О чем молчит река - Ибаньез Изабель - Страница 6

– Вовсе нет, – лениво ответил мужчина. – Не пора ли нам в путь? Меня ждет экипаж.

– Мы отправимся прямиком в отель? «Шепердс», верно? Они, – мой голос дрогнул, – всегда останавливались там.

Выражение лица незнакомца стало натянуто нейтральным. Только теперь я заметила его слегка покрасневшие глаза и густые ресницы.

– На самом деле в Каир я возвращаюсь один. Я забронировал для вас обратный билет на пароход, на котором вы только что прибыли.

Я моргнула, уверенная, что ослышалась.

– ¿Perdón?[10]

– Я потому и опоздал. В кассе была чудовищная очередь. – Заметив мой недоумевающий взгляд, мужчина торопливо продолжил: – Я провожу вас. – На этот раз его голос прозвучал почти добродушно. Или прозвучал бы, если бы не его суровый вид. – И прослежу, чтобы вы поднялись на борт до отправления.

Каждое слово неумолимо обрушивалось на меня. Я никак не могла осознать их. Возможно, мне в уши морская вода попала.

– No te entiendo[11].

– Ваш дядя, – медленно начал мужчина, словно мне было пять лет, – хочет, чтобы вы вернулись в Аргентину. У меня билет на ваше имя.

Но я только что прибыла. Как он мог так быстро отослать меня? Моя растерянность быстро переросла в гнев.

– Miércoles.

Незнакомец склонил голову и удивленно улыбнулся.

– Разве это не переводится как «среда»?

Я кивнула. По-испански это слово звучало почти как mierda – ругательство, которое мне запрещали произносить. Mamá заставляла отца в моем присутствии заменять его другим словом.

– Что ж, сейчас я помогу вам, – сказал мужчина, порывшись в карманах. Достал мятый билет и вручил мне. – Денег не нужно.

– Денег не… – машинально повторила я, тряхнув головой, чтобы собраться с мыслями. – Вы даже не представились. – И тут меня снова осенило. – Вы говорите по-испански.

– Я ведь сказал, что работаю на вашего дядю, разве нет? – Мужчина снова улыбнулся очаровательно ребячливой улыбкой, которая шла вразрез с его мускулами. Казалось, он мог убить меня ложкой.

Я определенно не была рада этому знакомству.

– Что ж, – сказала я по-испански. – Тогда вы поймете меня, когда я скажу, что не уеду из Египта. Если мы продолжим путь вместе, я должна знать ваше имя.

– Вы вернетесь на пароход в ближайшие десять минут. В формальном знакомстве нет необходимости

– Ах вот как, – холодно ответила я. – Все-таки вы не понимаете по-испански. Я не вернусь на пароход.

Незнакомец все еще улыбался, скаля зубы.

– Прошу вас, не заставляйте меня применять силу.

Я похолодела.

– Вы не посмеете.

– Вы так думаете? Я знаю, что такое триумф, – презрительно сказал мужчина. Он шагнул вперед и потянулся ко мне, успев скользнуть пальцами по моему жакету, прежде чем я уклонилась от его хватки.

– Тронете меня еще раз, и я закричу. Клянусь, меня услышат даже в Европе.

– Не сомневаюсь. – Мужчина отвернулся и пошел прочь в сторону пустых тележек. Взял одну и начал складывать мои чемоданы – без моего согласия. Для подвыпившего человека он двигался невероятно грациозно, словно домашний кот. И управлялся с моими чемоданами так, словно в них не лежали дюжина альбомов для рисования, нескольких чистых блокнотов и новенькие краски. Не говоря уже об одежде и обуви на несколько недель.

Туристы в шляпах с перьями и дорогих кожаных туфлях с любопытством разглядывали нас. Возможно, они следили за напряженным разговором между мной и этим неприятным незнакомцем.

Он посмотрел на меня, выгнув рыжеватую бровь.

Я не остановила его, потому что мои вещи было проще перевести на тележке, но когда он направился в сторону очереди на посадку, я закричала:

– Ladrón! Вор! Помогите! Он украл мои вещи!

Хорошо одетые туристы испуганно уставились на меня, отводя в сторону детей. Я уставилась на них в ответ, надеясь, что хоть кто-то поможет уложить незнакомца на землю.

Но никто не помог.

CAPÍTULO DOS

Глава 2

Я едва не испепелила незнакомца взглядом. Тот смеялся, и его смех следовал за ним, словно шкодливый призрак. Колючее раздражение пробежало по моему телу. Незнакомец забрал все, кроме моей сумочки с египетскими деньгами, несколькими горстями купюр и пиастров, которые я обнаружила, обыскав наше поместье, а еще аргентинскими золотыми песо на крайний случай. Впрочем, полагаю, сумочка была самой важной частью моего багажа. Можно было попытаться отобрать тележку у незнакомца, но скорее всего его грубая сила не позволит мне одолеть его. Это раздражало.

Я обдумала варианты действий.

Их было немного.

Я могла покорно подняться на пароход, следующий в Аргентину. Но каково мне будет без родителей? Да, полгода они жили вдалеке от меня, но я всегда ждала их возвращения. Месяцы с ними были чудесными: днем мы ездили на места археологических раскопок и музеи, а поздней ночью обсуждали книги и произведения искусства. Mamá была строгой, но души во мне не чаяла. Одобряла все увлечения и никогда не сдерживала мои творческие порывы. Ее жизнь всегда была четко организована. Она следила, чтобы я получила хорошее образование, но при этом позволяла мне читать все что угодно, делиться любым мнением и рисовать все, что я пожелаю.

Papá тоже поддерживал мое разностороннее образование с особым упором на историю Древнего Египта. За ужином мы шумно обсуждали все, что я узнала. Моя тетя хотела, чтобы я была тихой, послушной и покладистой. Я знала, какой будет моя жизнь после возвращения: она была расписана по часам. Утром – уроки по управлению поместьем, затем обед и чаепитие – светское событие дня. За ужином – беседы с разными ухажерами. Неплохая жизнь, но не та, о которой я мечтала.

Я мечтала о жизни со своими родителями.

Своими родителями.

К глазам подступили слезы, но я зажмурилась и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Это был мой шанс. Я добралась до Египта одна, вопреки всему. Ни одна другая страна не восхищала моих родителей, ни один другой город не стал вторым домом для них, а я знала, что Каир был для них домом. Возможно, даже больше, чем Аргентина.

Больше, чем я.

Если я уеду, то никогда не узнаю, что манило их сюда из года в год. Мне хотелось понять, какими они были, чтобы не забыть их. Уехав, я никогда не узнаю, что с ними произошло. Любопытство разгоралось в моем сердце, заставляя его биться все быстрее.

Больше всего на свете мне хотелось узнать, из-за чего они погибли.

Думали ли родители обо мне? Скучали?

Единственный человек, знавший ответы, жил здесь. По каким-то причинам он хотел, чтобы я уехала. Исчезла. Я сжала кулаки. Я не позволю, чтобы обо мне снова забыли, снова отодвинули на задний план, словно ненужную мысль. Я приехала сюда не просто так и собиралась довести дело до конца. Даже если это причинит мне боль, даже если открытия разобьют мне сердце.

Никто и ничто не разлучит меня с родителями снова.

Незнакомец с моими вещами зашагал прочь по причалу. Он обернулся, и его голубые глаза безошибочно отыскали мои в шумной толпе. Он мотнул подбородком в сторону парохода, словно решив, что я побегу за ним, как послушная болонка.

Ну уж нет, сэр.

Я попятилась, и увидела, как у него от удивления отвисла челюсть. Плечи едва заметно напряглись. Незнакомец толкнул тележку с моими чемоданами вперед, чудом не задев человека, стоявшего перед ним в очереди на посадку. Поманил меня пальцем.

От удивления я рассмеялась.

«Нет», – одними губами произнесла я.

«Да», – одними губами произнес мужчина.

Он плохо меня знал и не догадывался, что, если я приняла решение, меня было не переубедить. Mamá называла это упрямством, мои наставники считали это недостатком. Я же называла это настойчивостью. Вероятно, незнакомец все понял по моему лицу: он замотал головой, и беспокойство подчеркнуло морщинки в уголках его глаз. Я развернулась и растворилась в толпе, ничуть не переживая о своих вещах. Все можно купить. Но только не этот шанс.