Любовь не предлагать - Алекс Коваль - Страница 13

Вообще, хоккей – контактный вид спорта. А еще жесткий и временами жестокий. Особенно когда дело касается плей-офф, где каждая игра решающая. Наматывать сопли на кулак здесь некогда. Поэтому иногда и приходится становиться причиной чьей-то травмы. Не спецом. Далеко нет. Чего-чего, а ломать я точно никого не собирался. Просто парню не повезло оказаться не в то время, не в том месте и налететь на мой силовой прием.

Да, надо будет после одной восьмой набрать Смолу и извиниться. У нас тут вроде как не первобытное общество. Мы, хоккеисты, парни вежливые. Большинство ребят, что соперничают на льду, очень даже крепко дружат в жизни. Вот такая вот история.

Я наскоро принимаю душ, смывая с себя пот и разминая мышцы под теплыми струями. Потом собираюсь, сгребаю вещи в сумку и натягиваю спортивный костюм. В начале седьмого мы с Ремизовым прощаемся с парнями и выходим из дворца.

На улице уже завечерело и ощутимо похолодало. А еще, куда ни глянь, повсюду пробки. Бич любого мегаполиса в час пик.

Я зябко ежусь, застегивая ветровку, бросаю:

– Подкинешь до сервиса, Рем? Тачку надо забрать с мойки. А с таксой сейчас, боюсь, будут проблемы.

– Какие вопросы, – кивает друг, – конечно, погнали.

Широкими шагами пересекаем служебную парковку, добираясь до внедорожника друга. Яр снимает со своего зверя сигналку. Я закидываю спортивную сумку в багажник и запрыгиваю на пассажирское место. Пока пристегиваюсь и просматриваю накопившиеся за последние четыре часа на телефоне уведомления, кэп набирает жене, сообщая, что через час будет дома.

Я прислушиваюсь вполуха. Просто потому, что не прислушиваться в закрытом пространстве не получается. Птичка – так он зовет свою Аву – судя по всему, наговаривает мужу целый список продуктов, за которыми нужно «заскочить по дороге домой». Ярик послушно кивает и поддакивает – этакий покладистый щенок. По моим губам расползается улыбка, которую я тут же прячу, отворачиваясь к окну. Проклятье. Эти двое до чертиков милые. Реально, как та самая семья из рекламы майонеза, от счастья на лицах которых сводит челюсти.

Семья…

За все мои тридцать пять лет я толком ни с кем и не жил. Были попытки построить серьезные отношения еще в тот момент, когда я играл за океаном. Но и это были больше взаимодействия по принципу гостевого брака – пришел-ушел. Вот так, чтобы кто-то ждал дома и просил по дороге за хлебом в пекарню заскочить – ни разу. Чтобы кинцо вместе, лежа на диване, глянуть или ужин приготовить – мимо. Сейчас смотрю на Ремизова и думаю, а не много ли я в этой жизни потерял? Потому что вполне очевидно, что наш капитан своей Птичкой надышаться не может.

Машина трогается с места. Яр отбивает вызов, и какое-то время мы едем молча. Я слушаю новомодную лабуду по радио. Ну, как слушаю? Пытаюсь понять, о чем поет гнусавый голос какого-то парня. Поправочка: надеюсь, это парень. Ремизов, очевидно, повторяет про себя список покупок, уж слишком у него сосредоточенное выражение на лице. В салоне царит тишина. Пока, притормаживая на светофоре в паре улиц от салона, водитель не бросает на меня взгляд, спрашивая:

– О чем думаешь с такой кислой миной?

– Да так, – отмахиваюсь. – Ничего особенного. Как у вас с Авой? Все устаканилось?

– Более чем, – улыбается друг. – У тебя как? На личном, я имею в виду.

Вежливый вопрос хорошего друга, но, мать твою, бесит. Сегодня все почему-то так и норовят забраться мне в душу. Нехрен там делать, ребят! Там абсолютно пусто.

– Мрак, – бросаю, не имея настроения продолжать эту тему.

– Слушай, Бес. Не пойми меня превратно, но…

– Тоже начнешь мне про агрессию заливать? Спасибо, я сегодня уже выслушал лекцию сначала от Черкасова, потом от Федотыча. Проникся. Мне хватило.

– Я немного не о том.

А вот это уже интересно.

Я даже оборачиваюсь, бросая взгляд на одноклубника:

– А о чем?

– Ты один, – не особо уверенно продолжает Яр.

– О да, ты крайне наблюдательный, – хмыкаю я.

– Да не ржи ты, баран. О тебе же беспокоюсь!

– Это что, неловкое предложение как-то скрасить мое одиночество? Прости, дружище, но у нас в стране подобное не приветствуется. Я девочек люблю. А у тебя жена.

– Да ну тебя, – ржет Ремизов, перестраиваясь в крайнюю правую полосу. – Я просто к тому, что у моей жены есть сестра. Классная девчонка. И в данный момент она тоже одна. Я подумал, может…

– Даже не начинай. Вернее, не продолжай. Не надо так, кэп.

– Как «так»?

– Не превращайся в старую сводницу. Тебе это не к лицу.

– Идиот, – качает головой Ремизов, – ну какой же ты идиот, Бессонов. Мы просто хотели пригласить тебя в гости. Птичка запланировала на Восьмое марта ужин, придут наши парни из команды. Все со своими женами и подругами. Ты мог бы тоже подъехать. А Ава позвала бы сестру. Вот я к чему. А не то, что ты там себе подумал.

– За тем, что ты предложил, всегда потенциально следует то, о чем я подумал.

Ремизов вздыхает. Судя по взгляду, что он косит в мою сторону, лучше мнение о моих умственных способностях у него не стало. Я улыбаюсь:

– Спасибо за приглашение, но нет. Уволь. Мне хватает ваших счастливых морд в раздевалке, чтобы я еще и Восьмое марта в вашем кружке влюбленных подкаблучников встречал.

– Завидуешь?

– Было бы чему! – выдаю самодовольно.

Ну, не говорить же, что реально завидую, в самом деле?

Разговор об ужине и сводничестве мы сворачиваем. При всем моем уважении к Аве и Яру, которых я обожаю, но это крайне унизительно, когда тебя пытаются с кем-то законнектить. Пережитки прошлого. Моя гордость мне этого не позволит. Я в свое время от матери с такими предложениями едва отбился. Еще «папы Ярика» мне не хватало.

Хотя я уверен, что сестренка у Птички ого-го. Жена у нашего капитана настоящая умница и красавица. Золотые гены. Такому счастью можно только позавидовать. Но… нет, спасибо. Я как-нибудь сам. Чай, не маленький стеснительный мальчик и к девочкам подходы знаю.

Почти ко всем…

К Марте вот не нашел.

Ну так наш разовый секс того и не предполагал. Верно?

Господи, вырвите кто-нибудь из моей башки эту извилину, которая уже третьи сутки мне напоминает о Царице!

Рем заворачивает в карман у сервиса, притормаживая. Я открываю дверь и уже собираюсь выйти из тачки, когда из меня все-таки прорывается любопытство и я спрашиваю:

– Просто интересно, ты реально доверил бы мне сестру своей жены?

– Да, а почему нет? – пожимает плечами друг. – Я же знаю, что ты нормальный, адекватный парень, Бес. По клубам не фестивалишь, баб не перебираешь, да и вроде внешне ничего так. Не мой, конечно, типаж, но… – смеется Ремизов.

– Вау, – улыбаюсь я, – надо же, какие откровения, капитан!

– Ладно. В крайнем случае я просто бы свернул тебе шею, если бы ты ее обидел. Но я уверен, что ты слишком меня боишься и уважаешь, чтобы поступить так опрометчиво. Я прав?

– Вот, – хмыкаю, – это уже больше похоже на правду. Ладно, до встречи завтра на трене, – протягиваю руку.

– Давай. Не скучай, – пожимает мою ладонь Яр. – И по поводу четверга подумай. Если что, мы всегда тебе рады, имей это в виду.

– Обязательно возьму на заметку.

Ремизов уезжает.

Я провожаю его тачку взглядом и только после этого иду за своей. Рассчитавшись за мойку и техосмотр, запрыгиваю в своего «коня», испытывая ни с чем не сравнимое чувство дикого восторга. Провожу ладонью по кожаной оплетке руля. Я обожаю чистоту в машине. Это какой-то мой особый пунктик: когда в салоне пахнет полиролью, а приборная панель аж глаза режет, как блестит. Ни пылинки вокруг. Даже чистота в квартире меня так сильно не парит. Хотя неряхой меня точно назвать нельзя.

Завожу мотор. Тачка отзывается приятным урчанием. Детка, я скучал!

Выезжаю с крытой парковки сервиса, притормозив, настраиваю под себя сиденье. Открываю бардачок, чтобы закинуть туда водительское удостоверение, глаза цепляются за коричневую кожаную обложку с собачьей лапой. Ветпаспорт Маши-Марты. Почему-то наличие оного слегка удивляет. Снова. Как будто я искренне верил, что за день в мойке он каким-нибудь волшебным образом исчезнет.