Марс наш! (СИ) - Поляков Эдуард Павлович - Страница 37

Видимо, этот туз из моего рукава оказался козырным, потому как в следующую секунду Барагозин, не зная что ответить, только хлопал глазами. Да и остальные члены ЦК лишь испуганно переглядывались.

Ни у кого из присутствующих не нашлось что ответить, поэтому я продолжил.

— А теперь, если я ничего не упустил, позвольте ответить каждому из вас предметно по лично его интересующему вопросу.

Чувствуя, что придётся говорить ещё долго, не постеснялся и отхлебнул крепкого чая из стакана Заворотнюка. Бедный Виталий Ааронович, так и не присел на мой неудобный стул, оставшись стоять. А теперь ещё и наблюдал, как «его чай с лимоном и шалфеем» перестал быть его.

— По поводу технологий, Сергей Денисович, — вот!

Свернув из пальцев «фигу», я продемонстрировал её главнокомандующему вооружённых сил.

— Часовые не просто так не распространяются обо всех технологиях. Многие из них запретны, аморальны и опасны для самих обладателей. И чтобы не допустить подобного давления, институт Часовых подчиняется только решениям системы «Коллектив 2.0». И это закреплено конституционно!

Затем я перевёл взгляд уже на постоянного представителя СССР при ООН.

— Что же по поводу вашего вопроса, Эрик Комласс, необитаемый Т-мир «Солярис» был открыт САМИМ Прометеем! Передать координаты его мира нашим геополитическим врагам из ООН — значит отдать основную ресурсную базу по добыче нуль-элемента! Тянет на предательство, не считаете?

— Как вы смеете обвинять… — обнажая эстонский акцент, возбудился он. — Налаживание политических связей и сотрудничество в сфере освоения Т-миров…

— Перестаньте играть в напёрстки, Эрик, — покачал я головой. — Пару лет назад за такое предложение я бы взял вас под арест прямо здесь. Но не будем о грустном.

И переключился уже на главное действующее лицо в спектакле этого уездного ТЮЗа.

— Михаил Денисович, — перевёл я разговор на самого Барогозина. — Официальная позиция института Часовых: отделение Марса является антиконституционным, и Часовые не поставят свою подпись под этим преступным документом.

— Я так и думал, — спокойно покачал головой генсек.

Однако его кум оказался более резок.

— Тогда о своей Академии можете забыть! — вновь подскочил со своего места главнокомандующий Ежов. — А на всесоюзном съезде партии, Мэлс, мы поднимем вопрос о вашем отстранении в связи с утратой доверия!

К такому я был готов. Только вот прямой выпад в сторону Первого Часового спускать было нельзя. Поэтому спокойно поднявшись с обалденно удобного кресла, я неспешным шагом подошёл к и так стоящему на ногах Ежову.

— Ну-ка смирно, падаль!

Удивительно, но человек, которому подчиняются все военные силы Союза, среагировал с первого раза! А я в очередной раз обалдел от ауры и реноме своего предшественника.

Эх, я бы отдал многое, чтобы с ним лично познакомиться!

— Смирно, я сказал! — хоть это было и не нужно, сержантским тоном рявкнул на него я. — При мне генералы Соединённых Штатов Виталики вытягивались по ниточке! Меня — Сумрака — королева Британики встречала стоя! А ты, гнида подковёрная, смеешь мне чем-то угрожать⁈

Последние слова были произнесены буквально нос к носу. А чтобы так оно и оставалось, я для надёжности придерживал главнокомандующего за галстук.

— Что же, по поводу отмены строительства Академии Часовых, — всё ещё придерживая Ежова за галстук, — вы опоздали. Пока мы тут с вами расставляем все точки над буквами «Ё», на Красной площади уже стоят две сотни моих студентов!

Сначала я увидел в глазах непонимание и испуг, а потом все, даже Ежов, которого я всё ещё держал за галстук, закатили глаза. Не нужно было быть гением чтобы понять, что сейчас каждый из них подключился через нейроимплант к своим ресурсам, чтобы проверить мои слова.

А вот я, наоборот, застыл, пряча испуг за остатками уверенности. Ведь если что-то пошло не так, если колонна где-то остановилась или не доехала и сейчас на Красной площади никого…

Это было страшно даже представить.

Секунды шли, а вместе с ними уходила и моя уверенность. Ведь что делать, если всё пойдёт не по плану… Об этом, честно сказать, я даже не задумывался.

Но нет. Обошлось.

Первыми открыл глаза Ежов, затем Барагозин, а после — и все остальные. И судя по лёгкой панике, которая читалась в их поведении между строк, комсомольцы меня не подвели!

— Теперь, господа бюрократы, у вас есть только два пути: выйти вместе со мной на Красную площадь, подняться на Мавзолей и поприветствовать юных часовых.

— А какой второй? — сквозь зубы процедил генсек Барагозин.

И, видя, что я не тороплюсь отвечать, добавил:

— Какой второй путь?

— Неправильный. И под этим словом я подразумеваю любую херню, которая может прийти в ваши буйные головы.

— Да арестовать его! — первым не выдержал Григорьев.

Именно он отмалчивался всё это время. Забавно, что именно он осмелился на подобное предложение.

— Арестовать Сумрака⁈ — усмехнулся я, показав ему большой палец.

А заодно и гант, который как бы случайно вдруг был направлен в его сторону.

— Ну попробуй. Может быть, у вас это даже получится, — подмигнул я со своей самой широкой улыбкой. — А потом я посмотрю, что сделают с вами две сотни самых лучших одарённых людей со всего СССР под предводительством шести Часовых. А у последних, я напомню, в общей сложности восемь орденов «За спасение человечества».

Вот он — венец моего выступления! И, чёрт возьми, читая на лицах недоумение, страх, озадаченность и панику, я наслаждался моментом!

— Что ты хочешь? — нехорошо посмотрел на меня Барагозин.

Я знал этот взгляд, а учитывая ещё и пост, не сомневался: он обязательно будет мстить.

— Я же сказал: сейчас мы вместе с вами на время отложим внутреннюю грызню. Вместе выйдем из Спасской башни, поднимемся на Мавзолей и, как на параде, поприветствуем юных Часовых! А потом, под «Прощание славянки», мои студенты отправятся на свою первую миссию.

И, замечтавшись, добавил:

— По-моему, должно выйти эпично! Как считаете?

Глава 20

Из совещательного кабинета я выходил мокрый, как мышь. Что сказать, писать про ловкие детективные перевоплощения главного героя проще, чем перевоплощаться лично!

Сильно проще.

Но помимо насквозь промокшей майки под рубашкой я чувствовал тот самый кураж! Физическая и эмоциональная усталость отступали, и сейчас балом правили дуэт из серотонина и адреналина!

Я сполна пользовался лаврами Победы! Поняв, что этот раунд выигран мною, а любые попытки воспрепятствовать принесут только ещё больше проблем, хмурые партийцы во главе с Барагозиным, негромко переговариваясь, шагали к воротам Спасской башни. И я, как Первый Часовой, возглавлял это шествие!

На негнущихся от напряжения ногах, но с идеально прямой спиной!

Ведь я есть Сумрак!

Для слабости будет время. Потом.

А сейчас, стоя на трибуне Мавзолея, на том самом месте, где в кинохрониках стоял сам Иосиф Виссарионович, я вместе с остальной верхушкой партии махал рукой и приветствовал будущих Часовых, которые, опять же по моей задумке отправятся с этого импровизированного парада на «Землю 12».

Прямо с Красной площади!

— Спокойнее, Михаил Денисович, — сжимая предплечье генсека, я не давал ему по-тихому слинять с трибуны Мавзолея. — Улыбнитесь и поприветствуйте юных Часовых, как это и подобает генеральному секретарю партии!

— Вот ещё… — зло процедил он сквозь зубы.

Однако на его лице всё ещё висела дежурная улыбка политика.

— Ну может тогда хотя бы речь? — подкинул я дровишек в костёр его злости.

Ну да, понять Барагозина было несложно. Всё-таки он — генеральный секретарь партии и фактически главное лицо всего СССР — вынужден стоять на трибуне и плясать под дудку какого-то вояки. Под мою дудку. И видится мне, что этот внушительный урон для самомнения и гордыни ещё аукнется простому писателю Олегу Сибиряку. Но это будет потом, а сейчас две сотни юных Часовых, задрав голову, смотрели в небо на пролетающих на бреющем полёте сверхзвуковых истребителей «Ночных ведьм»!