Древнееврейские мифы - Вогман Михаил Викторович - Страница 25

Это сложные тексты, частично написанные стихами или напоминающим стихи речитативом, изобилующие метафорами, многозначностью и игрой слов, так что часто смысл их предсказаний остается туманным. Тем не менее, что ясно видно в их учении, так это по-прежнему сочетание критики социальной несправедливости, с одной стороны, и критики многобожия — с другой. «Не умеют поступать справедливо, насилием и грабежом собирают сокровища во дворцы свои!» — сетует Амос (3:10). «Ох вы, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что не остается места!» — вторит ему Ишайя (5:8).

Ишайя был приближен к царю-реформатору Хизкии и выступал, по-видимому, его личным советником. В связи с этим многие его пророчества связаны с внешней политикой. Иерусалимское царство (Йеѓуда, Иудея) было в это в это время в вассальной зависимости от Ассирии и платило ей дань. Многие в Иерусалиме рассчитывали на поддержку Египта против Ассирии и мечтали об освобождении от имперского гнета. Пророк Ишайя же принадлежал к противоположной партии. Ему принадлежит образ Ассирии как бича или жезла Божьего гнева, которым Бог лишь временно — зато необоримо — наказывает Иерусалим за его преступления (Ис. 10). Таким образом, ассирийскому владычеству бесполезно сопротивляться, и единственным оружием может быть лишь обращение к Богу. Напротив, гордыня ассирийского царя, который воображает себя самоличным покорителем всех народов, обернется в итоге его собственным падением, однако не сразу.

Царь Хизкия все же отложился от Ассирии, ответом на что стал карательный поход царя Синаххериба. Иудея была разорена, а Иерусалим около 701 г. до х. э. подвергнут осаде. Посланники Синаххериба агитировали осажденных сдаваться, апеллируя к противникам религиозной реформы. «На что надеется Хизкия? — вопрошали они. — Если на Египет, то он не поможет, а если на Господа, то не Его ли храмы и жертвенники были разрушены Хизкией по всей стране? Быть может, Господь и послал Ассирию разорить эту страну?» (4 Цар. 18, Ис. 36). Хизкия оделся во вретище и отправился в Храм со следующей молитвой:

Ответ на молитву иерусалимского царя пришел через пророка Ишайю: от имени Бога он, согласно библейскому рассказу, обратился к Синаххерибу со следующим прорицанием. В нем получает развитие представление о том, что Творец целиком предопределяет исторические события даже вопреки воле их акторов:

Таким образом Ишайя заявляет, помимо прочего, о существовании предвечного божественного плана всех событий и предрекает Синаххерибу отступление. Поразительно, но последний действительно не стал брать Иерусалим, а вернулся в Ассирию. Ученые допускают, что причиной тому могла быть угроза дворцового переворота. В любом случае Иудее был нанесен значительный ущерб, а ее лояльность восстановлена: опустошенное, без городов и войска, с урезанной территорией, Иерусалимское царство еще долго не могло пытаться противостоять империи. Сам Синаххериб в своих анналах пишет, будто он запер Хизкию в Иерусалиме, «как птичку в клетке». Тем не менее тот факт, что Синаххериб вернулся восвояси, а Хизкия, несмотря на его бунт, был оставлен на престоле (а не казнен), сохраняет определенную удивительность.

Витражное окно с христианским изображением пророка Йиша-Яѓу. Церковь Святого Матфея в Чарльстоне, Южная Каролина, США.

Cadetgray / Wikimedia Commons (по лицензии CC BY-SA 3.0)

Не менее удивительным казалось спасение Иерусалима и многим современникам. Пророческая легенда изображает это событие как предсказанное Ишайей чудо: согласно библейскому рассказу, ночью пришел ангел Господа и убил примерно каждого десятого ассирийского воина, что и вызвало поспешное отступление. Параллельную легенду об отступлении Синаххериба от пограничного египетского города Пелузий приводит Геродот: неожиданный уход Синаххериба произвел впечатление и на другие города региона (возможно, именно под влиянием иерусалимских событий). В версии Геродота воины Синаххериба поспешно бежали из-за насланных богом Гефестом (вероятно, Гором) полевых мышей:

Сопоставляя две эти легенды, исследователи обращают внимание, что мышь была символом чумы. Таким образом, они предлагают видеть в мотиве мышей иносказание, указывающее на эпидемию, что могло бы быть аналогом «ангела» в библейской версии. В связи с этим часто пишут о чуме или тропической лихорадке как об истинной причине спасения Иерусалима и Пелузия. Тем не менее на самом деле оба мотива могли быть независимо порождены самой внезапностью отступления ассирийцев.

Более того, не все иерусалимцы были готовы воспринимать исход кампании как чудесное поражение Синаххериба от руки Бога — по крайней мере, после смерти Хизкии, при его сыне Менашше (Манассии), к власти пришла проассирийская и антимонотеистическая партия, упразднившая все реформы и вернувшаяся к политеизму. Это может означать разочарование в политике Хизкии. Согласно позднейшему преданию, при царе Менашше пророк Ишайя был даже казнен.

В классическом библейском пророчестве, в отличие от его архаической формы, отсутствует элемент экстаза: собственная воля пророка и говорящая через него воля Бога действуют независимо, а то и противоречиво. Два голоса не сливаются, а вступают между собой в спор. Особенно это заметно в фигуре пророка Йирме-Яѓу (Иеремии, Ирмии), чьи прорицания непосредственно предшествуют падению Иерусалима и разрушению Храма вавилонянами в 586 г. до х. э. Книга Йирме-Яѓу, записанная уже после разрушения города, вся озарена отсветом наступающего пожара. Пророк видит и знает, что дни Иерусалима сочтены, потому что за грехи Богом уже вынесен суровый приговор; Йирме-Яѓу полон скорби и ужаса перед грядущей гибелью и депортацией своего народа, которые он вынужден провозглашать. Однако сделать ничего не может. Положение Йирме-Яѓу осложняется тем, что его пророчествам никто не верит: они воспринимаются публикой и властями как провавилонская агитация, а сам пророк подвергается различным репрессиям.