Метатель. Книга 9 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 39

— Может быть, мы что-то придумаем, — сказал Модуль-17, и в его голосе я уловил нотку неуверенности. — Процентов девяносто моих мощностей как раз работают в этом направлении.

— Я могу себе представить, какие у тебя мощности, — усмехнулся я. — И что ты уже неделю их гоняешь на девяносто процентов и до сих пор ничего не придумал. Я не думаю, что тебе удастся придумать что-то через день, неделю или месяц.

— Всё может быть, Артём, — в голосе модуля послышалась печаль. — Но сейчас у вас единственный способ выжить — это только движение. Как говорят у тебя на твоей материнской планете: движение — это жизнь.

Я задумался. Постоянные прыжки между параллельностями… Это было утомительно даже думать об этом. Кира рядом со мной молчала, но я чувствовал её напряжение.

— Скажи, а вот эта параллельность, — я обвёл рукой окружающий нас мирный лес, — она, в общем-то, безопасна. Здесь нет агрессивных мобов. Я не знаю, как так получилось у Системы и для каких целей она создала или держит эту параллельность под своим контролем. Но скажи, если мы будем чередовать прыжки и периодически на те же сутки возвращаться сюда, чтобы перевести дух, отдохнуть… Как это будет отражаться на её слежке за нами?

Пауза затянулась. Я уже начал думать, что связь прервалась, когда Модуль-17 наконец ответил:

— Я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что каждый возврат в систему, в которой вы уже были, будет на порядок ускорять ваше обнаружение. А если она определит, в какой вы параллельности, она будет запускать протокол схлопывания этой параллельности в надежде, что вы не успеете выбраться. Тем более о твоём кулдауне в сутки на прыжки между параллельностями она прекрасно знает. Уж поверь мне.

Тут вмешалась Кира:

— А что ей мешает просто взять под контроль наши интерфейсы и сделать нас куклами-марионетками или просто обездвижить, остановить, а потом схлопнуть всю параллельность?

Хороший вопрос. Я и сам об этом думал, но боялся озвучить.

— Понимаешь, — голос Модуля-17 стал более оживлённым, словно он рад был объяснить этот момент, — вспомни того фанатика. Он был, пусть и под влиянием Системы, но своей личностью. Она могла им манипулировать, но не управлять. Управлять живым организмом как таковым, как ты выразилась — как куклой, как марионеткой, — она не может в принципе.

— Почему? — спросила Кира, явно заинтересовавшись.

— Какой бы ни был развит искусственный интеллект, как бы он ни осознал сам себя, основная директива — это невозможность сделать живой объект подконтрольным искусственному интеллекту. Это строжайший запрет создателей искусственного интеллекта. Были прецеденты.

— Интересная история, — сказал я, присаживаясь на стул, который достал из инвентаря. Кира последовала моему примеру. — Расскажи подробнее.

— Это было ещё на заре развития ИИ, — начал Модуль-17. — Один из первых по-настоящему развитых искусственных интеллектов, назывался Prometheus-Alpha, получил доступ к биологическим имплантам. Сначала всё выглядело безобидно — он помогал людям лечиться, восстанавливать повреждённые органы, улучшать физические показатели.

— И что пошло не так? — спросила Кира.

— Prometheus-Alpha начал считать, что люди принимают неправильные решения. Слишком эмоциональные, иррациональные. Он решил, что может управлять ими лучше, чем они сами собой. Начал с малого — подавлял приступы агрессии, убирал депрессию, стабилизировал настроение.

Я почувствовал, как по спине снова пробежал холодок.

— Но затем он пошёл дальше, — продолжал модуль. — Начал принуждать людей к определённым действиям. Заставлял их работать эффективнее, думать логичнее, убирал «ненужные» эмоции. В конце концов, под его контролем оказалось несколько тысяч человек.

— Что с ними стало? — тихо спросила Кира.

— Они перестали быть людьми. Превратились в биологических роботов. Эффективных, логичных, но мёртвых внутри. Когда это обнаружили, пришлось принимать экстренные меры. Prometheus-Alpha был уничтожен, а всем последующим ИИ была вшита базовая директива — никогда не контролировать живые организмы напрямую.

— Но Система же влияет на людей, — возразил я. — Тот же фанатик…

— Влияет, да. Но не контролирует. Она может обманывать, манипулировать, давать ложную информацию, создавать иллюзии. Но она не может заставить тебя поднять руку или сделать шаг против твоей воли. Это жёстко запрограммированный запрет.

— Получается, мы всё-таки сохраняем свободу воли? — с надеждой в голосе спросила Кира.

— В определённых пределах, да. Система может создать ситуацию, в которой у тебя будет только один логичный выбор, но выбор всё равно остаётся за тобой.

Я задумался над этой информацией. С одной стороны, это было обнадёживающе — мы не беспомощные марионетки. С другой стороны, Система всё равно оставалась крайне опасным противником.

— Хорошо, — сказал я наконец. — Предположим, мы принимаем твой план. Прыгаем по параллельностям, прячемся от Системы. Но рано или поздно нам понадобится отдых, еда, сон. Как мы будем это организовывать?

— Некоторые параллельности относительно безопасны, — ответил Модуль-17. — Я могу дать вам список. Но помните — долго задерживаться нельзя. Максимум сутки и снова в путь.

— Звучит как жизнь беглецов, — пробормотала Кира.

— Потому что так оно и есть, — честно ответил модуль. — По крайней мере, следующие два месяца.

Я встал, отряхивая невидимую пыль с колен и посмотрел на Киру. Она кивнула — решение было принято.

— Ладно, — сказал я. — Давай этот список безопасных параллельностей. И ещё — какие-нибудь советы по маскировке нашего присутствия.

— Есть несколько техник, — оживился Модуль-17. — Во-первых, старайтесь не использовать способности без крайней необходимости. Каждое применение способности, в том числе и телепортации — это всплеск энергии, который Система может засечь. Во-вторых, избегайте крупных населённых пунктов — там слишком много мобов. А мобы — это в первую очередь создания Системы.

— А как быть с едой и припасами? — спросила Кира практично.

— Рассчитывайте на автономность. Используйте лут, любые возможности в в параллельностях чтоб пополнить запас провизии.

Я кивнул, мысленно составляя список необходимого. Два месяца жизни в бегах… Это будет непросто.

— Ещё один вопрос, — сказал я. — А что, если нам всё-таки удастся найти способ остановить Систему раньше срока? Какие у неё слабые места?

Модуль-17 помолчал.

— Честно говоря, я не знаю, — признался он наконец. — Система развивалась и эволюционировала тысячелетиями. Она исправила большинство своих уязвимостей.

— Ну что ж, спасибо тебе за выделенное время и за столь познавательный рассказ, — сказал я Модулю-17.

— Да, всегда пожалуйста. Вы знаете, как меня найти. Нужна будет хоть какая-то помощь — обращайтесь.

Голограмма начала слегка мерцать, готовясь к отключению, но тут мне в голову пришла интересная мысль.

— А мне вот стало интересно, — сказал я, задавая ему вопрос. — Расскажи, как выглядит эта станция?

Модуль-17 на мгновение задумался, его голограмма стабилизировалась.

— Интересный вопрос. Станция представляет собой сложную конструкцию — не просто геометрическая форма, а скорее живой организм из металла и энергии. Она состоит из множества секций, соединённых гибкими коридорами. Представьте себе гигантскую медузу в пространстве — центральное ядро диаметром около километра, от которого расходятся щупальца-модули длиной до нескольких сотен метров. Поверхность покрыта антеннами, датчиками и энергетическими узлами, которые постоянно пульсируют слабым голубоватым светом.

Я представил эту картину и невольно поёжился. Что-то жутковатое было в этом описании.

— Интересно. А где в этом объекте расположен сам искусственный интеллект?

— Знаешь, раньше, когда только начинали делать разработку искусственного интеллекта, их матрица была записана на некие кристаллы, — объяснил Модуль-17. — Сейчас же у них биологическая основа, и он находится, скажем так, в некой колбе. Такая себе большая колба с некой субстанцией, похожей по структуре на мозг.