НеТемный 7 (СИ) - Изотов Александр - Страница 18

В письме было указано, что царя Могуту посетила Агата Ясная, и она уверила, что царь Нереус остаётся верен Троецарии. Что клевета о его шашнях с лучевийцами является лишь клеветой, и что в ближайшее время Нереус прикроет Южный проход в горах и пришлёт подкрепление к Камнелому.

А подкрепление точно понадобится… По сведениям Могуты, удар по Камнелому может последовать даже из Бросских Гор.

Услышав про Агату, я улыбнулся. Умница магистр, везде успевает. Одна делает для Троецарии больше, чем весь магический Совет Камня, заседающий на своём Острове.

Хотя насчёт Нереуса я был не особо уверен… Да, отец Виола не предатель, но, судя по его характеру, как бы ему самому не попасть в осаду. Если кнез Солебрега ударит в спину южному царю, то подкрепления мы не скоро дождёмся.

Креона, разглядывая в просветы под ногами воинов, как Глеб Каменный переговаривает с Петрой и другими воинами, прошептала:

— Надеюсь, Виол что-нибудь расслышит и потом раскажет?

— Кстати, а что там с Виолом произошло? — как бы невзначай поинтересовался я, — А то что-то он злой…

— Я сама не понимаю, но это случилось после того, как он спас жизнь Петре Слышащей, — сказала Креона, — Там, под горой, когда неожиданно началось землетрясение…

В этом моменте я потупил взгляд, участливо кивая. М-м-м, землетрясение, какой ужас! Наверняка это всё происки заговорщиков.

— … Петра сама вела всех нас по пещере и говорила, когда спешить, а когда ждать. Только поэтому мы и прошли, потому что в одном месте нас могло бы просто завалить, если бы не она. Но в какой-то момент под чародейкой раскололся пол, и она едва не свалилась в пропасть. Виол успел схватить её за руку и вытащить.

— И всё? — выражение лица у меня было наивно-удивлённое.

— Да, она была прям восхищена его смелостью, — сказала Креона с неожиданной ревностью, — Он поцеловал руку Петре, но там всё грохотало и осыпалось в пещере, и ей пришлось быстро выводить нас дальше. А потом он почему-то к ней больше не подходил, — она улыбнулась.

Улыбнулся и я. Ну и чего бард тогда злится? Никто же не услышал, как он выпустил газы, едва коснулся чародейки… Вот будь в той пещере гнетущая тишина, тогда его недуг бы все расслышали.

Бедный, бедный наш Виол. Проклятья со всех сторон так на него и сыпятся. То оборотень, то вот… кхм… повышенная вонючесть.

И всё же бард оказался более смелым, чем мне казалось. Наплевав на все последствия для себя, он спас жизнь чародейки, схватил её за руку, и это похвально… Может, конечно, он просто почувствовал, что моё предостережение — ложь?

Ну так я же знал, что барда обмануть сложно. Поэтому и вправду соврал, немного утаив истину. Просто я пожалел его мужскую силу.

Всё же, я не изверг, хоть и бывший Тёмный Жрец. Но бесконтрольные кишечные газы — тоже вполне себе серьёзное наказание, если он решил бы снова подбивать клинья к Петре… Царскому сыну, который не всегда даёт себе отчёт о последствиях своих выходок, такое будет полезно.

— Бросс, — из-за спин воинов вышел тот десятник, с которым я ещё прогонял боярина, — Кнез желает говорить с тобой. Но ты должен отдать мне своё оружие, и надо тебя заковать. Маги наложат заклятие, чтобы ты…

Я усмехнулся.

— Ну так попробуйте.

Десятник поперхнулся. Повисла гнетущая тишина, было слышно только плач деревенских, обходящих свои разрушенные владения.

— Неужели кнез думает, что ради спасения Камнелома я дам себя унизить? — продолжил я, — Не хочет он город спасать, так какая разница, я тут всё разрушу или это сделают ночью враги?

— Что ты сказал? — переспросил десятник, — Ночью?

— Остановитесь! — послышался голос Петры.

Чародейка земли тоже вышла вперёд. Вместе с ней выступили сразу несколько магов, вооружённых посохами.

— Я, Петра Слышащая, ручаюсь за этого бросса, что он не причинит вреда кнезу…

— Но, госпожа… Его сиятельство Глеб Каменный отдал распоряжение…

— Я слышала. Но ещё раз говорю, что ручаюсь. Не быть мне советницей, если броссу Малушу нельзя доверять.

Десятник долго хмыкал, и почёсывал бороду.

Мне же при взгляде на Петру вдруг пришла в голову совсем неожиданная мысль:

— Госпожа, а где моя телега?

— Что? — та даже растерялась.

Креона спрятала улыбку, видя изумление на лицах воинов. А я как ни в чём не бывало продолжил:

— Да я не могу найти телегу свою, с грузом. Вы должны помнить её… с панцирями жуков.

Кто-то из воинов поддакнул:

— Да, он тут уже третий час копает.

— Телега⁈ — Петра чуть не расплакалась, — Малуш, ты серьёзно? Тебя кнез ждёт, а ты — телега…

Я состроил каменную физиономию, свойственную, наверное, всем броссам — нахмуренные брови, слегка надутые губы, и пронзающий взгляд. Варвару нужна его телега. А потом уже кнез…

— Что тут?

Услышав голос, воины все расступились. Наконец, собственной персоной пожаловал сам кнез Глеб Каменный… Теперь-то я понял, почему его прозвали Каменным.

Всё-таки, было заметно, что этот воин участвовал в боевых походах, и место кнеза получено им не за богатый наряд или красивые глаза. Отнюдь, Глеб был не совсем уж красивым — словно высеченный из камня, с угловатыми чертами, он больше походил на вчерашнего камнетёса, вдруг по воле судьбы взявшего в руки меч и принявшего правление городом.

Наткнувшись на его проницательный взгляд, я сразу понял, что моя легенда туповатого бросса его никак не проймёт. Но всё же кнез глянул вокруг, потом кивнул Петре:

— Советница, прошу вас, помогите найти эту треклятую телегу. Остальные — чтобы раскопали и доставили… а куда?

— Я покажу, — сказала вдруг Креона, — К кузнецу Броггу.

Глеб Каменный благодарно кивнул, потом посмотрел на меня.

— Я не знаю, кто ты, бросс Малуш. Но если уж сам царь Могута приказал во всём слушать тебя, то, верно, ты не простой бросс?

Я пожал плечами.

Неожиданно кнез под удивлённые взгляды своих воинов присел передо мной на одно колено. Спустя несколько секунд оцепенения опустились и другие воины.

— Бросс Малуш, вручаем себе свои жизни, — дрогнувшим, слегка осипшим голосом сказал Глеб Каменный.

Я знал властных людей, и знал, что одно царское письмо не могло подарить мне такого уважения. Было тут что-то и ещё.

— Почему ты это сделал? — спросил я, когда тот встал.

— На северном склоне этой горы живёт целительница… — начал было он, и я сразу поднял руку. Мол, достаточно, я понял.

— Тогда, бросс Малуш, позволь пригласить тебя… и твою госпожу Креону, — он хмыкнул, — На ужин в мою крепость. Думаю, сегодня ужин точно состоится.

— Нет, — я покачал головой, — Не состоится. У тебя, кнез, и на завтрак сегодня времени не будет.

Ох и тяжкое это дело, готовиться к осаде. Но хвала Хмороку… или Древу, или Небу, или Моркате… Не знаю, кому хвала, но кнез Глеб Каменный доверял мне абсолютно во всём.

Лишь потом, когда я приехал к нему во дворец, и кнез организовал срочный сбор самых доверенных своих десятников, я узнал, что матушка Евфемия как-то предсказала главе Камнелома, что город ждут тёмные времена.

Она смогла излечить маленькую дочь кнеза, и тот обещал ей любые богатства в благодарность. В ответ предсказательница только сказала, что у неё есть для кнеза небольшое пророчество, и что высшей наградой для неё будет, если он просто выслушает.

— «Спасти город сможет бросс, который спасёт Углеяр», — сказал кнез, — Это её слова. И я тогда, признаться, не придал особого значения…

— Евфемия довольно прямолинейна, — усмехнулся я, — Но насчёт Углеяра я бы поспорил, что можно считать спасением…

— Углеяр — это люди.

Мы сидели за длинным столом в тронном зале кнезова замка, с нами были его лучшие воеводы и советники, и Глеб Каменный позволил присутствовать на совете даже Креоне и Виолу.

Я не удивился, когда вдруг увидел среди одного из советников Витимира Беспалого. Как оказалось, этот Тёмный был на хорошем счету у кнеза.