Спаси меня собой - Журавлева Юлия - Страница 7

Я со вздохом встала, потянулась, сбрасывая с себя остатки сна, натянула штаны и, подхватив зеленого друга, выскользнула из комнаты.

В доме царила тишина, но я помнила, что лестница здесь скрипучая, и никакими моими ухищрениями по ней тихо не пройти. Я прокралась по коридору, осторожно коснулась мыском первой же ступени и услышала пока что едва различимый, но вполне отчетливый для моего уха скрип.

А если спускаться не по лестнице?

Я чуть надавила на перила, убедившись, что они умеют хранить чужие тайны куда лучше ступеней и, сев на них, быстро скатилась вниз. О том, как буду подниматься, подумаю после.

Пройдясь по помещениям, я сразу отмела гостиную, столовую и кухню. А вот дверь, запертая на замок, весьма заинтересовала.

– Откроешь? – спросила я у ростка, поднеся его к замочной скважине.

Одна из веточек тут же удлинилась и начала копошиться в механизме. Легкий щелчок – и дверь открыта. Оглядевшись, я быстренько прошла в комнату, сразу поняв – это то, что мне нужно.

Стол, шкафы, строгая обстановка – все очень напоминало место, в котором хранятся документы. Только провозиться здесь можно до следующего вечера…

Я с сомнением взглянула на своего зеленого друга. Тут он мне вряд ли поможет, все же грамоте не обучен. Да я и сама на человеческих языках читала плохо, а писала и того хуже. У нас как основной преподавался эльфийский, а остальные поскольку-постольку. Так что дело шло небыстро, я подолгу вчитывалась в заголовки, пытаясь понять суть документа. А еще стараясь не нарушить порядок, чтобы никто ничего не заподозрил.

Чувствую, работы здесь не на одну ночь…

Росток тоже копошился в комнате, приходилось постоянно отвлекаться на него и призывать к порядку. Содержимое стола я изучила и не нашла ничего интересного. Большинство бумаг содержало цифры, в которых я понимала едва ли не меньше, чем в заумных словах. Но главное – все это не то.

Рия. Фейри. Ни одного упоминания.

Позади меня послышался громкий шорох. Я уже переполошилась, но это всего лишь росток добрался до одной из картин и зачем-то на ней качался.

– Не время для игр, – одернула я его, пытаясь снять с широкой рамы.

Но зеленый вцепился в нее листочками, словно у него на них колючки отрасли.

– Эй! – тихо возмутилась я. – Отпусти немедленно!

И потянула росток сильнее. Вообще, он крепкий, не порвется.

Картина сдвинулась, а за ней показался серебристый угол, который явно не имел отношения к полосатым обоям.

Так-так-так…

– А ты молодец, – похвалила росток. – Надо все-таки придумать тебе имя.

Картину мы аккуратно сняли, прислонив к стене, и уставились на дверку с круглой ручкой. Вокруг нее тоже шли какие-то цифры, только что с ними делать – я совершенно не представляла.

Я потрогала ручку, выяснив лишь одно: она крутится. Один медленный оборот, в котором мое чуткое ушко уловило звук, похожий на едва слышное тиканье. Второй поворот, “тиканье” повторилось.

Хм… кажется, я догадываюсь, что это такое.

Мы с ростком оба припали к дверце, ручку я теперь крутила медленно, услышав заветный звук – поворачивала в другую сторону. Пару раз мы сбились, так что пришлось начинать все заново. И в итоге я с трудом сдержала ликование, когда замок щелкнул вполне отчетливо, и дверка подалась.

– Мы молодцы! – радостным шепотом объявила я, а росток потряс листиками.

Документы внутри оказались интереснее. В самом верхнем я разобрала вписанное в печатный текст от руки имя – Эван Лерой. Сердце с силой стукнулось о ребра, но я тут же перешла к другим бумагам. В них значились разные имена, но, судя по всему, это относилось к клиентам, а не к работникам.

Под однотипными бумагами лежала толстая тетрадь в твердой обложке. И именно в ней я нашла искомое. Нет, о Рии по-прежнему ничего не было, но имена других фейри: Гиу, Даэ, Шиа, Альх – ого! У них и наши мужчины есть! – показывали, что именно здесь хранилась нужная мне информация.

Я медленно шла по строчкам, кляня свое плохое знание языка. Эх, стоило учиться лучше! Рия всегда настаивала, что мне необходимо заниматься старательнее…

Рия! Я зажала себе рот, наконец, найдя ее. Крупные капли потекли по щекам, и я поспешно стерла слезы. Так… даты…

Она приехала сюда два года назад, как и должна была. Какие-то отметки, имена рядом с ней. Видимо, ее люди. Сначала даты рядом с людьми стояли с промежутками в пару недель. Затем реже. А вскоре исчезли совсем. Последняя запись – больше года назад.

Получается, ее волос пролежал в комнате с кроватью так долго?

И как мне ее теперь искать в огромном человеческом городе?

На глаза снова навернулись слезы, неужели все это напрасно?

Я вытерла слезы, прогоняя глупую слабость. Это все период наслаждений, делающий нас такими чувствительными и эмоциональными…

И тут росток заметался по моей руке. Что-то происходило!

Я подскочила, но сделать уже ничего не успела – дверь с силой распахнулась, ударившись о стену, и в комнату шагнул наскоро одетый управляющий.

Он посмотрел на меня, на вскрытый сейф, на бумаги, лежавшие на полу, и до желваков сжал челюсти.

Я судорожно искала выход и не находила. А человек в два шага оказался возле меня, одной рукой зажав рот, другой – схватив так, что я почти не могла двигаться, и выволок в коридор.

– Очень надеюсь, что ты плохо умеешь читать, – зло проговорил он, таща меня дальше.

8.

Сегодня Эван воспользовался своим экипажем – каждая минута была на счету, столько всего предстояло успеть. Во-первых, дела на производстве давно нуждались в его участии, последний месяц он вообще мало вникал в работу – больше таскался по врачам. А, оказывается, нужно было сразу идти в фейри-бордель.

К тому же сегодня должно состояться собрание клуба промышленников, с членами которого он, собственно, и ходил в тот день на охоту. И Эвану, как никогда, хотелось с ними побеседовать. Что-то ему подсказывало, что убийца почти наверняка один из них.

Только кто? Всего в клубе почти полсотни членов – самых богатых и влиятельных банкиров, инвестировавших в производство, и самих владельцев заводов и фабрик. На охоте их было около двадцати человек, не считая разных егерей и обслуги.

Поначалу Эв планировал отмести несколько, но потом решил, что выживают только параноики и стоит проверить всех. Всех членов клуба без исключения.

И списки прислуги и егерей тоже неплохо бы раздобыть.

А стоило зайти в приемную, как путь ему преградила Бетси, подойдя непозволительно близко, вернее, раньше он очень даже позволял так к себе подходить. К тому же вид на глубокое декольте открывался замечательный. Но теперь Эв почувствовал только глухое раздражение и желание убрать возникшую преграду с дороги.

– Да, Бетси? – спросил он, делая шаг в сторону и не собираясь задерживаться.

– Доброе утро, – девушка добавила томных ноток в голос, чем только усилила его раздражение.

Удивительно, что раньше он с ней трахался, и она ему вполне нравилась. Видимо, на краю жизни пристрастия меняются. К тому же вкус фейри никак не выходил из головы.

– Хотела узнать, будут ли у вас на сегодня какие-то особые пожелания, – разумеется, под особыми понималось нечто конкретное и развратное. Например, когда секретарша приходила к нему сразу без трусов.

– Никаких особых пожеланий у меня нет, – четко произнес Эван, давая понять, что разговор окончен. Но, дойдя до двери, он обернулся. – И еще, приведи себя в подобающий вид, пожалуйста.

Глаза у секретарши округлились, а рот приоткрылся, придавая лицу не соблазнительное, а глупое выражение. И чем только она ему раньше нравилась?

День пролетел мгновенно за решением самых разных задач, начиная от кадровых вопросов, заканчивая модернизацией оборудования и согласованием участка для нового завода по производству бумаги и типографской краски. Газеты не писали о плачевном состоянии одного из крупнейших промышленников по простой причине: они практически всецело зависели от Эвана Лероя, от того, будет ли он поставлять им бумагу и краску и по какой цене.