Безумный барон (СИ) - Гросов Виктор - Страница 17

А что? Мне же придумали кликуху — «Безумный барон»? Нужно оправдывать прозвище.

Параллельно с этим я рассматривал и другие варианты. Психологическая война — это ведь тоже мое, родное. А что, если распространить слухи? О каком-нибудь «древнем проклятии Рода Рокотовых», которое кинется на головы всех, кто посягнет на наши земли? Или о том, что у нас есть некое тайное, могущественное оружие, которое мы приберегли на «черный день»? Главное — посеять неуверенность, страх, сомнение в рядах Волконских. Заставить их поверить, что мы — что-то опасное. Непредсказуемое.

И тут, когда я размышлял о «проклятиях», память реципиента (которая почему-то становилась все тусклее, если я к ней не обращался) подкинула мне любопытную информацию. Оказывается, в Роду Рокотовых действительно ходили какие-то смутные легенды о «проклятом мече предков». Или не о мече, а о каком-то артефакте… В общем, что-то такое, что приносило несчастья, но в то же время обладало какой-то силой. Бред, конечно, но почему бы и нет?

Я решил проверить эту «гипотезу» на Борисыче.

— Борисыч, — спросил я его как бы невзначай, когда мы обсуждали запасы продовольствия в замке. — А что ты знаешь о «проклятии Рокотовых»? Ну, там, легенды какие-нибудь, предания…

Старик посмотрел на меня с таким удивлением, будто я спросил его, не видел ли он вчера вечером летающую тарелку.

— О «проклятии»? — переспросил он, с легком налетом страха. — Откуда вы… откуда вы знаете, ваше благородие? Об этом… об этом же не принято говорить…

Ага, попал пальцем в небо, и, похоже, не промахнулся.

— Да так, — неопределенно махнул я рукой. — Слышал краем уха. Говорят, есть у нас какой-то артефакт.

Борисыч тяжело вздохнул и как-то весь ссутулился.

— Есть, ваше благородие, — сказал он тихо. — Вернее, был. Меч. Родовой. Говорят, когда-то он обладал великой силой. Исцелял раны, отгонял нечисть… А потом что-то случилось. То ли предок наш какой-то его проклял, то ли сам меч «сломался»… В общем, стал он приносить одни несчастья. И лежит он теперь в фамильном склепе. Под замком. Никто к нему не подходит. Боятся.

Исцелял раны, а потом сломался. Ну, прямо злая шутка какого-то далекого предка. Артефакт целителей, который превратился в проклятие. Интересно, интересно…

Тетка Аглая и братец Евлампий, которые тоже присутствовали при этом разговоре, услышав про склеп и «проклятый меч», как-то странно переглянулись и ухмыльнулись. Типа, вот еще одно безумство нашего «молодого барона» — полезть в склеп к проклятому артефакту. Ну-ну.

— Отведи меня туда, Борисыч, — сказал я косясь на «роджственников». — Я хочу на него посмотреть.

Старик попытался отговорить меня, но я был непреклонен. И вот, спустя какое-то время, мы с Борисычем, захватив с собой пару факелов, спустились в сырой, промозглый фамильный склеп Рокотовых. Место, прямо скажем, не из приятных.

В одном из пыльных саркофагов, на истлевшем бархате, лежал меч. Вернее, то, что от него осталось. Клинок был сломан посередине, рукоять потемнела от времени, но даже в таком плачевном состоянии в нем чувствовалась какая-то скрытая сила.

Я взял его в руки. Тяжелый. Холодный. Мое «магическое зрение» снова активировалось. Я увидел «схему». Сложную, запутанную «магическую конструкцию», которая сейчас была «разорвана». Я видел, как по «силовым линиям» меча все еще теплится слабая энергия, но она не может «замкнуть цепь», потому что… не хватает «детали», которая, видимо, и была тем самым «ключом», запускавшим весь «механизм».

Я закрыл глаза, пытаясь понять чего тут не хватает. Это было похоже на лектрическую схему с цепью. Был условный «-» и не хватало «+». Я представил его. Все покрылось рябью и перед глазами возник — небольшой, причудливой формы осколок, который должен был идеально вписаться в место излома клинка.

— Борисыч, — я открыл глаза. — У нас есть кузнец?

— Есть, ваше благородие, — удивленно ответил старик. — Дед Михей. Старый, ворчливый.

— Отлично, — я достал из-за пояса кусок пергамента, на котором я обычно делал свои тактические наброски, и кусок угля. И, стараясь как можно точнее воспроизвести то, что я «увидел», нарисовал на пергаменте эскиз недостающего «осколка». Даже приложил части меча, чтобы соблюсти размеры. — Передай это деду Михею. Скажи, чтобы выковал точь-в-точь. И чтобы быстро. Это очень важно.

Борисыч посмотрел на мой рисунок, потом на меня, потом снова на рисунок. В глазах его читалось полное недоумение. Но спорить он не стал. Взял пергамент и, покачав головой, пошел искать кузнеца. А я остался в склепе, один на один с «проклятым мечом» и своими мыслями. Что это? Еще одна безумная авантюра? Ладно, отложим этот нюанс, вернемся к нашим планам.

Когда я, вернувшись из склепа, начал осторожно, намеками, прощупывать почву насчет более активных, более рискованных действий — той самой ночной вылазки в лагерь Волконских, — я увидел в глазах своих людей страх. Даже у верного Борисыча, даже у деда Остапа, который только что восхищался моей «военной смекалкой».

Одно дело — защищать свои дома из засады, когда ты на своей земле, когда у тебя есть преимущество. И совсем другое — добровольно лезть в пасть льву, в самое логово врага, где их сотни, а нас — горстка.

Мне предстоит разработать детали этого безумного плана и снова убедить своих людей, заставить их поверить в то, что даже самое безнадежное дело может увенчаться успехом, если есть воля и хитрость. И немного безумия.

Мои люди старались держаться бодро, но украдкой они бросают на меня тревожные взгляды. Они ждали моего решения. Думали что я, их «Безумный барон», снова придумаю что-нибудь такое, что спасет их от неминуемой гибели. А я сидел над картой, пытаясь «собрать» из обрывков мыслей, тактических приемов и магических «хитростей» Елисея тот самый, единственно верный план.

Взвешивал все «за» и «против», просчитывал риски, пытался предусмотреть все возможные «сбои».

И вот в этот самый напряженный момент, когда казалось, что судьба нашего маленького, гордого Рода висит на волоске, случилось нечто совершенно неожиданное. Один из мальчишек-дозорных, запыхавшись, прибежал с вестью:

— Ваше благородие! Гостья! Одинокая всадница! К замку скачет!

Первая мысль — гонец Волконских. А может, решили прислать какую-нибудь ведьму с проклятиями? Или переговорщицу, чтобы поиздеваться? Но мальчишка тут же добавил:

— Не от Волконского, ваше благородие! Знамя… знамя другое! Не волк… а лиса, кажется! На красивом платье…

Лиса? Да еще и на платье? Я нахмурился. Это что-то новенькое. Память реципиента нехотя подкинула нужную информацию (нужно будет там поковыряться, чтобы не «забыл» чего). Род Шуйских. Один из самых крупных и влиятельных Родов в этой округе. Известен своей хитростью, осторожностью и давним, хотя и тщательно скрываемым, соперничеством с Волконскими. Шуйские до сих пор, насколько я знал, придерживались строгого нейтралитета в наших «разборках» с Волконским. И вот теперь — их гонец. Да еще и женщина. Интересно, интересно…

Я приказал впустить гостью и проводить ее ко мне. Через несколько минут она вошла. И я, признаться, немного опешил. Передо мной стояла женщина средних лет, лет тридцати — тридцати пяти, не больше. Одета она была в элегантное, дорожное платье темно-красного цвета, на котором действительно была искусно вышита серебряная лиса — герб Шуйских. Фигура стройная, движения уверенные, а взгляд… О, этот взгляд! Острый, проницательный, умный. Такой, знаете, бывает у людей, которые много видели, много знают и умеют считать деньги. И свои, и чужие.

Она смерила меня цепким взглядом с ног до головы, задержавшись на моем простом, почти одеянии и худом, изможденном лице. Во взгляде не было ни презрения, ни сочувствия. Только деловой интерес. И все же она была красива, эдакая Йеннифер из Венгерберга. Знойная стройная брюнетка.

— Барон Михаил Рокотов, полагаю? — ее спокойным, мелодичным голос отдавал стальными нотками, отчего сразу становилось понятно — эта дама не из тех, кто будет тратить время на пустые любезности.