Русские не сдаются! (СИ) - Старый Денис - Страница 54

У Лещинского не было шанса. У Франции не было шанса в этой авантюре. У Польши пока еще есть шанс остаться державой, надолго ли…

Дорога Петергоф-Петербург

19 июня 1734 года

Куда пойти, куда податься? Кого б найти? Кому отдаться?

Как-то так. Попутку даже не словить, чтобы добраться из Петергофа в Петербург. Какую бы маршрутку или туристический автобус. Нет… Шел я по дороге один, да еще и с мешком тяжелого золота. Кстати, мешочек, тот, что мне вручили во дворце, был чуть поменьше, чем я сам себе взял из сокровищницы. Наверняка я сейчас обладатель примерно тысячи золотых монет. Это хорошо.

Плохо другое, что я так до конца и не понял, куда мне идти в Петербурге. К некоей Марте, которая не хозяйка трактира, а дочь трактирщика? Ну, той барышне, или женщине, к которой я, по разговорам с сержантом Кашиным, частенько заглядываю. Там я и живу. Правильнее — там я на постое. Впрочем, мне его полк не оплачивает.

Мимо проехала одна карета, я даже невольно чуть не поднял руку с оттопыренным пальцем, голосуя на дороге. А вот следующая карета остановилась чуть впереди, ну, насколько смогли затормозить кучер и два сопровождающих экипаж сзади «тормоза».

— Сударь, садитесь, в Петербург не так быстро пешим добраться, — сказал мужской голос, когда карета остановилась и открылась дверца.

Учил я когда-то своих детей и внуков, чтобы к незнакомым дядькам в машину не садились. И вот сам… Часто мы не придерживаемся той морали, которой учим своих детей.

— Ну же, сударь, вы же не собираетесь пешком идти до Петербурга? Сказывают, что порой лихие люди промышляют даже недалече от Стрельны, — со мной говорили, как мне показалось, с явной иронией.

Впрочем, погода явно менялась в пользу дождя, и заболеть никак не хотелось. Даже если и не схватить хворобу, то мокрым ходить не особо приятно. Хотя, у меня возникали мысли устроить себе такой вот кросс на выносливость пробежать хотя бы километров пять, больше вряд ли получится с нынешним организмом. Так что…

— Благодарю вас, действительно, было бы неплохо проехаться в приятной компании, — сказал я, взбираясь на ступеньку, спешно выставленную одним из лакеев.

Кто-то непростой остановился рядом со мной. Судить пока ещё сложно, какие цены в столице Российской империи, но уверен, что пара прекрасных лошадей, как и сама карета, внутрь которой я сейчас забирался, вынужденно сгибая голову, — удовольствие дорогое. Хотя, сейчас мне есть с чем сравнивать, и карета Бирона явно побогаче.

— Сударь, вы прибудете в любое место Петербурга, куда только укажете. И плата будет сущим пустяком… — приторная улыбка посетила хозяина кареты. — Вы лишь расскажите, как проходила ваша аудиенция у государыни, а также о чём вы говорили.

Я расплылся в улыбке, стараясь, чтобы она была ещё более приторной, чем та, что являл мне некий незнакомец. Но прежде, чем посылать его нахер, я решил хоть что-нибудь узнать. И мало ли кого могу послать. Может, это столь важный гражданин… ну этот… подданный ея величества, что боком обойдется и косой взгляд. Не лебезить, но не нарываться! Наверное, это мой ситуативный девиз.

— Вы наверняка моё имя знаете, а если нет, то не составит труда узнать. И скрывать себя я не стану. Посему, сударь, попрошу и вас представиться, — не меняя личину приветливости, сказал я.

Одновременно я уловил, так как держал ситуацию под контролем, движение правой руки моего собеседника. Он чуть распахнул свой на первый взгляд невзрачный кафтан, как будто бы приготавливаясь что-то достать из-за пояса. Я практически отзеркалил действие хозяина кареты.

Удивительно, но при встрече с государыней меня даже не обыскивали. И было кое-что и кроме шпаги, на которую я пока надеялся чуть меньше. А вот на нож, надежд было больше. К подкладке моего камзола были пришиты короткие ножны. На короткой дистанции, какой бы боец передо мной ни был, я имею все шансы на победу в схватке.

— Не думаю, сударь, что вам было бы полезно узнать моё имя. Разве же по этому поводу стоит сильно беспокоиться? — всё так же улыбаясь, но при этом смотря на меня серьёзным и решительным взглядом, произнёс собеседник.

— Боюсь, что разговор не получится. Я ведь могу подумать и о том, что вы польский или французский шпион, раз как честный человек не хотите представиться, — сказал я, подбирая ноги таким образом, чтобы быстро уйти в сторону, выхватить нож и нанести удар, если не получится приставить лезвие к горлу незнакомца.

Пауза затягивалась. В игре «кто кого переглядит» явного победителя не было выявлено.

— Сударь, и всё же я настаиваю на нашем разговоре. Спокойствие стоит дороже, нежели знания о моем имени, — сделал следующую попытку хозяин кареты.

— Я должен знать, кто передо мной, — сказал я, а когда увидел, как дёрнулась рука собеседника за обшлаг кафтана, поспешил добавить, нащупывая правой рукой рукоять ножа: — Я ведь убью вас. Хватит и умений, и сил, и решимости. Вы упомянули, что рядом со Стрельней шалят разбойники? А разве мы не подъезжаем к этому месту?

Намёк был более чем прозрачным. Я готов был действовать, а после списать все на таинственных лесных разбойников, в существовании которых в этих местах сильно сомневался. Ропша, Ораниенбаум, Петергоф… Да тут только охраны должно быть, может, лишь немногим меньше, чем в самом Петербурге.

— Вы не прознаете, кто я… не нынче же, может, когда-нибудь…

— Не получилось у нас поговорить, сударь…

Я осознавал, что пролитая здесь и сейчас кровь может принести немало хлопот. Но понимал я и другое: если позволять собой манипулировать да вот так разговаривать, то невозможно стать серьёзным человеком, с которым будут считаться.

И можно даже побеседовать, рассказать, о чём был разговор с императрицей, но лишь только в том случае, если в этом рассказе нет опасности для меня. Ну или есть существенная выгода от такого разговора. И, если тот, которому я буду рассказывать, будет вести себя не столь высокомерно, будто я и не гвардейский ротмистр вовсе.

— Прошу простить меня… Нынче нам не по пути, сударь! Но всякое бывает, еще встретимся, — сказал тогда незнакомец.

Он три раза сильно ударил по крыше кареты, и она остановилась. Не далее чем через секунд двадцать дверцу открыл лакей. Слуга не был вооружен, но сейчас можно понять, что с такой развитой физикой он вполне может выполнять и роль охранника. И движения… плавные, какие-то выверенные. Занятия фехтованием позволяли мне увидеть, так сказать, коллегу.

— Не могу сказать, что сильно огорчен, — сказал я, выходя из кареты.

Пассажир было дело дернул рукой, но я моментально среагировал и уже держал нож в руке, только пока не вытягивал его наружу из-под кафтана. Мои движения и решимость были оценены. Вновь мы застыли, уперевшись взглядами. Опять внутри кареты, казалось, заискрились молнии.

Я был готов действовать и увидев решительного соперника, который не хотел сдаваться, отступать так же не думал. Одно резкое движение, даже чих, и все, в узком пространстве начнется бой, в живых останется только один.

От автора:

Ноябрь 1853 год. Война с Европой начинается. Будущее отныне в руках нашего современника, ставшего генерал-адмиралом русского флота. Сейчас пишется 6 том серии.

https://author.today/work/333355

Глава 21

Справедливость должна быть сильной, а сила — справедливой!

Блез Паскаль

Петербург

19 июня 1734 года

Первым все же сдался мой противник. Причем вовремя это сделал, так как нога, на которую я собирался опереться для рывка, у меня начала неметь. Хозяин экипажа улыбнулся, вальяжно откинулся на спинку каретного дивана, чем освободил мне путь на выход.

— Был рад подвезти вас, сударь! — усмехнулся уже бывший собеседник. — Не поцарапали друг дружку, и то добро!