Пепел. Гори оно все... (СИ) - Костадинова Весела - Страница 45

— Но я ведь тоже её ребёнок! — закричала Альбина, её голос сорвался, и она вскочила со стула, её тело дрожало от гнева и отчаяния. — Я тоже её дочь! Чем я хуже? Неужели моя боль ничего для неё не значит?

Её крик эхом разнёсся по кухне, и на миг всё замерло — шипение сковородки, тиканье часов, даже дыхание тёти Кати. Альбина стояла, её кулаки были сжаты, слёзы наконец хлынули, жгучие и безмолвные, стекая по её бледным щекам. Она чувствовала себя раздавленной, но её ненависть, её боль были как огонь, что не гас, несмотря ни на что.

— Тише, маленькая, тише, — тётя Катя шагнула к ней и обняла её трясущиеся плечи, притянув к себе с материнской нежностью. Её руки, морщинистые, но тёплые, гладили её спину, как будто могли сшить все её раны. — Не знает Анька, что творит. Бывает так, Аль, в жизни. Ты на отца своего похожа, вот и видит она в тебе защиту и стену. Думает, что ты сильнее всей этой романтики… Не понимает, что ты словно мотылек, хрупкая и нежная.

Её слова были как бальзам, но они же резали, как нож. Альбина уткнулась в плечо тёти Кати, её слёзы впитывались в её кофту, а боль, что жила в ней, не уходила, но становилась чуть легче от этой близости.

— Я не хочу быть сильной… — прошептала она, её голос был слабым, но в нём была правда. — Я хочу, чтобы меня любили… Как её…

Тётя Катя отстранилась, её руки легли на щёки Альбины, и она посмотрела ей в глаза, её взгляд был твёрдым, но полным любви.

— Ты любима, Алюш, — сказала она, её голос был как скала. — Димка тебя любит. Я тебя люблю. И отец твой любил, пока был с нами. А те, кто не видит этого… они пожалеют, Аль.... сильно пожалеют.... потому что не понимают еще, что они освободили....

Альбина до крови закусила нижнюю губу, ощущая всем телом как темнеет у нее в глазах от этих спокойных, теплых, мягких слов, от этих хрупких рук, обнимавших ее плечи.

- Они больше вас не тронут, - произнес вдруг кто-то, и Альбина лишь через мгновение поняла, что сказала это сама.

Отстранилась от женщины, поцеловала ту в висок.

- Никого они больше не тронут.

Задумалась, сидя на стуле у окна, глядя на просыпающийся город.

Крепко задумалась, заперев свою боль на замок. Эмоции сейчас мешали, они выбивали ее из ритма. Они сейчас ей были не нужны.

Кусала губы, пила растворимый кофе, ела оладушку за оладушкой, не понимая, что нормально ест впервые за эту адскую неделю.

Когда проснулся Дима и тоже пришел на кухню, только подняла руку, давая понять, чтобы ей не мешали.

А после – посмотрела ему прямо в глаза. Спокойно, уверенно, чуть насмешливо.

- Ты со мной, Дима?

Он молча кивнул, понимая, что Альбина пойдет теперь до конца.

29

От Димы она съехала в тот же день. Позвонила в агентство и быстро нашла себе новое жилье – не далеко от работы, так было удобнее добираться. Выбрала просторную однокомнатную квартиру, с красивым видом из окна, почти новой мебелью, большой ванной. Заплатила сразу за три месяца, чтоб потом голова не болела с решением этого вопроса.

Димка помог перевезти вещи, благо их было не так уж и много. Размещая одежду в большом зеркальном шкафу, Альбина невольно усмехнулась – ее зеленого платья, первого платья, когда она почувствовала себя красивой, среди вещей не оказалось – Эльвира забрала его себе, как и хотела.

Символично вышло.

Но она не расстроилась.

Вечером позвонила Ирине Александровне с короткой фразой:

- Мне нужна ваша помощь.

Знала, что та не откажет. Знала, что та ждет ее звонка, надеется, что Аля позвонит. И только улыбнулась, когда коллега назначила ей встречу в одном из торговых центров города.

- Выглядишь лучше, - хмуро окинув взглядом Алю, заметила Ирина, заказывая им обеим кофе.

- Спасибо, - ответила та, улыбнувшись. – Выспалась, наконец. И аппетит вернулся. Ирина Александровна, без вас мне не справится…. Никак. Знаете…. – она замялась и чуток облизала пересохшие губы, глядя в сторону, - я росла в селе. Никто не учил меня ни чувству стиля, ни умению одеваться. Я не чувствую себя…. это плохо. Это чувство, словно ты в коконе и никак не можешь из него выпутаться…. Ваш вкус безупречен…. Помогите мне….

Ирина молча смотрела на нее, и во взгляде появилось и удивление и удовольствие.

- Растешь, девочка. На глазах растешь, раз начала признавать свои недостатки, - покачала Ирина головой. – Это первое, чему должны обучать в PRе…. Давно пора поменять программу.

- И не только ее, - пробормотала Альбина про себя, соглашаясь с наставницей.

- Нельзя поменять внешность, не поменявшись внутри, Аля, - заметила Ирина. – Но… я смотрю сдвиги есть. Поэтому, пойдем. Хватит таскать на себе эту жуть с рынка…. Если сложности с финансами я помогу….

- Оооо, - ехидно усмехнулась Альбина, - никаких сложностей нет. Вообще никаких. И знаете, я готова потратить неприличную сумму на себя. И прямо сейчас.

Они синхронно улыбнулись друг другу и поднялись из-за стола. В голове Альбины создавался план: шаг за шагом, ступенька за ступенькой.

Сначала волосы, потом – руки, потом – новая одежда. Не самая дорогая, но такая, что сидела на ней как влитая. Снова и снова уроки наносить неброский макияж….. Они не остановились, пока Ирина не почувствовала себя удовлетворенной.

Альбина сбросила фото Димке и получила его поднятый вверх палец.

Послала знак вопроса.

И тут же получила улыбку.

Она делала свою работу. Он делал свою.

Ярослав изменения заметил сразу. В понедельник, на оперативке, когда девушка зашла вместе с остальными к нему в кабинет. Его темные глаза, на долю секунды сверкнувшие огнем, и едва заметная улыбка дали ей понять, что он оценил.

Альбина не дрогнула под его взглядом. Только внутри живота возник комок липкого страха – он единственный мог разгадать ее игру, если она не приложит усилий. И нет, она не улыбнулась ему, только обожгла взглядом, давая понять, что не собирается играть в его игры. Потому что именно он был единственной преградой на ее пути.

Артур тоже заметил изменения. Он бегло осмотрел ее с ног до головы, едва заметно нахмурился. Альбина, как и в пятницу, старательно избегала его глаз. Не потому что ей было больно, боль была надежно заперта внутри, и даже не потому, что было мерзко. А потому что и это было частью плана. Продуманного, выверенного, четкого.

И она не собиралась играть ни одной фальшивой ноты.

Неделя пролетела в вихре встреч, совещаний, поездок в администрацию. Альбина впитывала знания Ирины, как губка, жадно, но с дисциплиной. Она наблюдала за её манерой говорить — уверенной, но не резкой, за её пониманием политических и экономических потоков, за её стилем, который был не просто одеждой, а языком власти. Ирина учила её не копировать, а создавать своё — свой голос, свой образ, свою силу. Альбина не обижалась, когда Ирина тихо, в доверительных разговорах, поправляла её речь, указывая на лишние слова или неуместные интонации. Она не злилась, когда наставница замечала перегибы в её поведении или неточности в работе. Каждое замечание было как шлифовка, и Альбина исправляла ошибки быстро, уверенно, смело, как будто каждая победа над собой приближала её к цели.

Но всё это происходило под пристальным оком Ярослава. Она чувствовала его взгляд на себе — тяжёлый, пронизывающий, как рентген, даже когда он не смотрел на неё напрямую. На совещаниях, в коридорах, в администрации — он не выпускал её из поля зрения ни на секунду. Его присутствие было как тень, всегда рядом, всегда угрожающая, и она знала, что его терпение — терпение тигра, готового к прыжку — не бесконечно. Он ждал, наблюдал, но его интерес не угасал, а становился острее, как лезвие, приставленное к её горлу.

«Зайди» - пришел приказ в пятницу днем на телефон, когда Ирина и Альбина обсуждали выбор муниципалитетов для закупки оборудования в школы.

Терпение зверя подходило к концу. Внутренне она была к этому готова, поэтому, извинившись перед коллегой, пошла на ковер к начальству.