Почти Целитель. Часть Восьмая (СИ) - Восточный Ставр - Страница 6

— Ладно! — ректор скосил взгляд на прочих переминающихся с ноги на ногу посетителей. — Можете брать себе в помощь кого хотите (все равно в Университете все работы встали), но через три дня разработка действующего метода кастрации этих паразитов должна быть закончена.

— Сделаем! — кивнул Иван, остальные участники беседы лишь активно закивали. А что ещё им оставалось?

— Эти три дня я Вам обеспечу. А теперь можете быть свободны! — ректор проводил гостей до выхода, потянулся и направился к боковой двери кабинета. — Колетт, отметь, пожалуйста, в расписании — отменить все мероприятия на ближайшие три дня! Позовите мадам Ламар и Марион, и мы продолжим наше совещание.

«Удивительно, что „проблема“ не вырвалась за пределы кампуса», — стучало в голове Ренье, пока он запрашивал у телефонистки очередной номер. — «Все вдруг стали так заняты, так заняты, что просто днюют и ночуют в стенах Университета!»

Нестандартная ситуация требовала нестандартных мер. По приказу руководства на территорию кампуса были доставлены все жрицы любви и куртизанки, которых только нашли поблизости. Таким образом преобладающее мужское население больше не было озабочено срочными поисками партнёра. После чего вокруг Университета был поднят защитный барьер, препятствующий возможности покинуть территорию. Сам глава Университета закрылся у себя, проводя со своим секретариатом одно экстренное совещание за другим.

На третий день после установки барьера.

— Хорошо, что Ваше творение стимулирует мыслительную деятельность, — посмеивался сеньор Бьянка, Высший Целитель Монако. Вместе с университетским профессором-мелефикаром он был привлечён к разработке «средства для кастрации» симбиотов.

— Мне как-то от этого не легче, — буркнул Лудильщиков, стыдясь повернуться к коллегам и посмотреть им в глаза. Он считал, что именно из-за его оплошности люди оказались в столь пикантной ситуации.

— Да что Вы переживаете, молодой человек! — рассмеялся на Ванино смущение мелефикар — дородный мужчина в небрежно накинутом халате и крайне довольный жизнью. — Даже Ренье-Кристиан не имеет к Вам никаких претензий, уверяю Вас! Он только попросил поспособствовать скорейшему разрешению сложившейся ситуации… А всё почему? Потому, что (хоть мало кто и признается), но это событие будет одним из самых ярких и запоминающихся приключений в жизни почти всех студентов и сотрудников университета. Вон, Луи не даст собрать.

И мужчина кивнул на «пациента номер ноль» — лаборанта, который внес самый весомый вклад в разворачивающее ныне на территории кампуса непотребство.

Обозначенный Луи вид имел выжатый и весьма истощённый, и смущаться или краснеть сил уже не имел. Единственное, что он смог сделать — выдавить из себя извиняющуюся улыбку.

На четвёртый день Ваня с некоторым беспокойством испытал на себе свежесконструированный ритуал и с облегчением ощутил, как его ментальный симбиот поскучнел и успокоился. Коллеги смотрели выжидающе. Опасаясь совершить ещё одну ошибку, Лудильщиков подошёл к Жанетт, кокотке, что скрашивала его последние напряжённые дни. Та призывно изогнулась, но Иван с радостью почувствовал… что ничего не почувствовал.

— Господа, ритуал работает! Поздравляю!

Так и закончился в Монако «Фестиваль Разврата» и «Секс-апокалипсис», как это событие окрестили в газетах.

Каждый «потерпевший» получил свою компенсацию, ведь симбиоты («кастрированные»), дарующие дополнительный поток сознания и увеличивающие интеллект уже на три единицы, остались при людях… И притом совершенно бесплатно. Барьер был убран, и Лудильщиков, завершив исследования и лечебно-восстановительные процедуры, выбрался, наконец, за пределы Университета и вздохнул полной грудью. Он не спал последние пять дней! Вымотался просто жуть как, и не столько физически, сколько морально!

В следующий миг открылся портал, и он шагнул в гостиную залу своей виллы. И тут Иван застыл, как вкопанный. Прямо перед ним на их любимом диванчике сидела Наташа.

— С возращением, Ванюша!

Поправка! Сидела очень злая Наташа! Сколько раз за последние дни Лудильщиков благодарил Господа, что не успел установить ей симбионта. И что она всё это время провела за пределами кампуса! Вот только он-то там был… И судя по колючему взгляду прищуренных женских глаз, ему сейчас придётся очень несладко…

— Отголоски тогдашних страстей всплывают и сейчас, — смеясь, заметил Анри. — Хотя те, кто являлся непосредственным участником событий, похоже, приняли коллективное решение наложить на обсуждение той истории жёсткое табу, сплетни вспыхивают то там, то тут. А у большинства жриц любви Монако и близлежащих городов присутствует дополнительный поток сознания и несколько лишних очков в интеллекте.

— А вообще учёба и работа в лабораториях мне просто по душе. Каждый день столько нового получаю, просто невероятно! Вот только Ренье… — Иван не смог удержать протяжный всхлип.

— А что «Ренье»? Мне всегда казалось, что у тебя с ректором неплохие отношения.

— Неплохие. Но в последнее время он меня до чертиков пугает!

— А что так?

— Да как убедился, что у меня с живучестью всё хорошо, так не отстает! Зараза! Говорит: у меня сейчас намечается замечательный эксперимент! Можно стать гораздо сильнее! Нужен высокоуровневый маг с сильной регенерацией!

— А ты что?

— А я и спрашиваю: так разве у Вас нет на примете подчиненных!

— А он что?

— А он, гад, вздыхает! И говорит, на честном глазу, что все, кто раньше соглашался — закончились! ЗАКОНЧИЛИСЬ! Каюзак! Представляешь?

Кувшин с вином опустел, опустела и ещё одна принесённая Серафимой бутылка. Хмель постепенно завладевал собеседниками, делая речи всё откровеннее.

— На той неделе у меня ужинал господин Юсупов с какой-то важной «шишкой» из дипломатической службы. Мне показалось, что в их разговоре звучало твоё имя, и не раз, — Каюзак придирчиво рассматривал на просвет свой хрустальный бокал.

— Угу! Это Феликс над моим политическим «весом» трудится. Всё твердит, что я должен обзаводиться полезными связями. Да если бы не Наташа, в гробу бы я видел все эти аристократические и прочие великосветские рожи…

— А давай их всех убьем! А потом я сделаю из них такое замечательное рагу. Разом несколько прблем решим — на компонентах сэкономим, а к тебе приставать перестанут!

— Не-е, не получится. Шуму поднимется — у-у-у! И пусть мне всё это в край не нравится, но ведь Мадлен ещё год назад условие поставила, что смотреть на Наташу с хоть какими-то серьезными намерениями я смогу, если только буду из себя «что-то» представлять! — Ваня икнул. — Можно подумать, я уже не «что-то»!

— Ты не «что-то»! Ты гораздо кру-у-у-уче! — поддержал друга Анри, у которого, в отличие от Каюзака, язык уже совсем заплетался.

— А пока ты не «что-то», то сиди и довольствуйся ролью любовника и милого друга. И кыш в сторонку в случае действительно серьезного претендента на матримониальный интерес! И представь, этот «интерес» как раз появился и вовсю клинья к Наталье подбивает! Ну, ты же видел! — Лудильщиков выпрямился в кресле и попытался сделать серьёзную физиономию. — Поэтому мне во как надо соответствовать! Потому теперь я вынужден шастать по различным званым вечерам и приемам. Торговать лицом, а так же артефактами и способностями. Да я тут работаю порой Целителем даже больше, чем в Питерском госпитале или в Сарапульское клинике! А всё чтоб эти самые связи проклятые наработать! А из-за всей этой свистопляски я ещё и представитель Империи при Университете и при Дворе! Наш посол — а каким душкой прикидывался — вызывает меня и говорит. Мол, раз уж ты, Ваша Светлость Лудильщиков, вхож во Дворец княжеский, то ты и будешь представлять интересы Державы! А если я не хочу представлять интересы⁈ Меня все эти светские рауты и так в печенках сидят! У-у-у-у! Ненавижу! Если бы не Наташа! Послал бы всех в леса дремучие! И тут ещё любимая учудила… — голос Ивана прервался, голова свесилась на грудь, и наш герой на время исчез из этой реальности.