Ревизор: возвращение в СССР 39 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 21

— Но как быть, Федор Маркович, — не на шутку растерялся Андриянов. — Должен же быть выход. Я ведь компетентный сотрудник, пользу приношу нашей организации немалую. Оступился раз, с кем не бывает. Вы ведь меня поддержите? Я всегда на вашей стороне был, вы же знаете. Никогда вас не подводил. Помогите…

— Никогда не подводил? — ядовито процедил Рябко. — А сейчас ты что сделал? Нет уж, товарищ Андриянов. Ты под угрозу всю мою дальнейшую карьеру своими прихотями поставил. Так что теперь ты сам по себе. Заварил кашу — расхлебывай. И не жди, что я помогать тебе брошусь. Топить специально не буду, все же много лет вместе проработали, но чтоб помочь даже пальцем не пошевелю. Не рассчитывай. Все. Разговор окончен. Можешь быть свободен.

Андриянов, совершенно раздавленный, вышел из кабинета начальника и направился к себе, не понимая, что теперь делать и как спасать ситуацию. Терять эту работу он категорически не хотел.

Москва

Приехал на кафедру, парни наши уже сидели в огромном кабинете, и немного волновались. Антураж был соответствующий — шкафы с противогазами на полках, плакаты по военной подготовке на стенах висели плотно, почти сплошняком. Я особо не волновался — я армию прошел в прошлой жизни, что мне учеба в университете… Это же облегченный вариант, само собой, один день в неделю. Знал уже, правда, что у нас специализация будет по ПВО. Вот в ней я уже ничего не понимал…

С удивлением увидел в аудитории Булатова.

— А ты что здесь делаешь? Ты же в армии служил!

— Сказали, что сюда всем надо, кто служил и кто не служил, — раздосадованно ответил староста.

— Вот оно как…

Совсем я перестал волноваться, а вместо этого даже и обрадовался, когда к нам пришли два человека, которых я прекрасно лично знал. Полковник Мамаев Пётр Платонович и майор Евдокимов Николай Андреевич. Те самые, которые университетские соревнования по стрельбе проводили у Догеева на полигоне Лосиного острова.

Они оба тоже меня узнали, я же по своей вечной привычке на первой парте устроился, на которую никто не претендовал. Мне все равно где сидеть, на первой парте или на последней, если преподаватель что-то бестолковое говорит, не проблема абстрагироваться и о своих делах думать, поедая его преданными глазами. Навыков из прошлой жизни у меня много полезных, жизнь прожить — не поле перейти… А когда ты на первой парте сидишь, у тебя сразу в глазах преподавателя плюс один балл к возможной оценке. Он тебя уже как облупленного к экзамену или зачету помнит, и благоволит, а гонять будет бездельников, которые на задних рядах кучкуются и болтают, раздражая его…

Евдокимов мне кивнул даже сдержанно, а Мамаев не снизошел. Ну так я не обиделся, у нас тут не клуб любителей литературы, чтобы с драматургом Ивлевым здороваться и трястись над ним. Это армия, сынок! Пусть и в стенах учебного учреждения…

Полковник запугивал студентов обязательным посещением и строжайшей дисциплиной на занятиях. Где-то в полчаса уложился. Затем представил Евдокимова, взглянул на часы и покинул нас.

— Здравствуйте, товарищи студенты! — сказал майор, и начал в разных вариациях повторять то же, что до него полковник.

Но он уже развивал эти же мысли в пределах часа. А потом объявил, что все свободны до следующей пятницы. В которую у нас будет строевая подготовка, которая поможет нам стать настоящими мужчинами.

Все пошли к выходу, а Штирлица, то бишь меня, Евдокимов попросил остаться.

Когда все вышли, майор сказал:

— Значит так, Паша. Полковника нашего вчера сильно разъярила ваша замдекана, как ее там, Эмма…

— Эдуардовна, — подсказал я.

— Все требовала свободного посещения на военной кафедре для некого Ивлева, ссылаясь на просьбу ректора. Приказать он нам не может, такая у нас специфика, но настырная твоя замдекана, и Мамаева сильно на коня подсадила. Не любит он такого. Правда, мы с ним не сразу сообразили, что это ты тот самый Ивлев, что на стрельбище первое место на соревнованиях занял.

— Вместе с моим другом мы его разделили… — напомнил я.

— Ай, да не суть. Короче, когда поняли, что к чему, это все изменило. Сделаем таким образом. Вместо военной кафедры будешь теперь по пятницам к Догееву ездить на стрельбы. Стрелять будешь, пока он сам тебя не отпустит по причине дрожащих рук и просыпанных патронов. Ты же, наверное, и так планировал посещать стрельбище?

— Конечно, — заверил я Евдокимова. Я и правда собирался, правда, сообразив, куда идет наш разговор, в любом случае дал бы точно такой же ответ.

— Вот. И возьмешь также на себя обязательство посещать любые соревнования, на которые мы сочтем тебя нужным отправить. Идет?

— Почему бы и нет?

— Все, тогда свободен, боец. Здесь можешь больше не появляться. Понадобишься, через вашего замдекана тебя найду. Она, кстати, незамужем?

— Не-а.

— Надо бы с ней познакомиться. Учитывая, как полковника вчера довела, потенциал у нее есть. Как у боеголовки на килотонну… Ладно, это уже тебя не касается. Свободен, боец!

Хороший мужик Евдокимов. Легко с ним общаться, чувствуешь себя с ним на одной волне. Как с Гришей…

Вышел от майора очень довольный. А парни наши, оказывается, меня дожидались. Не все, конечно, только самые близкие друзья — Тания, Сандалов, Давыдов, да Макаров.

— Что, небось и здесь у тебя будет свободное посещение? — проницательно спросил Макаров.

— Ну, не совсем. Буду отрабатывать на стрельбище по пятницам. Хотят из меня Соколиного глаза сделать.

— Эх! — завистливо вздохнул Давыдов, — я бы тоже лучше бы на стрельбище отрабатывал, вместо того, чтобы сиднем в аудитории сидеть…

— Ты что, не слышал майора, что ли? — пихнул его локтем в бой Ираклий, — ты и не будешь в аудитории сидеть. Строевая у нас начнется в следующую пятницу! Ножками, ножками, да по плацу!

— Пошли, что ли, посидим где-нибудь в кафе, отметим начало военной кафедры? — предложил Леха.

— С каким бы удовольствием я с вами пошел! — сказал я, прикинув, что до встречи с Дианой нужно еще и в «Труд» заехать, и бумаги на импортное оборудование забрать и к Бортко закинуть. О, кстати, если там Сатчан будет, то с ним сразу и статью обсужу сегодняшнюю по детским площадкам. — Но никак не могу, парни. Дела.

Глава 10

Москва, Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами

Обстановка в кабинете Федосеева постепенно становилась все более накаленной. Он вызвал к себе начальника отдела книгообмена Морозову по поводу предложений по приему делегации из Чехословакии, которые получил от нее накануне. Предложения были очень нетривиальные и вызывали у Владимира Алексеевича смешанные чувства. С одной стороны, они были очень оригинальны и нестандартны, как он и требовал ранее от своих подчиненных. Но с другой стороны, Федосеев как никто знал, насколько негативно иногда воспринимаются нестандартные идеи, будучи реализованными. Это был очень рискованный шаг, и Федосееву одновременно очень хотелось блеснуть и в то же время страшно не хотелось опозориться. Делегация представительная, в сопровождающих будет несколько человек из министерства. Если сядешь в лужу, вовек потом не отмоешься.

Поэтому Федосеев сначала мучал Морозову почти сорок минут, расспрашивая подробно про нюансы мероприятий, предлагаемых ее отделом, а потом приказал вызвать еще и Ивлеву, которая, как выяснилось, была основным источником новых идей.

— Повторяю, идея с кулинарным представлением очень интересная, мне нравится в целом, — в который раз начал говорить Федосеев, уже уставший от обсуждений и порядком раздраженный, — но я не хочу заставлять гостей что-то готовить. Вдруг кто-то измажется или и вовсе порежется. Или просто готовить не любит… Может возникнуть скандал. Можете переделать свои предложения так, чтобы представление было, но гости в нем не участвовали?

— Владимир Алексеевич, мы же уже в начале предлагали урезанный вариант, — ответила Морозова, не менее злая уже, чем начальник, но умело скрывающая эмоции, — организуем пространство так, чтобы гости располагались полукругом. Повар при них приготовит блюдо, которое потом все гости будут дегустировать.