Троя. Пепел над морем (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 11

Двойной удар колокола. Купцы плывут. Я взял на руки сына, который с упоением предавался древней, как мир игре «ехали, ехали в лес за орехами», и взбежал на стену. Раз, два, три… девять! А уходило восемь? Точно наши? Странно, на сигнальной башне сидят парни с такой дальнозоркостью, что никакими очками не исправить. Они еще ни разу не ошиблись. Хотя теперь и я увидел. С носа переднего корабля бронзовым зеркалом пускают солнечные зайчики, да не абы как, а специальным кодом, который мы меняем каждый рейс. Не приведи боги, ошибется дозорный, или враги нашу хитрость разгадают. Тогда кровью умоемся.

До чего же я люблю с высоты акрополя на море смотреть. Бирюзовая гладь расстилается до самого горизонта, прерываясь лишь сероватыми облаками соседних островов. Тут, куда ни глянь, соседи видны. Вон Милос, вон Серифос, а вон там вдалеке — толстая полоса Пароса, застрявшая между морем и нежно-голубым небом. И это все мое теперь. На новые владения пока что никто не претендует, потому как претендовать особенно некому. Ахейское войско со скоростью беременной черепахи ползет к Трое, грабя все на своем пути. Причем, как докладывает мне Кноссо, которого я пустил вслед за ними, они изрядно сбились с курса. Это весьма странно, потому как с ними плывет Одиссей, а уж он-то в Трое был. Мелкая месть? Посмотрим… Они и в каноническом варианте ошиблись километров на пятьсот к югу, уплыли в Мисию и, пока разобрались, изрядно разорили ту страну. Так почему пришло на один корабль больше? Ограбили кого-то по дороге? Я же им строго-настрого запретил разбоем заниматься.

— Господин! — услышал я робкий голос.

— Рапану? — изумился я, узрев перед собой знакомую кошачью физиономию. — Мы думали, ты погиб! Сестры за тебя поминальные жертвы принесли! Анат до сих пор в трауре ходит.

— Я к разбойникам в плен попал, царственный, — развел тот руками. — Буря унесла нас к Кипру, едва выкрутились. Я медь из Алассии на зерно менял. Только так и смог корабль и людей выкупить.

— Слухи идут, что Энгоми в осаде, — вопросительно посмотрел я на него.

— Энгоми пал, господин, — вступил в разговор Кулли. — Мы сами видели это. Царства Алассия больше нет.

— Надо же! — задумался я. — Креуса! Забери Ила!

Жена увела ревущего мальчишку, который хотел подергать за цветные кисти на поясе какой-то смуглой девушки, робко переминавшейся с ноги на ногу рядом с парнем в пропыленном льняном хитоне.

— Значит, Алассия пала, — удивленно протянул я. — Это надо обдумать. Нам не помешают медные рудники. Если они станут нашими, мы возьмем Египет за горло. Синайской меди им не хватает.

— Господин! — изумленно посмотрели на меня купцы. — Если у нас будет медь Кипра, мы не только Египет, мы все Великое море за горло возьмем. Тамошняя медь — самая дешевая. Но ведь этот остров — настоящее разбойничье гнездо. Там два десятка князей поделили земли и грабят всех, кто плывет мимо.

— Два десятка — это гораздо лучше, чем один, — пояснил я и показал на парня с девушкой. — Это кто?

— Это Анхер. Искусный строитель, скульптор и камнерез, — гордо выпятил тощую грудь Кулли. — А это его невеста, господин. Пришлось сначала ее украсть, иначе он нипочем сюда ехать не хотел.

— Это вы хорошо придумали, — одобрительно кивнул я. — А чего он понурый такой? Вы ему рассказали, что его ждет большое будущее?

— Рассказали, господин. Только девка эта — настоящая язва, — доверительно сказал Кулли. — Она из него уже всю душу вытрясла. Она из богатой семьи, а он простой мастер. Он ей не ровня. Требует, чтобы он ее домой отправил. У нее там жених есть.

— Понятно… — протянул я. — Дайте угадаю. Бедный паренек втрескался в богатую красавицу, вы ее украли, а он, чтобы ее спасти, сбежал из страны и теперь готов служить кому угодно. Она хочет домой, а он нет, потому что иначе не видать ему любовь всей его жизни как своих ушей. Еще и киркой в каменоломнях помахать придется за побег. Так?

— Так, господин, — удивились они моей понятливости.

— Переводи, — вздохнул я и показал египтянам, чтобы подошли.

Пара приблизилась и остановилась, опустив глаза вниз. Дрессированный народ, тысячелетиями приучен к покорности высшим. Правда, девчонка все равно разглядывает меня, умудряясь смотреть сквозь густые ресницы. Хорошенькая, как фарфоровая кукла. И одета богато, в расшитое платье с тончайшей плиссировкой. Грязное, правда все, ну так они в пути были не одну неделю. Что ж, парня можно понять. Девчонка необыкновенно хороша.

— Мастер Анхер! — сказал я. — Слухи о твоем великом умении дошли даже до наших земель. Боги открыли мне, что только ты сможешь построить храм Морского владыки, которому будут молиться тысячи людей со всего Великого моря. А еще они открыли мне, что ты станешь очень богат и знаменит, как архитектор Имхотеп, построивший первую пирамиду. Пока ты получишь собственный дом и жалование серебром, но это только начало. Я предлагаю тебе должность Великого строителя (это я брякнул первое, что в голову пришло). Ты принимаешь ее?

— Да, господин! — низко склонился парень.

— Тебе понадобится жена, — продолжил я. — Неприлично такому важному человеку жить в одиночестве. У меня есть несколько подходящих девиц на примете. Они хорошего рода, и за них дают богатое приданое. Выбери сам ту, что тебе по нраву.

— У него уже есть жена! — возмущенно посмотрела на меня египтянка. — Господину, наверное, не сказали об этом!

— Не сказали, — подтвердил я. — Тогда запомни, женщина! В нашей земле боги Египта не имеют силы. У нас нет разводов, а жена послушна своему мужу. Он вправе наказать ее, если она не проявляет должного почтения.

— Да, господин, — она испуганно посмотрела на меня и проглотила тягучую слюну.

— Ты, наверное, захочешь написать письмо своему отцу и матери? — спросил я ее. — Они ведь волнуются. Пиши, и оно попадет в Пер-Рамзес уже со следующим кораблем.

Девочка! Она самая обычная девочка, просто избалованная донельзя. Рыдает, уткнувшись в плечо своему новому мужу, а он гладит ее по голове, как маленького ребенка. Ну, что же, теперь это его собственные трудности. Он объявил свою цену, а мы ее заплатили. Пусть теперь сам мучается.

— Я в восхищении, царственный, — едва слышно прошептал Кулли. — Я уж боялся, что не довезем его до места. Думал, парень бросится в воду по дороге. Эта девчонка — настоящее сверло.

— Передай ему, что если он не построит мне храм, я отошлю их обоих домой, — ответил я. — Порознь. Он приступает завтра. И начинай учить его нашему языку.

Анхер пришел ко мне уже через неделю, притащив с помощью трех человек свой проект, поставленный на сколоченный из досок щит. Слепленная из глины модель храма не впечатлила меня вовсе. Анхер не услышал меня и сделал то, что видел множество раз в своей жизни: тяжеловесный египетский храм, где всегда темно, как в подвале морга. Лес толстых колонн скрывает пространство, да только нет у меня этого пространства. Храм у меня получится по египетским меркам крошечным, а потому вся красота его будет не изнутри, а снаружи.

— Смотри! — сказал я, положив на стол кусок камня, и Кулли залопотал на незнакомом языке. — Вот мрамор. Его добывают на соседнем острове, и он хорошо обрабатывается резцом. Тот храм, что хочешь сделать ты, нужно строить огромным, и тогда он станет внушать трепет всем, кто войдет в него. В наш храм позволено входить лишь избранным. У нас слишком мало места, и все богослужения будут вестись на улице. Мрамор может дать нужную легкость, а это совершенно необходимо для святилища, которое увидят с моря все проплывающие корабли.

Я взял серебряный карандаш и папирус, и несколькими штрихами обозначил классический портик с колоннадой. А потом то же самое в разрезе, со статуей в наосе.

— Я сделаю, господин! — склонился мастер, и эти слова я понял даже без перевода.

Анхер и впрямь оказался неглупым парнем. Он с лету понял, что такое акведук, замковый камень, и как с помощью арки облегчить вес конструкции. А еще сегодня утром я показал ему, как из вулканического песка, извести и морской воды делать бетонные блоки любой формы. А потом показал прялку с ножным приводом и модель водяного колеса. Мне кажется, я уже могу преспокойно отослать его ненаглядную Нефтер домой, и он этого даже не заметит. Он увлечен новым знанием.