Вперед в прошлое 11 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 46

Пока чай заваривался, я высыпал конфеты на блюдце — «белочку» и «коровку» — и рассказал, как мы поломались. Про лопнувшее колесо и то, что мы чуть не перевернулись, промолчал — незачем ее лишний раз нервировать. Просто ей важно сейчас участвовать в наших делах, быть нужной, понимать, что ею интересуются, с нею делятся. Надо будет Боре это объяснить и Юрке. Наташка вряд ли к бабушке поедет — боится из-за Андрея.

Бабушка аж расцвела после нашей беседы. Пришел Юрка, я отвел его в сторону и объяснил, что надо делать, он пообещал не подвести и закивал. Вот теперь со спокойной душой можно ехать домой, разговаривать с отчимом.

Я передал на хранение конверт с долларами. Мы с бабушкой обнялись, я пообещал себя беречь, присматривать за Борей и Наташкой и укатил домой еще засветло. Наверное, и к директору заглянуть будет не поздно, поговорить насчет детского лагеря. Но сперва — самое важное: разговор с отчимом.

Как он отреагирует? Я настолько плохо его понимал, что было возможно все, что угодно, от предложения компенсировать эвакуатор и арендованный грузовик, до истерики с оскорблениями. Что ж, очередная проверка адекватности.

А разговор построю, как в анекдоте, когда старшеклассница с каменным лицом пришла к отцу каяться: «Пап, мне нужно кое-что тебе сказать…» Отец напрягся. «Помнишь, я к экзаменам готовилась по математике, ко мне еще Ваня приходил». Отец сжал челюсти и кулаки. «Допоздна оставался по будням». «Ну-у-у?» — спросил отец, готовясь к худшему. Дочь, бледнея и потупившись: «Ну и вот… не сдала экзамены. Двойка».

Домой я пришел с дурным предчувствием. Если день не задался, лучше не совершать резких телодвижений. Но сейчас-то что? Единственное, что могло случиться скверного — истерика отчима с обвинениями. Ерунда на фоне угрозы, нависшей над миром, но мелкие неприятности меня сегодня немного расшатали.

Тянуть кота за хвост я не собирался. Раздевшись и сняв ботинки, я заглянул в зал, где Василий смотрел телевизор. А где Боря, интересно?

— Добрый день, — поздоровался я с отчимом. — Как здоровье?

— Пока температура не поднималась, — отчитался он. — Но слабость. Шо ты так рано? Все продали уже? Но почему я не слышал двигатель КАМАЗа, я его узнаю за километры.

— У нас неприятности, — проговорил я заупокойным голосом.

Округлив глаза, отчим вскочил в кровати.

— Менты товар отжали⁈ Машину арестовали? Что⁈

— Слушайте не перебивая, — сказал я так же заупокойно и неторопливо. Пусть думает самое худшее, тогда правда не покажется ему ужасной. — Приехали мы на мукомольный, закупились, там все чисто было. Я «девятку» караулил. Приехали, значит, а мне сказали, что Антон Петрович умер, представляете?

Он немного успокоился.

— Так а машина где? Я завтра работать собираюсь, если температура не поднимется к вечеру.

— Вот и Антон Петрович больным работал, — проговорил я с укором и продолжил рассказ: — Едем мы, значит, деревнями, по узким дорогам, и вдруг на повороте — ба-бах! Алексей в руль вцепился, машина юзом идет, дым из-под колес валит, а там кювет… прям овраг, а не кювет…

Отчим побледнел и закусил губу.

— Но Алексей справился с управлением, схватил огнетушитель и — скорее колеса тушить. Это заклинил подшипник, который давно надо было менять. Задняя ось не крутилась, и колеса тащило по асфальту, а этого не заметно, когда едешь. Если бы колеса не были столь изношенными, пошел бы запах, мы бы заметили дым и вовремя остановились, а так…

— Не перевернулись же? — спросил он с надеждой и сразу сориентировался: — А товар как? Куда его? Так в машине и остался?

— Аренда другого грузовика — пятьдесят тысяч, — принялся загибать пальцы я. — Аренда эвакуатора — тридцать. Чеки никто не предоставил… Хотя Завирюхин выпишет, если попросить. Придется поверить мне на слово.

Отчим задумался, почесывая макушку и поглядывая на меня.

— Как ты видишь ситуацию? — спросил он меня.

— А вы? — задал я встречный вопрос.

— Оплачиваю эвакуатор, я ж ничего не заработал, грузовик был в ваших интересах.

Это да, но он сэкономил на ремонте, «КАМАЗ» бы все равно простаивал. А мы чуть жизней не лишились из-за отсутствия ремонта. Говорить этого я не стал, чтобы не будить лихо, тем более доля справедливости в его словах имелась, могло быть гораздо хуже.

— По рукам, — по возможности бодро сказал я.

— Так а шо с машиной? Когда почините? Я бы завтра поработал.

— Завтра точно нет. Нужно узнавать. Алексей только вечером скажет, что и как.

— Это прям нехорошо…

— Это вам судьба говорит, что надо отлежаться, — нашел аргумент я.

Судя по всему, убедительный: отчим отстал. Судьба — это серьезно. Нужно было посоветовать у Даромиры проверить грузовик на порчу или другую подобную оказию.

Спрашивать, где Борис, я не стал, заглянул на кухню. Он был там, рисовал за кухонным столом под «Pet Shop Boys». Интересоваться, что и как, я не стал. И так ясно, что брат ушел, чтобы не поругаться с отчимом.

— Салют! — сказал я, Боря вздрогнул, повернул голову, и тут распахнулась входная дверь — с грохотом и треском, так, словно ее выбили.

Боря вскочил. Я вылетел из кухни. Из зала выглянул отчим. В прихожей стояла красная зареванная Наташка. В зимней куртке поверх домашнего халата и тапках.

— Что стряслось? — воскликнули мы с отчимом в один голос.

Протяжно всхлипнув, она пожаловалась:

— Су… ки… Вы… вы… выгнали! Да… же вещи не дали забрать! Деньги, вещи, товар — все там! Вы… вышвырнули меня, как… как щенка!

Она говорила сбивчиво, всхлипывая, со свистом втягивала воздух. Первая мысль была — наехали на рынке, отжали товар, но…

— Кто? Что? — вытаращил глаза отчим.

— Квартиру Ан… Андрея захватили ба… бандиты. Просто вскрыли замок, меня за за волосы и — на лестницу. Куртку из окна выкинули. Даже учебники там!

Закрыв руками лицо, она разревелась.

Глава 23

Да пожалуйста

Пристроив куртку Наташи на переполненной вешалке, я обнял сестру. Ее трясло — то ли от холода, то ли от страха.

— Идем в кухню, расскажешь, и подумаем, что с этим делать и как тебе помочь.

— Т-ту… т-туалет, — стуча зубами, проговорила Наташка. — Еле донесла.

Ну еще бы, в такой холод — через весь город в одном халатике. Наташка юркнула в ванную, и мы остались наедине с разгулявшейся фантазией.

— Шо такое⁈ — возмутился отчим. — Кто ее выгнал? Почему? Где ее жених?

— У него мать умерла, он в Москву поехал, — сказал я. — Сегодня вроде бы должен сесть в поезд.

— А это вообще его квартира? Она приватизированная или как? — собирал информацию отчим.

— Вроде его, у Наташки надо спросить.

— Бандиты, да? — спросил Боря. — Отжали квартиру? А Наташу выгнали?

— Непонятно, кто это, — сказал я. — Нужно разбираться. Сейчас Наташа выйдет, и станет понятно. Кстати, а мама где?

— В магазин вышла за сахаром, — ответил Василий. — В очереди, наверное, стоит. Боря, поставь чайник.

Боря удалился в кухню, мы с отчимом остались в прихожей ждать Наташку.

Зашумел смывной бачок, зажурчала вода в кране, и вышла сестра, теперь скорее апатичная, чем возбужденная. Посмотрела жалобно, протяжно всхлипнула.

— Андрей твой в карты не играет? — продолжил допрос Василий. — Не пропадает ночами нигде? Очень похоже, что он эту квартиру проиграл.

— Что вы, нет! — воскликнула сестра. — Он живет театром, если и пропадает, только там.

Обняв Наташку, я увлек ее в кухню, где Боря у плиты смотрел на чайник, стоящий на огне. Сестра грузно села на табуретку и замерла, поджав ногу. Спрашивать ее, кто те люди, было бессмысленно, если бы знала, она уже рассказала бы. Осталось собирать паззл из ее фактов. Получится ли, учитывая, что она — девушка эмоциональная, склонная преувеличивать?

— Помоги нам разобраться, — проговорил я. — Тогда нам будет проще помочь тебе.

Наташа кивнула. Я вспомнил о чае, который отсыпала мне бабушка — черный листовой вперемешку с сушеными малиновыми листьями, малиной, смородиной и мелиссой — и насыпал его в заварник.