Поцелуй с подвохом для дракона (СИ) - Фабер Майя - Страница 94

Я почувствовала гордость. У меня прекрасно получалось. И взлететь я тоже смогу.

— Все время смотри на нас, — продолжил Кайл. — Даже в воздухе. Старайся поддерживать расстояние. Нужно постараться отлететь от поселения как можно дальше. С каждым метром шанс выстоять у этих стен будет расти. Когда окажешься за рекой, не жди команд — бросай и лети вверх. Поняла?

— Хорошо, — отозвалась я.

Хорошо. Кайл верил в меня. И Эйдан. Не говорить же было им, что после каждого короткого полета я могла устремиться только вниз…

Все, что происходило дальше, я видела будто со стороны. Видела, как держу в руках — впиваясь в дерево звериными когтями

—  небольшой, почти невесомый ящик. Видела Кайла и Эйдана, стены домов, затем — крыши. Медленно светлеющее небо, нависшие серые облака. Деревья, дорогу, укрытую туманом. И реку.

Я следила за Кайлом, а перед глазами стоял только Эйдан. Казалось, что я чувствую его и сейчас. Его прикосновения.

Объятия. Его горячие губы на своих. Поцелуи, которые невозможно было прервать, и безумно — от них отказаться.

Со мной всегда были его глаза. Его улыбка. Даже шрам на щеке.

Шрам никогда не отвращал меня. Напротив, он казался мне особенно ценным. Знак моего спасения. Символ того, что мы всегда будем вместе. Этот шрам был гораздо большим, чем одна пресловутая метка.

Я летела последней, и расстояние отмеряли по мне. Казалось, что длится это бесконечно долго, хотя от двери до реки с натяжкой вышло бы метров двести. С каким-то животным облегчением я увидела воду внизу. Резерв заканчивался, будто я без перерывов использовала на пациентах самые сложные поддерживающие заклинания. Сейчас бы полную силу, но попытайся я получить ее заранее — и могло оказаться, что я уже не взлечу даже так.

«Бросай и лети вверх», — билось у меня в сознании. Мы замерли в воздухе, больше никто не двигался. Я перевела взгляд на Эйдана, пытаясь одним взглядом сказать ему все, на что мне не хватило бы и сотни лет.

А затем отпустила свой ящик…

Мелькнуло что-то перед глазами. Меня швырнуло в сторону, от грохота заложило уши. Я потеряла ориентацию, не понимая, где низ, а где…

Впрочем, это было неважно. Последние силы оставили меня. Нет, о рывке вверх никогда не шло и речи…

Я падала. Не сопротивляясь. Не пытаясь бороться. И казалось, сам ветер поддерживал меня, не способный полностью остановить, но помогая замедлить скорость. Ветер ласкал меня, и он же обжигал отдельные участки кожи.

«Раны», — слишком отстраненно подумала я. Ожоги.

А затем оказалась на руках. В самых теплых, нежных, родных объятиях, какие только могла представить. Эйдан поймал меня у самой земли, но не спешил опускать на нее. Продолжал держать, изо всех сил прижимая к себе. Мне не было больно. Мне было… приятно.

По телу разливалась магия. Эйфория. Сила и легкость. Лишь левое запястье горело огнем.

— Опять твой мерзкий браслет, — пожаловалась я, а у самой потяжелели, закрываясь, веки.

— Это не браслет, он на другой руке, — прошептал Эйдан мне в макушку, укачивая, как обиженного ребенка. Не мешали даже крылья, безвольно обвисшие у меня за спиной. Ими я ощущала землю. Так странно… — Мне же нельзя было тебя трогать. Но я никогда не дам тебе упасть.

 С трудом я разлепила веки, чтобы последним усилием пошевелить рукой и взглянуть на нее.

Да, теперь метка была и у меня. Она светилась красным. В цвет стихии моего истинного дракона.

Глава 100. Шрам на щеке

В памяти остались горящий дом и полуразрушенная стена поселения, которую я увидела сверху. Затем пропала и она. Все сменилось приятной темнотой.

Я устала, и все, чего мне хотелось, — поспать. Пожалуй, лет десять хватит, затем я разрешу себе повернуться на другой бок.

Иногда спокойствие нарушали голоса. Они доносились будто издалека, через вату, закрывающую уши, но все равно раздражали. Так хотелось отмахнуться от всех. Сказать, чтобы ушли подальше.

И холод. Было холодно под одним одеялом, и, кажется, я даже пыталась нащупать вокруг что-то еще, чтобы укрыться, но так и не нашла. Даже само одеяло не впитывало мое тепло, оставаясь прохладным. Все Зои и ее дурацкие артефакты. Это тоже талант — выбрать самое противное, чтобы отвадить незваных гостей. Да, никто не любит холод, он даже хуже огня.

Наконец голоса стихли, и я блаженно улыбнулась, не открывая глаз. Веки будто склеились, но у меня и желания смотреть на мир не возникало. Увы, все снова изменилось. Теперь на меня падал свет. Нет, в темноте определенно было гораздо приятнее!

Я недовольно пошевелилась, попыталась натянуть одеяло на голову, чтобы поскорее спрятаться от всего, но вдруг почувствовала сопротивление. Что-то мешало. Или, может, просто край зацепился: одеяло хоть и сдвинулось, но на мой рост его никак не хватало.

Я шумно выдохнула с досадой и прислушалась. Уверена, прямо рядом со мной был этот звук… Такой… откровенный смешок!

От которого захотелось обернуться в зверя. Кровожадного. Желательно такого, что умеет дышать огнем.

Я снова с силой дернула край одеяла, но оно по-прежнему не поддавалось, а веселье рядом со мной становилось все откровеннее. Хоть и тихие, но плохо сдавливаемые смешки не могли укрыться от моего слуха. Я зарычала от возмущения, но на лице уже против моей воли растянулась улыбка.

Ко мне медленно возвращались запахи. Словно через сон проступала реальность: постепенно и очень осторожно. Зелья, травы и тот чарующий аромат, что приписывают родной стихии. Лечебка оставалась прежней и все так же нравилась мне. Здесь чувствуешь себя даже лучше, чем дома. Правда, еще никогда я не оказывалась в ней пациентом. Какое странное чувство…

Уверена, магистр Рейси был в бешенстве от моих выходок. Но он ведь не мог и в самом деле считать, что я останусь в академии и буду успокаивать истерики в общежитии? Нет, он и не считал. Но теперь я, кажется, поняла и его. Рейси не мог запереть меня, но не мог и разрешить уйти. Потому что для него подобное разрешение означало бы, что он отправил меня на смерть. Ни один целитель не сделал бы такого. Пусть по какой-то причине магистр и счел, что мне не стоит знать правды, он все равно попытался оставить меня здесь.

Сейчас я не ощущала его присутствия в лечебке. Зато ощущала другое. Более явное и сильно выделявшееся. К тому же бессовестно нависшее надо мной.

Впрочем, мне никогда не требовалось смотреть, чтобы узнать Эйдана. Почувствовать. Его я ни с кем не смогла бы спутать. А он продолжал развлекаться.

Горячие пальцы прошлись по моей ключице, затем поправили лямочку майки, будто только это и планировали сделать. На коже остались горящие следы. От них холод вокруг стал еще сильнее, и я подумала, что сейчас не отказалась бы прижаться к Эйдану целиком. Исключительно в лечебных целях, для лучшего согревания страдающего пациента.

А пальцы между тем поглаживали мою шею. Он будто проверял реакцию на свои действия, бессовестно наслаждаясь этим. Я выпустила из рук одеяло, интересуясь, что же произойдет, и оно тут же скользнуло по мне, теперь прикрывая только нижнюю часть тела. А вот холод будто пропал — напротив, по мне разливалось тепло. Я почувствовала, как горячие пальцы прошлись по животу, и, казалось, они прожигают кожу сквозь тонкую майку.

—  Это что — месть? — с нескрываемым любопытством поинтересовалась я.

—  Она самая, — довольно доложил Эйдан.