Свинцовые Ливни. Том 2 - Бачурова Мила - Страница 8

– Я уже без вас не могу! Не могу, понимаешь? Я сижу на дурацких уроках в школе. Хожу в дурацкую танцевальную студию… Дэн велел не менять образ жизни, оставаться прежней, чтобы никто ничего не заподозрил. Я делаю уроки, получаю высокие баллы. Я сижу за партой, выхожу к доске. На занятиях в студии готовлюсь к Осеннему Концерту, там будет представитель из Жёлтого округа. Вокруг меня люди, которых знаю с самого детства – но рядом с ними как будто уже не я! Как будто настоящая я остаюсь с вами. В подземке, на полигоне… Никому из тех, с кем общаюсь, не могу рассказать о том, кто я на самом деле. И даже не потому, что меня за это проклянут. А потому, что ни единому человеку не сумею объяснить, зачем мы это делаем! До них просто не дойдёт, понимаешь? Они решат, что я сумасшедшая. И там, у Чангов, живу сейчас не я. Настоящая я – стою в сторонке и жду, когда всё закончится. Когда смогу стать собой. А ждать – чем дальше, тем тяжелее. Всё больше хочется заорать: да пошли вы! – и сбежать. Но Дэн говорит, нельзя.

Рокси замолчала. Яшка тоже молчал. Потом вдруг спросил:

– Знаешь, за что меня из табора выгнали?

– За что?

– С отцом подрался. Ну, как с отцом… Я у матери – старший. Когда меня родила, моложе была, чем мы с тобой. Дед мой, её отец – барон, по нашим законам главный. Велел отцу на матери жениться, тот и женился. Родила – будто бы от мужа, хотя на самом деле все знали, что нет. И что не из наших мужик, чужой… А по нашим законам, от чужака рожать нельзя. Мути сколько хочешь, бабло тяни – на здоровье. Но чтоб замуж, а тем более детей – нет. А мать то ли срок пропустила, то ли перепугалась по малолетству, не знаю. Но, в общем, когда деду сказала, что беременна, уже поздно было. Дед её и выдал замуж. После меня ещё две сестры родились, но отец не простил. Всю жизнь на меня бычился. По детству-то я не догонял, конечно. У матери спрашивал, за что он так со мной? А она только ревёт белугой. Потом уж, как постарше стал, добрые люди глаза открыли. Я – к деду. Говорю, это что же, он меня всю жизнь будет гонять? Дед говорит, насильно мил не будешь. Терпи, говорит, судьба твоя такая. Уйдешь от отца – делай, что хочешь. А пока с ним живёшь, не рыпайся.

Яшка замолчал.

– И что ты? – спросила Рокси.

– Он её бил, – неохотно отозвался Яшка. – Когда знал, что деда рядом нет. А она деду не говорила. Тот, конечно, синяки видел, но тоже ничего не говорил. И я молчал, зубами скрежетал. А сам мамку любил. Она хорошая была, хоть и дура. Песни мне пела, сладостями кормила. Я по детству жрал, а после как отрезало. Сейчас сладкое вообще не ем… Ну, и я ведь мелкий был. А он – здоровый. И чем дальше, тем больше бесился. Всё чаще к ней лез, мамка всё дольше отлеживалась. Мелкие глядят, как он её лупит, воют – а ему это будто в кайф. Ну, я и психанул. Надыбал у парней диковский шокер. И когда он к мамке полез, кинулся. Дурак был, не сообразил предохранитель вырвать и мощность поставить на максимум. У диков-то оно ведь – так, щекоталка. Чтобы в полный рост прилетело, предохранитель убрать надо… В общем, отмудохал он меня крепко. Если б соседи не прибежали, убил бы. А на другой день дед появился – в тот-то вечер его не было, я специально подгадал. По нашим законам, на отца руку поднять – в прежние времена за это убивали. Я думал, и меня убьют. Валяюсь на полу в гараже – рожа разбита, глаз не открывается, руку правую не чувствую. В брюхе болит так, что хоть нутро из себя выдирай. И молюсь Стражам, чтоб поскорей это всё. Чтоб уже пришли да шею свернули… Проклятые знают, сколько валялся. И вдруг – вошёл кто-то. Дверь открыл тихонько, скользнул внутрь и тут же закрыл. Свет не включает, кругом темнота. И – щелчок. Выкидуха. Я говорю – ну?.. Чего ждёшь? Давай, рыпаться не буду! А он поближе подошёл и скотч мне на руках и ногах разрезал. И шепчет: пошёл вон. Дед скажет, что ты сбёг. И чтоб утром тебя в секторе не было! А я, пока связан был, до того затёк, что даже встать не сумел, пополз на карачках. За гаражами на ведро с водой наткнулся, попил. Легче стало… В общем, с сектора свалить сумел. И дальше уж старался своим на глаза не попадаться.

– А Боцман?

– А Боцман, как меня заперли, так и сидел возле гаража. Мы с ним давние друзья. Булку где-то раздобыл, припёр… Не прогонять же. Хотя он приметный, зараза. По первости я с ним крепко намаялся.

– Я думала, Боцман у тебя – память о доме…

– Да в гробу я видал такую память. Кабы мог, давно бы забыл. Я к чему говорить-то начал. Когда я в гараже валялся, а потом в одиночку выжить пытался – только Стражи знают, до чего херово было. А потом Вэла встретил. Полгода назад Дэн появился. И теперь уж мы такими делами ворочаем, что хоть ты расшибись, а до конца довести надо. И ты, когда всё получится, сможешь к Чангам не возвращаться.

– Когда у нас получится, всё вообще по-другому станет.

– Угу. Об чём и речь… Держись, в общем. – Яшка обнял её. – Спи. Утро скоро.

Локация: Белый округ.

Жилой квартал у Храмовой площади

– Явился – не запылился, – приветствовала Виктора Марта.

В квартиру Бернарда Краувица он вернулся лишь для того, чтобы переодеться. Ночлежка, в которой жил в прошлый раз, была удобно расположена, стоила недорого, а готовила Марта отлично.

Она старалась казаться суровой, но получалось плохо – чувствовалось, что рада, что Виктор жив и здоров.

– Я тоже по вам соскучился. Моя комната свободна?

– Да вот только вчера жильцы съехали, я и прибраться не успела. Другая комната свободна, по цене – такая же. Может, туда?

– Нет. Если можно, старую. Привык к ней.

– Ну, дело твоё. Погуляй тогда, пока приберусь. Вещи оставь, если хочешь.

– Хорошо. Спасибо.

Виктор поставил рюкзак на пол и пошёл было к двери.

– Тебя тут искали, – сказала ему в спину Марта.

Виктор обернулся.

– Кто?

– Шпана местная. Я сказала, что съехал. Куда – не докладывался. Откуда появился – тоже не знаю. Про Яшку ничего не говорила.

– Спасибо! – от души повторил Виктор.

– Храни тебя Одиннадцать. Поосторожней там! А то, упаси Стражи, опять с мотоцикла упадёшь.

Виктор улыбнулся. Вышел из дома.

Собирался в «Клиффхангер», но по дороге передумал. Свернул к Храмовой площади.

Кто его ищет – понятно. Те подонки, которых избил в подвале, нажаловались своему старшему, обычная история. Весть о том, что во время вспышки куда-то бесследно исчезла храмовая девчонка, наверняка уже облетела весь сектор. А вычислить чужака, которого видели с Софией, и выяснить, где этот чужак обрёл приют – дело недолгое.

Но ему на руку играет срок давности. С пропажи Софии прошёл уже месяц, для уличной шпаны – серьёзный срок. Поискали-поискали, не нашли, да плюнули. За это время наверняка успели обрести кучу новых, гораздо более доступных врагов. В лицо его здесь почти никто не знает, разве что случайно напорется именно на тех двух. Но это – вряд ли, переломы так быстро не срастаются… В общем, мести Виктор не опасался. Его заботило другое: Банг и его парни.

Сигналы с датчиков исчезли, когда Ливни пересекли границу Тина, и с тех пор не появлялись. Прочесывать дикий, бескрайний Тин, пусть даже силами всех поисковых служб Эс-Ди, в надежде отыскать четырёх мотоциклистов – задача, сопоставимая с поиском иголки в стогу сена. Но ждать, пока сигнал появится снова – затея ещё более идиотская.

Когда и в каком месте из Тина выскочат Ливни, куда они направятся, предсказать не может никто. По крайней мере, пока – тут Виктор очень рассчитывал на Штольца и аналитиков Эс-Ди. Если удастся установить, что связывало Грифа и Старка, возможно, удастся вычислить следующую жертву.

В то, что Ливни остановятся на Старке, Виктор не верил. Они наверняка уже решили, кто будет следующим. А значит, пусть Штольц делает своё дело, а он будет делать своё. До сих пор Ливням удавалось опережать Эс-Ди, но этому пора положить конец. Официально Тин объявлен территорией, не приспособленной для проживания. Но Виктор хорошо знал, что тварей более живучих, чем человек – поискать. И иметь в этих диких местах какое-то логово на всякий непредвиденный случай такие парни, как Банг, просто обязаны. А если логово существует – значит, должны быть и люди, знающие, где оно находится. Виктор был знаком с единственным человеком, который мог указать местоположение.