Мачеха Золушки - попаданка (СИ) - Максонова Мария - Страница 111

Деймона я походу дела тоже обучала, боясь, что после бала могу исчезнуть из этого мира, по возможности делилась знаниями и с дочерями, но не могу сказать, что они интересовались техническими деталями. Патрисия была для этого слишком ветрена, ей нравился результат макияжа, она могла вдохновенно рассказывать о том, как это здорово, как помогает правильно подобранная косметика — короче, из нее мог бы выйти хороший продажник, но ее ветренная натура не желала долго сидеть на одном месте, ей хотелось действовать, двигаться, танцевать. Засидевшись, она начинала злиться, становилась раздражительна, ей нужно было постоянно переключаться с одной задачи на другую, ни на чем не задерживаясь.

У Флоренс хорошо получалось с бухгалтерией, поставками и отгрузками, она мягко, но строго общалась с персоналом и поставщиками, проверяла все до последней циферки. В целом она была хорошим организатором, но художественный вкус, типажи лиц, цветокоррекция — это было ей не интересно. Она готова была слушать и тщательно вела конспект, но применять у нее не выходило, это было не ее.

Вот у Зоуи были способности, как оказалось, она рисовала неплохие акварели когда-то, но отец перестал оплачивать учителя — это не то, что покажешь потенциальному жениху. Она понимала про свет и тень, про плавные переходы и необходимость мягкой растушевки, иногда подавала интересные идеи. Но она была скорее практиком — могла, подучившись, классно наложить макияж, но не обучать других. А визажистом в этом времени девушка знатного происхождения быть не мола, потому-то я и решилась открыть курсы, а не работать самой. Для того, чтобы преподавать, Зоуи не хватало авторитета, умения «держать аудиторию», видеть чужие ошибки и уметь грамотно на них указать, чтобы и не унизить, и объяснить. А ей пока было проще исправить самой, чем объяснить, как, зачем и что она делает.

Поэтому оставался только Деймон, он был моей поддержкой и опорой, хоть ему бы удобнее было бы в своей лаборатории. Но, пока масштабы позволяли, а созданная продукция еще не была распродана, он мог заниматься еще и уроками.

Сам курс обучения был коротким, но интенсивным — по моей задумке клиентки должны были продемонстрировать результаты уже на ближайшем балу, так что занимались мы практически целыми днями. Конечно, еще нужно было «набивать руку» и тренироваться, но я надеялась, что, зная теорию, камеристки дальше смогут продолжать учиться самостоятельно. Или будут проходить наши дополнительные мастер-классы.

Время бежало, будто лишенная тормозов машина, грозя сбить все на своем пути. По утрам я теперь наблюдала, как мои девицы, приплясывая от нетерпения, разбирают почту.

Первое письмо, отправленное принцем Леоном, грозило оказаться в мусорной корзине. Послание, пришедшее на следующий день, Патрисия все же прочитала, но фыркнула и заявив, что отвечать не собирается, бросила на столе. А третье... третье все же возымело свое действие. Тогда, покраснев, она прижала письмо к груди, почти пища от счастья, и написала ответ. Совершенно невинный и ничего не значащий. В то время, как Леон писал о своих чувствах все более пылко, Патрисия словно в танце, отступала и «не понимала» его намеков.

«Мое сердце сгорает от нетерпения, так я хочу вас увидеть», — писал он.

«Быть может, вам вызвать лекаря? Вы заставляете меня волноваться за ваше здоровье», — отвечала девушка.

«Я готов смертельно заболеть, если буду знать, что вы будете сидеть у моей постели», — не отступил Леон.

И так далее, но все — в рамках приличий. Мне оставалось только порадоваться, что они помирились, и, быть может... быть может... все же, официальная переписка — это не тайные послания, сплетни уже ходили по светским салонам, о девочках уже говорили как о «тех самых дочерях маркизы Крантерлот, одна из которых очаровала среднего принца». Это немного заставило немного утихнуть моих недоброжелателей, сплетни о том, что мое дело лишилось поддержки, ходили, акционеры беспокоились, но интерес принца помогал придержать панику.

Но куда больше меня удивило то, что Флоренс тоже начала получать письма от неизвестного поклонника. Подписаны они были просто «Дж.», а отправителем значился один безземельный лорд, младший сын младшего сына, работающий секретарем в министерстве иностранных дел.

Самое поразительное, что письма были наполнены не флиртом и признаниями в любви, а логическими задачками и насмешками. Они обсуждали книги, какие-то придуманные истории, исторические коллизии, сюжеты пьес и, возможно, реальные преступления, что меня немного напрягало, но я не нашла в этой переписке ничего неприличного.

— У меня есть подозрения, что адресат твоих писем не совсем тот, кто написан на конверте, — заметила я. — Я не имею ничего против вашей... дружбы, но только не понимаю — зачем это? Ты же понимаешь, что...

— Мне просто интересно с ним общаться, — пожала плечами Флоренс. — Ты читаешь письма, в них нет ничего предосудительного. Я знаю свое место и понимаю, что должна выйти замуж. Но... разве есть что-то плохое в нашем общении?

Я вздохнула и покачала головой:

— Главное — чтобы он не сделал тебе больно...

— Я помню. Он просто прекрасная статуя, раз не делает шагов навстречу. Я все это знаю, — вздохнула Флоренс.

Я кивнула, заканчивая разговор, а в голове отложилось «прекрасная статуя», а я-то делала упор на «холодная», «недоступная» статуя. Да, очевидно, что у нее к принцу было больше интереса, чем могло бы быть. Пока я была занята организацией презентации и курсами, я попросила Фло присмотреть за Джозефом и следователями, присутствовать на допросах младших сестер на правах самой старшей (при открытых дверях и служанке, конечно). И, кажется, они с принцем тогда «зацепились языками». Но только каков этот интерес с его стороны — я не знала. Пока просто переписка от другого лица, не получилось бы как с Трис на балу... но Фло сдержанная и разумная девушка, надеюсь, она не будет строить воздушных замков. Впрочем, самые разумные от любви с катушек-то и слетают.

Зоуи вяло переписывалась с несколькими возможными кавалерами, но особого интереса я пока ни с одной из сторон не видела. У Криса тоже все шло пока ни шатко, ни валко, кажется, его план быстро жениться и уехать домой, мог провалиться.

— Ваше сиятельство, к вам гость, без предупреждения, — постучавшись в дверь кабинета, доложила служанка.

Я устало поднялась из-за стола, разминая шею:

— Кто на этот раз?

— Герцог Викторф просит аудиенции, его проводили в гостиную.

У меня сердце пропустило удар. Грегори? Он вернулся в город?

Глава 130

Грегори

— Вы вернулись в столицу, — мне показалось, что солнце заглянуло в окно, когда Матильда с радушной улыбкой вплыла в гостиную и протянула мне руку.

— Рад видеть вас в добром здравии, маркиза, — я склонился к ее руке в поцелуе. Конечно, я был здесь, явился, как только услышал от Джозефа о нападении на графиню Римфос, совершенном под крышей этого дома.

Матильда не торопилась отнимать руку, ее пальчики слегка подрагивали в моих, и глаза будто говорили: не уходи, останься.

Или я просто это надумал.

Пауза затягивалась, а мы продолжали смотреть друг другу в глаза, будто пытаясь прочитать все в них, раз на словах не выходит.

— Надеюсь, ваша поездка прошла благополучно? — наконец, она опомнилась, смутилась, опустила взгляд и вспомнила о приличиях.

— Боюсь, не могу это обсуждать, — помрачнел я. К сожалению, расследование подтверждало рассказ господина Макнафера, что значило, что мой брат действительно был недостойным человеком, не держащим слово.

— Да, простите, — вздохнула леди, — но вы же с дороги! Простите, я совсем не подумала, присаживайтесь, я велю кухарке сейчас же приготовить ваших любимых блинчиков с семгой, — Матильда попыталась вскочить и бежать, но я ухватил ее за руку, посмотрел проникновенно:

— Не нужно.

— Но как же...

— Я не голоден.

— Простите, моя забота становится слишком навязчива, — Матильда опять потупилась, но руку не отняла, позволяя мне согревать прохладные пальцы в своих ладонях.