Худеющий - Кинг Стивен - Страница 13

– Если будешь и дальше худеть, проведем тебе полное метаболическое обследование, – сказал Хьюстон. – У тебя могло сложиться впечатление, что такое обследование ничего не дает, но иногда очень даже дает. Однако мне кажется, что оно не понадобится. Мне кажется, потеря веса начнет уменьшаться: пять фунтов на этой неделе, три фунта на следующей, один фунт еще через неделю. А потом ты встанешь на весы и увидишь, что набрал фунт-другой.

– Ты меня успокоил. – Халлек крепко пожал Хьюстону руку.

Хьюстон самодовольно улыбнулся, хотя, по сути, ничего толком и не сказал: нет, он не знает, что не так с Халлеком, но нет, это не рак. Вот как-то так.

– Для того мы тут и сидим, Билли, мой мальчик.

Мальчик Билли помчался домой к жене.

– Он сказал, у тебя все в порядке?

Халлек кивнул.

Она крепко его обняла. Ее пышная грудь соблазнительно прижалась к его груди.

– Пойдем наверх?

В ее глазах заплясали озорные огоньки.

– Я смотрю, ты и правду в порядке.

– Даже не сомневайся.

Они поднялись наверх. Секс был феерическим. Едва ли не в последний раз.

Потом Халлек уснул. И увидел сон.

Глава 7: Сон с птицей

Старый цыган превратился в огромную птицу. В стервятника с гниющим клювом. Он кружил над Фэрвью, роняя из-под крыльев на город зернистый пепел, похожий на хлопья печной сажи.

– Отощаешь, – хрипло каркал цыган-стервятник, пролетая над городским парком, над пабом «Виллидж», над книжным магазином сети «Уолденбукс» на углу Мейн и Девон, над «Эста-Эста», относительно неплохим рестораном итальянской кухни, над почтой, над автозаправкой, над современным стеклянным зданием Городской публичной библиотеки, и наконец улетел прочь, к солончакам и заливу.

Отощаешь. Всего одно слово, но его было достаточно для проклятия. Потому что все в этом богатом и благополучном предместье, все в этом прелестном маленьком городке Новой Англии, словно сошедшем со страниц книг Джона Чивера, все в Фэрвью умирали от голода.

Халлек быстро шагал по Мейн-стрит, все быстрее и быстрее, оставаясь при этом невидимым – логика сна подчиняется своим законам, – и ужасался, глядя на результаты цыганского проклятия. Фэрвью превратился в поселение бывших узников, спасенных из концлагеря. Младенцы с огромными головами и ссохшимися тельцами истошно орали в своих дорогущих колясках. Две женщины в дорогих дизайнерских платьях вышли, пошатываясь, из кафе-мороженого «Вишенка сверху». Их лица – острые скулы и выпирающие надбровные дуги, туго обтянутые тонкой кожей, сухой, как пергамент; платья сползают с костлявых плеч в жутковатой пародии на обольщение.

Вот появился и Майкл Хьюстон. Он брел по улице, шатаясь на тонких, как у пугала, ногах. Костюм, когда-то заказанный в лучшем лондонском ателье, болтался на нем как на вешалке. В руке, похожей на руку скелета, Хьюстон сжимал флакон с кокаином.

– Угостишься снежком? – крикнул он Халлеку голосом крысы, угодившей в капкан и уже попрощавшейся со своей никчемной крысиной жизнью. – Угощайся, Билли, мой мальчик. Хороший снежок. Ускоряет обмен веществ. Очень рекомендую!

С нарастающим ужасом Халлек осознал, что рука, держащая флакон, не просто похожа на руку скелета, это и есть рука скелета: гремящие кости. Майкл Хьюстон превратился в ходячий говорящий остов.

Халлек бросился прочь, но, как обычно бывает в кошмарах, не смог набрать скорость. Он бежал по тротуару – но под ногами у него словно была густая липкая грязь. В любой момент этот скелет, прежде бывший Хьюстоном, мог до него дотянуться, прикоснуться к его плечу своей жуткой костяной рукой. Или даже схватить за горло.

– Угощайся снежком, угощайся снежком! – визжал у него за спиной крысиный голос Хьюстона. Все ближе и ближе. Халлек знал: если он обернется, эта вопящая жуть будет рядом, уже совсем рядом – в костяных провалах глазниц горят выпученные глаза, оголенные челюсти щелкают и скрежещут.

Он увидел, как из «Выше голову» вывалился Ярд Стивенс, его бежевый парикмахерский халат развевался над несуществующим животом. Ярд кричал хриплым надсадным голосом, а когда обернулся к Халлеку, оказалось, что это не Ярд, а Рональд Рейган.

– Где остальной я? – хрипел он. – Где остальной я? ГДЕ ОСТАЛЬНОЙ Я?

– Отощаешь, – прошептал Майкл Хьюстон прямо в ухо Халлеку. Случилось то, чего он так боялся: костяная рука дотянулась до него, пальцы скелета вцепились в его рукав, и Халлек подумал, что сейчас сойдет с ума. – Отощаешь, совсем отощаешь, снежком-угощай-тощай, это была его жена, Билли, мой мальчик, его жена, и ты крепко попал. Да, мой сладкий, ты крепко попал…

Глава 8: Брюки Билли

Вздрогнув, Билли проснулся. Он тяжело дышал и зажимал себе рот рукой. Хайди мирно спала рядом с ним, закутавшись в одеяло. Весенний ветер шелестел под карнизами крыши.

Халлек испуганно огляделся, чтобы убедиться, что поблизости нет Майкла Хьюстона – или его вариации в образе костяного пугала. Нет, все нормально. Он у себя в спальне, где ему знаком каждый угол. Кошмар уже таял… но все-таки не отпускал до конца, и Халлек придвинулся ближе к Хайди. Он не стал к ней прикасаться – она всегда очень чутко спала, – но пристроился в зоне ее тепла и стащил краешек ее одеяла.

Просто сон.

Отощаешь, отозвался безжалостный голос у него в голове.

Ему удалось заснуть снова. Хоть и не сразу.

Наутро после кошмара весы показали 215, что обнадежило Билли. Всего два фунта. Даже употребив кокса, Хьюстон был прав. Процесс замедлялся. Халлек спустился на кухню, насвистывая, и съел яичницу из трех яиц и полдюжины сосисок.

По дороге на станцию ему снова вспомнился ночной кошмар. Это было даже не воспоминание, а скорее смутное ощущение дежавю. Проезжая мимо парикмахерской «Выше голову» (располагавшейся между мясной лавкой и магазином игрушек), он выглянул в окно и на мгновение испугался, что увидит толпу шатающихся скелетов, словно чудесный уютный Фэрвью вдруг превратился в Биафру. Но люди на улицах выглядели нормально; даже лучше, чем просто нормально. Ярд Стивенс, такой же немыслимо тучный, каким был всегда, помахал ему рукой. Халлек помахал в ответ и подумал: Твой метаболизм настоятельно рекомендует: бросай курить, Ярд. Эта мысль немного его рассмешила, и к тому времени, когда его электричка прибыла на Центральный вокзал, последние отголоски кошмара развеялись без следа.

Успокоившись по поводу потери веса, Халлек не взвешивался и даже особенно не задумывался о вопросах здоровья следующие четыре дня… а потом с ним едва не случился конфуз, прямо в зале суда, на глазах у судьи Хилмера Бойнтона, обладавшего чувством юмора на уровне среднестатистической черепахи. Получилось действительно глупо. Будто кошмарный сон первоклассника, воплотившийся наяву.

Халлек встал, чтобы заявить протест, и с него начали спадать брюки.

Вернее, он только начал вставать, вдруг почувствовал, как брюки соскальзывают с его бедер и ягодиц, пузырясь на коленях, и поспешно уселся на место. Он очень явственно осознавал – бывают такие моменты предельной ясности, что приходят непрошеными и почти сразу забываются, – так вот, Халлек явственно осознавал, что со стороны его рывок смотрелся по меньшей мере странно. Уильям Халлек, солидный юрист, адвокат, скачет, как кролик Питер. Его бросило в жар, кровь прилила к щекам.

– У вас возражение, мистер Халлек, или газовая атака?

Зрители – к счастью, немногочисленные – захихикали.

– Нет, ваша честь, – пробормотал Халлек. – Я… я передумал.

Бойнтон хмыкнул. Заседание продолжалось, а Халлек сидел, обливаясь холодным потом, и не знал, как ему теперь встать.

Через десять минут судья объявил перерыв. Халлек остался за столом защиты и притворился, что изучает бумаги. Когда зал почти опустел, он поднялся и запустил руки в карманы пиджака небрежным, как он надеялся, жестом. На самом деле он поддерживал брюки.