — Было принято решение на него согласиться.