Безумный барон (СИ) - Гросов Виктор - Страница 3

Он тяжело вздохнул.

— И вы, ваше благородие… в той же стычке были… Голову вам крепко приложило, да бочину распороли… Думали уж, не выживете. Чудом Единый вас спас… Чудом…

Ну, теперь понятно, откуда эта адская головная боль и общая дохлость. И я, точнее, тело, в которое я каким-то макаром вселился, знатно отхватило.

Отличный старт, Миша. Из огня да в полымя, ага.

Ну, если это, мать его, чудо, то я, пожалуй, пас от таких чудес. Предпочел бы что-нибудь поскромнее, типа выигрыша в лотерею или внезапного приступа щедрости у тех генералов.

Превозмогая боль, которая при каждом движении взрывалась в черепушке острыми иголками, и слабость, от которой ноги подкашивались, я попытался присесть на этой… кхм… койке. Получилось раза с третьего, и то, пришлось опереться на дрожащие руки.

Мысли потихоньку начали выстраиваться в какую-то, донельзя хреновую, логическую цепочку. «Ваше благородие»… «Молодой господин Михаил»… «Барон Рокотов»… «Род»… Да и сама обстановочка этой, с позволения сказать, спальни, похожей на сарай. Всё это кричало, орало благим матом, что я, Михаил, военный аналитик из двадцать первого века, каким-то неведомым образом оказался не в своем теле, и, похоже, не в своем времени. И уж точно не в своей стране.

Вляпался, так вляпался.

И тут я заметил кое-что ещё, что не лезло ни в какие ворота. У Борисыча на груди, поверх его мешковины, болтался какой-то амулет. Грубо сляпанный, из потемневшего металла и мутного камня. И этот камень едва заметно светился тусклым, пульсирующим светом.

Я моргнул.

Может, глюки?

Галлюцинации от удара по кумполу — дело житейское. Но нет, свечение никуда не делось. И ещё светильник на столе. Вернее, какая-то глиняная плошка с фитилём. Горела немигающим пламенем, но ни масла, ни керосина, ни даже сраной свечки я не видел. Пламя просто было. Само по себе.

Ну, привет, белочка. Или здравствуй филиал для особо одарённых и сильно контуженных.

— Борисыч, — я осторожно повернул голову к старику, — а что это у тебя на шее… светится?

Старик удивлённо на меня посмотрел. Потом опустил взгляд на свой амулет.

— Так это ж оберег родовой, ваше благородие. От сглазу да от нечисти всякой. Дедовский ещё. А светится… так сила в нём есть малая, вот и теплится. Чует, что хозяин рядышком, хоть и не в полную силу вы пока.

«Сила малая… Родовой оберег…» Я пялился на него, пытаясь переварить эту ахинею. Магия? Серьёзно? Я, человек науки, прагматик до мозга костей, верящий только в то, что можно пощупать, измерить и разложить на формулы, должен был бы ржать ему в лицо. Но что-то мешало. Может, это тусклое свечение амулета, или неестественно ровный огонь светильника, или вся эта абсурдная, но до жути реальная ситуация.

— А… светильник? Он… на чём горит? — я кивнул на плошку.

Борисыч, похоже, окончательно уверился, что ранение не прошло для меня даром и часть мозгов вышибло напрочь. Он тяжело вздохнул.

— Так на огненном камне, ваше благородие. Магией напитанный. Долго горит, не коптит. Удобно.

Удобно, твою ж налево! Я чуть не взвыл в голос. Магические камни, родовые обереги… Куда я, блин, попал?

— Родовые дары… ты сказал? — я уцепился за эту фразу. — Это… что за хрень?

— Ну как же, ваше благородие, — Борисыч даже немного оживился, рассказывая о чём-то само собой разумеющемся, — в каждом знатном Роду свой дар имеется, по крови передаётся. У кого клинком махать сподручнее, да так, что искры летят, у кого слово лечебное, а кто и с духами лесными якшается. У Рокотовых наших, дар к целительству всегда был. Батюшка ваш, царствие ему небесное, не силён был в магии боевой, а раны заговаривать умел, травками лечить — будь здоров. Потому и на вас… вся надежда была, что вы-то уж…

Он осёкся, видимо, сообразив, что ляпнул что-то не то, учитывая моё текущее состояние «слегка пришибленного овоща».

Целительство. Значит, этот молодой барон, чьё тело я теперь оккупировал, должен был быть местным Айболитом? С моими познаниями в медицине, ограничивающимися курсом первой помощи в армии и умением отличить аспирин от пургена, целитель из меня выйдет так себе. Разве что подорожник к ранам прикложить смогу, по старой русской традиции.

Собрав остатки сил, я спустил ноги с этой «кровати». Пол был холодным, каменным. Еле держась на ногах, ощущавшиеся чужими и непослушными, я сделал пару шагов к стене, где в тусклом свете виднелся какой-то металлический лист, присобаченный к брёвнам.

Зеркало. Медное, судя по мутному отблеску.

Подошёл ближе, вгляделся. Из тусклой поверхности на меня смотрел какой-то хмырь. Пацан. Лет семнадцати-восемнадцати, не больше. Черты лица тонкие, аристократические, если бы не общая зачуханность и синяки под глазами, можно было бы даже сказать, что симпатичный. Но тело… Мать честная, какое же оно было хилое! Плечи узкие, руки — тонкие, грудная клетка — хоть на рёбрах на ксилофоне играй. Физически совершенно не развит. Где мои тридцать лет, где моя не богатырская, зато вполне себе крепкая фигура? Вместо этого — задохлик, которого первым же порывом ветра унесёт в неизвестные дали. Это и есть барон Михаил Рокотов. И это теперь — я.

Поздравляю, Шарик, ты теперь балбес… то есть, барон.

Я оглядел комнату ещё раз, уже более осмысленно. Полный примитив. Никакого электричества, само собой. Водопровод? Ха, не смешите мои тапочки, которых у меня тут, кстати, тоже нет, приходится шлёпать босиком по ледяному полу. Феодальный строй был очевиден даже по подобострастному обращению Борисыча. Средневековье. Или что-то очень на него похожее, но с магией, чтоб её. Другой мир. И я в нём — пришелец, попавший сюда прямиком из кабины падающего самолёта.

Шок от осознания был таким, что хотелось заорать в голос. Но тут сработала старая привычка военного стратега.

Анализ. Оценка ситуации. Холодный, трезвый расчёт.

Итак, что мы имеем? Я жив. Это жирнющий плюс, учитывая обстоятельства. Я молод, даже слишком. Ну, это тоже можно считать плюсом — больше времени на адаптацию и на то, чтобы что-то наворотить. Тело слабое. Это жирный минус. Знаний о местном мире — ноль целых, хрен десятых, если не считать обрывочных сведений от Борисыча. Ещё один минус, да такой, что ого-го. Но мой разум, опыт, знания из другого, более развитого мира — при мне. И это — моё главное оружие. Пока единственное, зато самое мощное.

Ситуация — хуже не придумаешь. Разорённый род, погибший «папаня», враги уже у ворот скребутся, а я, новый «барон», который двух слов связать не может и выглядит так, будто его только что от мамкиной титьки оторвали.

Безнадёга? Может быть. Но сдаваться я не привык. Никогда, чёрт возьми. Если уж судьба закинула меня в эту дыру, значит, будем выбираться. Или хотя бы попытаемся. Как там говорят? Глаза боятся, а руки делают. Ну, или в моём случае, мозги думают. Лихорадочно.

Первым делом — информация. Нужно узнать как можно больше об этом мире, о его законах, обычаях, о врагах и союзниках, если таковые вообще имеются. И о магии. Если она здесь есть, значит, её можно изучить и, возможно, приспособить под свои нужды. Родовые дары, говорите? Целительство? Интересно, как это работает на практике. Может, мои знания физики, химии и прочей механики тут пригодятся?

Главное — не раскисать. Стратег во мне уже начинал просыпаться, оттесняя на задний план шок и растерянность. Задача поставлена. Выжить.

А для начала — хотя бы не дать этому жалкому Роду Рокотовых окончательно загнуться и кануть в небытие. А там видно будет. В конце концов, я же гений, пусть и непризнанный в своём мире. Может, здесь мои таланты придутся ко двору.

Не успел я толком переварить свое «повышение» до хилого барона в захолустном мирке с магией, как снизу донесся шум. Такой, знаете, характерный для ситуации, когда в тихий деревенский дом вваливается пьяный дебошир с претензиями. Крики, лязг железа, грубые голоса. Борисыч встрепенулся.

— Что там еще? — прохрипел я.

В моем старом мире такие прелюдии обычно заканчивались либо приездом наряда полиции, либо мордобоем с последующим приездом той же полиции. Что было принято здесь — оставалось только гадать.