Троя. Пепел над морем (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 13

— Знать поддержит даже владыку Тартара, если он выбросит дорийцев с наших земель! — раздался густой бас, который до этого Феано не слышала. — У нас нет ванакса! Того, кто клялся нас защищать. Он бросил свою землю и поплыл за море, чтобы вернуть блудную жену брата. Он соблазнил воинов богатой добычей и увел почти всех, кто мог держать оружие. А нам плевать на жену Менелая! Пусть живет с кем хочет, раз муж ей немил. Почему наши земли должны терпеть разорение?

— Передайте царю Эгисфу, — сказала после раздумья Клитемнестра, — что отряд микенцев присоединится к его войску. А если он выбросит дорийцев из наших земель, Микены откроют ему ворота без боя.

— Царь Эгисф требует твоей руки, царица, — послышался все тот же густой бас.

— Если он победит, — спокойно ответила Клитемнестра, — то он ее получит. И мою руку, и трон в Микенах. Так и передай своему царю, Левкаст.

Феано, которая позабыла уже про маленького сына, стремглав помчалась по коридору, пока ее не заметили. В ее хорошенькой головке мысли выстраивались в четкую цепочку, как и всегда, когда ей что-то грозило.

— А ведь эта сука, царица наша, не простила муженьку смерти дочери. А раз так, то непременно кровь польется с обеих сторон. А чья польется кровь? Да кровь царей, конечно! И их сыновей тоже! Никому лишние наследники не нужны. Да еще и такие, на которых кровная месть повиснет. Эгисф отца Менелая убил, а потом Менелай в отместку отца Эгисфа зарезал. Что сделает Эгисф с сыном моим? Да убьет тут же. А если Агамемнон вернется? Ведь он точно докопается, кто воинам о пророчестве рассказал. Тогда сын мой жив останется, а меня на куски порежут и воронам скормят. Вот ведь семейка! И угораздило же меня от такого мужика сына родить. А, с другой стороны, цари не ягоды, на кустах не растут. Спасибо, что хоть такой подвернулся. Да что же мне, бедной, делать? Бежать отсюда надо! Вот что!

Феано остановилась, понимая, что уже выскочила из дворца на улицу. Она оглянулась по сторонам, но куда бы ни упал ее взор, виднелись только высокие стены, сложенные из гигантских глыб. Перелезть через них нельзя, Микены стоят на отвесной скале. И ворота сюда ведут только одни, и они охраняются стражей день и ночь.

— Да как же сбежать-то отсюда? — мучительно размышляла она. — И самое главное, когда я сбегу, что буду делать дальше?

На эти вопросы у нее ответа не было. Феано вздохнула и зашла во дворец. Надо найти сына. Время у нее еще есть, она обязательно что-нибудь придумает.

1 Железо обрабатывали в это время, и даже существенно раньше, не только в Анатолии, но и на территории современной Сербии. Это подтверждено данными археологии.

2 Согласно современным представлениям, микенская цивилизация была сокрушена чудовищным по масштабам набегом фрако-иллирийских племен немногим позже описываемого времени. Дворцы-крепости тогда же разорили и сожгли. Дорийцы пришли через три поколения, около 1103 года до н.э., когда дворцовый способ организации хозяйства рухнул окончательно. Фактически, им досталась лишь тень былого величия.

Глава 6

Год 1 от основания храма. Месяц седьмой, не имеющий имени. Остров Китира. Южная оконечность Пелопоннеса.

Войску сидеть на месте вредно, потому что солдат, лишенный цели, начинает морально разлагаться и не оправдывает собственного жалования. А сие гибельно для любого государства. Вот поэтому я взял фалангу, две трети стрелков, и собрался в Навплион, чтобы разобраться, как идут дела на Пелопоннесе. Мне нужно срочно выдвигаться в Трою, а сделать это, пока в тылу у меня непокорные Микены, просто опасно. Я же не Агамемнон, который поставил все на одну карту. Слухи оттуда идут самые обнадеживающие. Дикари Кледая вовсю безобразничают на северо-востоке полуострова, и отдельные отряды уже видели у стен Тиринфа, Аргоса и Микен. И два таланта серебра посланный мной Филон уже отгрузил Эгисфу, который оказался верен клятве и привел наемников из Эпира. Или как там сейчас те земли называются. Местная география — это тот еще винегрет. Любая область размером с ноготь мизинца имеет свое название и свой диалект, который хоть в малости, но отличается от языка соседей. А это все из-за гор проклятых, которые окружают плодородные долины и защищают их же узкими перевалами, которые так удобно оборонять. Греция — она такая. Здесь любая дыра неприступна, а потому нужно проявлять толику фантазии, если хочешь добиться успеха.

— Господин! — склонились передо мной купцы из Пилоса, которые тоже торгуют с Египтом через нас. — Умоляем, господин! Наведите порядок на Китире. Продыху нет от этих разбойников. Скоро уже пройти не сможем из Мессении в другие земли.

— Хорошо, — кивнул я и после некоторого колебания решил изменить планы.

Про Китиру я помнил. Здоровенный остров, раза в четыре больше Сифноса. Он весь покрыт горными хребтами, да так, что в свое время даже турки не могли найти там целый город с десятком церквей. Сам великий Хайреддин Барбаросса изрядно намучился, пока взял его. Побережье Китиры изрезано многочисленными бухтами, узкими и длинными, в которых тамошняя шваль прячет свои корабли. Если кто-то думает, что этот островок бесполезен, глубоко ошибается. На нем в Средневековье без всякого электричества пятнадцать тысяч человек жило. А еще он как ключ запирает проход со стороны Сицилии в Эгейское море. И самое главное: там водится пурпурная раковина. А я ее хочу всей душой. Купцы из Тира, Арвада, Бейрута, Библа и стремительно возрождающегося после страшного разорения Сидона1 вовсю основывают фактории на островах. Так чем мы хуже?

— Кноссо! — позвал я своего главного штурмана. — Ты берег Китиры хорошо знаешь?

— Еще бы! — фыркнул критянин. — Этот остров всего в дне пути от Крита, а я плавал отсюда и до самой Сикании2. Я там каждую бухту знаю, и каждую деревушку. Я немало тамошних баб продал на Эвбее.

— Там есть царь? — спросил я. — Есть с кем договориться?

— Там в каждой деревне свой царь, — скривился критянин. — Не с кем там договариваться. Разбойный народ. Хотя нет! Один из них похож на человека. У него даже наблюдаются некоторые проблески ума. Он происходит из моего народа, не из ахейцев.

Мы не стали рисковать и сначала отправились к Пелопоннесу, заночевали на его южном берегу, а потом, обогнув Малейский мыс, поплыли к Китире, до которой оттуда часа три пути. Этот остров отлично виден отсюда, не ошибешься.

— Проклятье! — расстроился я, глядя, как рыбацкие лодчонки гребут к берегу, только увидев наши корабли. А подойдя к деревне, мы и вовсе не нашли никого. Местные разбежались, узрев целый флот, и теперь любовались на нас из кустов, растущих на отвесных скалах. Выковыривать их оттуда можно не один месяц.

Я взял в руки пучок веток и пошел вверх по тропе, надеясь, что островитяне по достоинству оценили мою щедрость. Я пока что не тронул ни их домов, ни их кораблей, сушившихся на берегу. Я сидел на камне уже с полчаса, когда ко мне вышел пропеченный солнцем жилистый мужик, заросший бородой до самых глаз, и встал напротив. Он впился в меня настороженным взглядом, а потом заговорил.

— Я Ойо, — хмуро сказал он. — Кто ты? Зачем пришел? И почему, раз уж пришел, не разоряешь наши дома?

— Я Эней, царь Сифноса и других островов, — ответил я.

— Слышал о тебе, — кивнул местный вождь. — Чего ты хочешь, Эней?

— Вы должны прекратить разбой на море, — ответил я, и Ойо даже не засмеялся.

— Ты можешь разорить нашу землю, — признал он. — Ты можешь сжечь наши корабли, но мы уйдем в горы и поселимся там. А корабли сделаем новые, невелика трудность. Леса здесь полно. Мы живем морской охотой, без нее нам конец. Даже если я перестану делать это, другие цари острова не перестанут точно. Так зачем мне лишать себя законной добычи?

— Согласен, — кивнул я. — Но не думаешь же ты, что я потребую от тебя такой уступки и не дам ничего взамен?

— Говори, — посмотрел он на меня с интересом.

— Я сделаю тебя царем острова, — сказал я. — Единственным царем. Ты будешь богат, Ойо. Ты прекратишь грабить тех купцов, на которых я укажу, а взамен я позволю вам вывозить масло, сыр и мед в другие земли.