Глаза падших (СИ) - "allig_eri" - Страница 11

На миг Ольтее и вовсе показалось, что в глазах императрицы мелькнуло подозрение, злость, страх и отчаяние — всё по очереди. Но, без сомнения, то всего лишь игра солнца.

Отзвуки их игрищ унеслись папирусными листами, сметёнными прочь всё ещё тёплым океанским бризом. Милена резко распрямилась, позвав своих личных служанок.

Вскоре обе женщины уже приводили себя в порядок после сна. Ольтея возлежала в бронзовой ванне, выдувая пузыри и периодически погружаясь в воду поглубже, поскольку воздух был довольно прохладным.

«Что за болваны додумались поставить ванну на площадке прямо перед открытой всем ветрам галереей? — подумала она. — Зима же».

Милена закончила быстрее и теперь шутя обхаживала её, стараясь создать ощущение некой видимости нормальных отношений.

Сарг Кюннет заявился сразу после того, как Милена намылила своей любовнице волосы. Костюм временно исполняющего должность высшего жреца противно шуршал и казался излишне пёстрым. Юноша остановился на пороге мельтешащим пятном, а его причёска казалась особенно спутанной, хоть и имела ощущение неуклюжей попытки причесать волосы.

Кюннет был одним из немногих людей, кому императрица позволяла посещать себя в любое время дня и ночи. Никакого смущения перед ним она, конечно же, не испытывала. Сарг не был тем человеком, кого вообще кто-либо стеснялся, слишком уж он был не от мира сего.

— При-прибыли войска из Эдеа, под руководством графа Либия Карно, — сообщила эта болезненная тень. — Необходимо в-в… ваше присутствие.

Милена поднялась и вытерла руки.

— Хорошо, — отозвалась она, её голос и манеры преобразились. — Я пока приготовлюсь, а Сарг поможет тебе домыться, — сказала она в ответ на вопрошающий взгляд Ольтеи.

— Чего⁈ — возмутилась женщина, но императрица уже стремительно шагала на выход, призывая слуг и спеша переодеться.

Под пеной тело Ольтеи было скрыто, но сам факт демонстрации самой себя перед каким-то жалким и униженным существом… Подобное возмутило женщину до глубины души.

Теперь она неподвижно сидела, взирая на приближающуюся фигуру Кюннета сквозь облака пара.

— Прибыло семь сяч-ся… тысяч солдат, — пояснил он, опускаясь на то же место, где ранее сидела Милена. Ему пришлось смять собственные штаны, на которых появились некрасивые складки, которые, тем не менее, казалось ничуть не обеспокоили его. Казалось, ему было абсолютно плевать ни на обнажённое тело красавицы перед собой, ни тот факт, что ему поручили работу слуги.

«Впрочем, — подумала Ольтея, — никому другому подобное и не могли поручить. Именно поэтому здесь… он».

Ольтея могла лишь молчаливо смотреть на него.

«Не здесь, — предупреждающе молвил её тайный голос. — Где угодно, только не здесь».

«Но однажды он должен сдохнуть!» — мысленно возразила она.

— Что-то подсказывает, — резко и криво, словно богомол, наклонил Сарг голову, — ты раздумываешь, как бы ловчее прикончить меня. — Кюннет и правда не испытывал ровным счётом никакого интереса к телу Ольтеи, пусть даже скрытому за мыльной пеной. С куда большим энтузиазмом он рассматривал баночки с мылом и ароматическими маслами, расставленные на полу рядом. — Едва ли ты думаешь сейчас о чём-то ещё, — добавил парень с ощутимым пренебрежением, которое взбесило и вместе с тем напугало Ольтею.

— С чего ты взя?.. — тем не менее, запротестовала было она, но поперхнулась водой, безжалостно вылитой ей на голову. Сарг принялся исполнять обязанности, наложенные на него императрицей — помогал её любовнице принять ванну.

— Мне нет-нет дела, — продолжил он, опрокидывая женщине на темя плошку мыла с ароматом апельсина, — до того, о чём ты думаешь или чем занимаешься.

Встав на колени, он начал намыливать ей голову. Пальцы Кюннета не были ни жёсткими, ни мягкими, свою работу он тоже делал без каких-либо эмоций — словно выверенный механизм. Ольтея не ощущала от него ни ненависти, ни любви, ни даже привычной от любого мужчины похоти.

— А я и забыла, — ответила она, выражая негодование каждым кивком своей натираемой ароматной пеной головы, — что тебе ни до чего нет дела.

Его пальцы прошлись от её лба через темя до затылка, пощипывая ногтями кожу.

— У ме-меня… У меня много-много дел и забот. Но, как и у нашего лико-ко… великого императора, мои заботы скользят сквозь меня и н-не оставляют следов на снегу.

Сарг собрал её волосы на затылке, отжал их, а затем прошёлся пальцами вперёд, на этот раз двигаясь по бокам, вдоль висков.

— Ты не думал исправить себе дефекты речи? — спросила Ольтея.

Его пальцы остановились. Какая-то судорога прошла по его вялому, апатичному лицу.

— Удивлён, что т-ты подняла эту тему.

Перестав заниматься её волосами, он повернулся к приготовленным императрицей моющим принадлежностям.

— Ничего удивительного. Я помню, когда Киан Силакви приблизил тебя. Уже тогда каждый обратил внимание, что ты ущербен, — безжалостно заявила Ольтея.

Сарг взял небольшую розовую губку и смочил её водой. Потом, воспользовавшись пеной с её головы, начал намыливать лицо женщины нежными, даже ласковыми мазками.

— Высший жрец был-был сильнейшим и мудрейшим среди всего дв-дворца. Он превосходил ка-каждого. Как-как в интеллекте, так и в жестокости. Не считая императора, конечно же.

— М-м… сильнее меня?

— Намного.

Лживый сукин сын!

— Но ты на такого не тянешь даже близко, — усмехнулась Ольтея.

— Конечно. Я и не претендую. Императрица временно закрыла мною пустующую но-но… должность. Как только мятеж подавят, проведут выборы нового высшего жреца.

— Даже жаль, — женщина на миг высунула ногу из пенной воды. — Мне было бы интересно, куда ты мог привести имперское жречество. Скорее всего — до выгребной ямы, но всё равно.

Кюннет пожал плечами.

— Я д-действую согласно планам Киана Силакви, которые мы обсуждали ещё во времена его жизни.

— Он приблизил тебя за интеллект, — задумалась Ольтея, — но в остальном ты бесполезен и жалок. При этом сам ты должен подобное понимать, ведь повторюсь — мозги у тебя есть. Однако ты не желаешь, чтобы целители привели тебя в порядок: исправили речь, изменили тело. Превратили в мужчину, в конце-то концов! — её всё-таки задело, что женские прелести не вызвали у Сарга ровным счётом никакого интереса. — Почему же?

— Чем больше ты узнаешь чью-то душу-душу, тем меньше она для тебя становится. До тех пор пока мы слепы — в этой по-по… слепоте и наша душа, и наш мир-мир остаются целостными. Невредимыми. Но, к-как только мы прозреваем, мы видим и то, что мы сами — не более чем букашки.

— Что? — непонимающе посмотрела на него Ольтея и нахмурилась. — Очередные бредни! Чем больше узнаешь о чём-то, тем реальнее оно становится!

— Лишь если оно с самого начала было реальным.

Какое-то мгновение женщина смотрела на Сарга, а потом насмешливо фыркнула.

— Мо-можешь смеяться, — не меняя выражения лица произнёс Кюннет, — но ты пытаешься заниматься ровно тем-тем же, чем занимался Силакви.

— Это чем же?

— Делаешь себе игрушки из человеческих душ.

От силы пришедшего вдруг прозрения у Ольтеи перехватило дыхание.

— Так вот что сделал Киан? Сделал из тебя свою игрушку?

— Даже сейчас-сейчас, — произнёс он со своим треклятым заиканием, — ты-ты пытаешься заниматься всё тем же.

— Так ведь и я тоже букашка!

Сарг какое-то время молчал, водя губкой по её подбородку. Вода начала остывать.

— Букашка, поедающая других букашек, — наконец добавил он.

Ольтея обдумывала эти слова, пока невольный слуга намыливал её шею и горло, особенно усердно работая губкой между ключицами.

Женщине показалось прекрасным и даже в чём-то эпическим, что непримиримые враги могли вот так обсудить основания, по которым одна собиралась убить другого. Всё это было похоже на какую-то притчу из священных хроник.

— Почему ты боишься обращаться к лекарям? — внезапно спросила она, вернувшись к прежней теме.

Его лицо исказилось, будто сведённое судорогой.