Снято - Шульц Гектор - Страница 1

Гектор Шульц

Снято

Глава первая. Должок.

К порно можно относиться по-разному. Кто-то открыто любит, кто-то ненавидит и всячески презирает этот жанр киноискусства, а кто-то под маской ненависти и лицемерия безмерно его обожает, скрывая извращенные вкусы от друзей и знакомых. В начале нулевых я про мир порно, его жанры и удивительные особенности знать не знала. Не, у моих родителей была, конечно, пара видеокассет, спрятанных под грудой тряпья в шкафу, но продвинутых знаний о мире порно они не давали. Зато веселили меня и моего брата Петьку, когда мы, случайно, конечно же, наткнулись на видеокассеты, играя в прятки, пока родителей не было дома.

Фильм на первой кассете был странным. Не из-за обилия «гэдээровских» женщин с кустами между ног. Виной всему партнеры этих женщин, щеголявшие в черной резине и жутковатых масках. Весь фильм представлял собой абстрактное и кислотное путешествие одной такой девушки, блуждающей по разным комнатам, заполненным ебущимися людьми. Там, в унитазах торчали мужские лица, на которые томно стонущие женщины с плетками опускали мохнатые жопы. В другой комнате, на импровизированных качелях трое мужиков в масках трахали развратно хохочущую девицу. Ну а по странному лабиринту бегал мужик с головой быка и преследовал карлицу, которая не слишком-то торопилась от него сбегать. Два часа странной ебанины, на которую мы с братцем смотрели, открыв рот.

Второй фильм был попроще для восприятия и рассказывал о приключениях похотливых гусар, ебущих крестьянок, фрейлин и хозяйку трактира. Этот фильм мы с Петькой полюбили больше всего. Хотя бы потому, что он был смешным. То один гусар ебет крестьянку верхом на лошади, а потом глотком шампанского из бутылки восстанавливает эрекцию и сажает в седло другую счастливицу. То тщедушного пацана, схватив за руки и ноги, буквально вколачивают в необъятную трактирщицу, лежащую на столе. То румяная девица на сеновале, скачущая на гусарском хую, неожиданно берет в руки баян и начинает на нем играть кривую мелодию.

Конечно, родители однажды спалили своих детей за просмотром зарубежной запрещенки. Петьке нарумянили жопу ремнем, посчитав его виновным во всех грехах, а мне прочли суровую родительскую проповедь о недопустимости просмотра таких фильмов и переноса увиденного в реальную жизнь. Впрочем, суровое родительское наказание брата не остановило. Петька, затаив дыхание, смотрел за приключениями веселых гусар, а потом убегал в туалет, возвращаясь из него раскрасневшимся и довольным. Порно вошло в его жизнь легко и непринужденно, позволяя выплескивать скопившееся сексуальное напряжение. Со мной дело обстояло иначе.

Так уж получилось, что родители мечтали о сыне. Мама высчитывала лунные циклы, чтобы уж точно родился мальчик. Папка мечтал, как будет брать отпрыска на рыбалку и учить взрослым вещам. Даже имя придумали. Мальчуковое. Евгений Анатольевич. Женя. Но природа выкинула фортель и вместо долгожданного сына в конце восьмидесятых в семье появилась я. Евгения Анатольевна.

Впрочем, девчонкой я была только в свидетельстве о рождении. По повадкам – натуральный пацан с Грязи. В меру шебутной, в меру дерзкий, постоянно влипающий в приключения. Да и внешне я слабо походила на девчонку.

– «Ни сиськи, ни письки, и жопа с кулачок», – притворно вздыхала мама, штопая порванные на заднице штаны, которым сильно досталось от штурма гаражей за нашим домом. Я молча кивала и, забрав штаны, снова неслась к друзьям на улицу, чтобы на этот раз отправиться за тутовником, который как раз поспел. Меня даже стригли, как пацана. Коротко, без лишних выебонов. Да мне и самой претило носить косички, одеваться в платьица и играть в «Колечко» с девчатами нашего двора. Куда веселее жить, как пацан. И наши дворовые пацаны приняли меня, как родную. Для них я была своим. Братаном. Который и по роже даст, если что, и сигаретами поделится, если приспичит кому-то покурить. Сына, к слову, мои родители все ж заделали. Аккурат через три года после моего рождения, и папка снова начал мечтать о рыбалке и мудрых отцовских наставлениях. Не получилось, потому что Петьке улица была в разы интереснее. Он стремительно взрослел рядом с теми, с кем росла я.

Ситуация немного поменялась к восьмому классу. Тогда у меня только-только появилась грудь, а вчерашние друзья стали слишком уж не по-пацански облизываться, пялясь на мою упругую жопу. И вроде отношения остались на прежнем уровне, но я нет-нет да замечала и похотливые взгляды, и сальный блеск в глазах. Когда сперма в башку бьет, только так и бывает. Так в моей жизни появились и другие девчонки. Такие же, как я. Вчерашние пацанки, постепенно превращающиеся во вполне себе цивильных девчонок. Но только внешне. Никак не внутренне.

Тут родители вспомнили о строгости, целомудрии и недопустимости всяких амурных отношений, а папка однажды прямо сказал, мол: «Смотри, Женька. Принесешь ублюдка в подоле, удавлю, чем породил». Но у меня и своя голова на плечах была. И пока мои одноклассники вовсю экспериментировали, оставляя за собой шлейф из залетевших малолеток (по их словам, конечно же), я училась на четверки и пятерки, а на все приставания нашего классного красавца Антохи Шульгина закатывала глаза и пренебрежительно фыркала.

Тут лукавить не буду. Шульгин и правда был красивым пацаном. Спортсмен, гордость и краса школы, имел вес среди шпаны нашего района. А в Грязи с этим строго. Уважение надо было еще заслужить, и Антоха честно его заслужил. Стремными выходками, драками, низкими поступками. Хули тут говорить, любая баба без раздумий прыгала в его койку, стоило ему только мизинчиком пошевелить. Любая, но не я. И Антоху это сильно задевало. Мне же на его пиздострадания было плевать, хотя внимание самого завидного пацана класса, конечно же, льстило. Так льстило, что я однажды приняла его ухаживания и мы начали встречаться.

После первого же свидания Антоха полез ко мне в трусы, но получил не той пизды, что так отчаянно желал. Довольствоваться пришлось расцарапанным лицом и гневной руганью, сводящейся к одному: я не типичная розетка из нашей школы, которой за счастье впустить в себя шульгиновскую малафью, а приличная девочка, которая абы кому не дает. Шульгин поскрипел мозгами и клятвенно заверил меня, что будет ждать столько, сколько надо.

Порой крышечку с кипящего чайничка срывало и Антоха, рыча, как медведь с глиняной пробкой в жопе, хватал меня и подвергал своим странным ласкам, сводящимся к одному и тому же. Потереться своей восставшей плотью об мою задницу со вполне очевидными намеками. Ну а я подкидывала дров в огонь, распаляя его желание до предела, а потом оставляя разъяренного пацана с дымящейся кочерыжкой в трусах. Впрочем, и он, и я прекрасно понимали, что однажды мне придется расстаться с невинностью. Сделать шаг во взрослую жизнь. И это случилось. Аккурат, когда мне исполнилось восемнадцать и школа осталась за спиной.

Случилось это на шульгиновской даче. Вернее, на даче его родителей. Июнь, жара, табун вчерашних выпускников и ящики бухла, заранее завезенные на дачу. Что еще надо для счастья? Только нелепый и угловатый секс.

Антоха мелочиться не стал и позвал на вписку к себе хуеву тучу своих знакомых. Как со школы, так и с района. Первый ящик водки улетел за пару минут и началось веселье. Даже моему братцу Петьке толика любви перепала. Уж этот прощелыга своего никогда не упустит, что и продемонстрировал, когда его запалили в кустах, обжимавшимся с моей одноклассницей Юлькой Корчагиной. На разницу в возрасте всем было похуй, а Юльке так тем более, потому что она была в жопу пьяна и с рассеянной улыбкой слушала неторопливый медок, который Петька вливал в ее порозовевшие ушки. Остальные тоже не мелочились. Даже из сарайчика, где хранились инструменты то и дело доносились звуки ебли и вполне себе характерные стоны. Шульгин, сидевший рядом со мной, постоянно ерзал, облизывал пересохшие губы и зачем-то щупал правый карман, словно в нем находилось нечто ценное. Ну, так оно и было. Это я потом уже поняла, а по первой меня его нервозность и возбуждение только веселили.