Опороченная Лукреция - Холт Виктория - Страница 30

Герцог Эркюль все не решался поговорить со старшим сыном.

Увы, недавно он понял, что с годами его дети становились неуправляемы. Неприятное открытие – неужели оно суждено всем старикам? Ипполит, стройный и привлекательный, терпеть не мог свою кардинальскую мантию. Ферранте, третий сын герцога, был настолько необуздан, что уже никто и не удивлялся его бесконечным сумасбродствам. Сигизмунд казался уж слишком невозмутимым юношей – ему явно не хватало честолюбия, которым отличались его братья. Исключение составлял только Юлий, во многом напоминавший отца в молодости, – жизнерадостный и красивый, любимец женщин.

Была еще дочь – Изабелла, – которая вышла замуж за Франческо Гонзага и стала маркизой Мантуанской. Той следовало бы родиться мужчиной. Эркюль жалел о том, что не мог обсудить с ней предложенную партию. Бесспорно, при ее образованном и утонченном дворе уже прослышали о замыслах Папы – и нетрудно было представить ярость Изабеллы, ни в чем не жаловавшей этих наглых выскочек из семьи Борджа.

Да, хотел бы Эркюль, чтобы она оказалась в Ферраре и поделилась своим мнением о браке его старшего сына.

Но ее здесь не было, и ему пришлось пересилить себя – пойти в литейную и поговорить с Альфонсо.

В мастерской царила непривычная тишина. Альфонсо лежал в тени на заднем дворе, изредка кусая толстый ломоть хлеба и заедая луком. Рядом расположились рабочие, и Эркюль вздрогнул от отвращения, потому что внешне наследник Феррары ничем не отличался от простого люда.

При виде старого герцога рабочие проворно вскочили на ноги, но тут же замялись – не знали, что делать дальше.

– Вот это да, никак мой родитель пожаловал! – обомлел Альфонсо. – Отец, неужто вы пришли посмотреть, как стреляет моя новая пушка?

– Нет, – сказал герцог. – Я пришел поговорить с тобой. – Он небрежно махнул рабочим – те тупо воззрились на Альфонсо и с его разрешения побрели в мастерскую.

– Присаживайтесь в тени, отец, – пригласил Альфонсо, показывая на землю рядом с собой.

Немного поколебавшись, герцог уселся на траву – он устал, а разговор предстоял тяжелый.

Альфонсо повернулся к нему лицом. Поморщившись от запаха лука, Эркюль заметил, что руки сына были перепачканы сажей, а под ногтями чернели жирные ободки грязи.

– Если когда-нибудь в Феррару придет неприятель, – сказал он, – мои пушки вышибут его отсюда.

– Хотел бы я надеяться на их силу, – смахнув муху со своего парчового рукава, хмуро произнес герцог. – Мне пришло послание от Папы. Он намекает на желательность твоего брака с его дочерью.

Альфонсо продолжал жевать лук. Его мысли были заняты пушками.

Что за бесчувственный эгоист! – подумал герцог. Какое впечатление о нем сложится у его супруги? Как к нему относилась его прежняя жена? Несчастная Анна Сфорца! Хотя, может быть, и не такая уж несчастная. Кто-кто, а Анна умела постоять за себя. Просто она была не в его вкусе – совсем не женственная, пусть даже по-своему привлекательная. Жаль, что умерла во время родов.

– Ну, Альфонсо, что скажешь?

– А что говорить? Брак – так брак, – рассеянно пробормотал Альфонсо.

– Но ведь с Борджа! Альфонсо пожал плечами.

– И она – ублюдок! – добавил Эркюль.

– Значит, у вас будет хорошее приданое, – усмехнулся Альфонсо. – Представляю, как вы обрадуетесь.

– Никакое приданое не заставило бы меня соединить дома Феррары и Борджа. Дело в другом. Если мы откажемся, то восстановим против себя Папу. Ты понимаешь, чем это грозит в наши неспокойные дни?

У Альфонсо загорелись глаза.

– Наконец-то мои пушки поработают в настоящем деле!

– Пушки! – воскликнул Эркюль. – Что они сделают против армии Папы? А кроме того… кроме того…

– Отец, вы не знаете, на что они способны.

– Армия Папы…

– Никакие армии не устоят против них. Когда-нибудь пушки, которые я делаю, будут решать исход любого сражения.

– Я пришел, чтобы поговорить с тобой о браке. Вижу, сама партия тебя ничуть не смущает.

– Полагаю, у нее будут свои выгодные стороны, – пробормотал Альфонсо; его мысли снова вернулись в литейную – в это время суток его интересовали только пушки.

– Разумеется, будут, – согласился герцог. – Но ни одна из них не может быть настолько выгодной, чтобы заставить меня приветствовать союз с этой славной семейкой.

Он поднялся и пошел обратно в замок. Почти тотчас за его спиной Альфонсо свистнул. Будто не мог каким-нибудь более пристойным образом позвать своих рабочих.

В Урбино наступило время карнавалов, и герцог Гвидобальдо ди Монтефельтре столкнулся с печальной необходимостью развлекать Чезаре Борджа, который ожидал капитуляции города Фаэнца.

Герцог был огорчен, но отказаться не посмел. Чезаре недавно получил титул герцога Романского, и никто не знал, в каком направлении будут завтра маршировать его войска.

Когда новоиспеченный герцог прибыл в замок Гвидобальдо, тому пришлось побороть гордость и вместе с супругой Элизабеттой (сестрой маркиза Франческо Гонзага) встретить Чезаре как самого почетного гостя.

Очутившись в танцевальной зале, Чезаре принялся оглядываться в поисках самой привлекательной из собравшихся там женщин, а Гвидобальдо предостерегающе посмотрел на супругу. Элизабетта поджала губы. Ей явно не хотелось развлекать человека с такой порочной репутацией.

Сегодня она надела платье из черного бархата и настояла на том, чтобы все остальные дамы носили наряды такой же расцветки. Вот почему у Чезаре, привыкшего к роскошным туалетам римских красавиц, был такой унылый вид.

Он уже сожалел о том, что приехал в Урбино. Этот изнемогающий от подагры герцог и его спесивая супруга оказались вовсе не той компанией, какую ему следовало бы избрать – хотя и приятно было наблюдать за их настороженностью.

– Заманчивые у вас владения, синьоры, – нахмурившись, обратился он к ним.

Разумеется, они не хотели портить отношения с Папой и знали, что Папа всеми силами поддерживал своего сына.

Пусть трепещут от страха. Если им не удалось развлечь его, то он будет забавляться сам – как умеет.

Но внезапно Чезаре узрел в зале хорошенькую девушку и немедленно спросил у герцогини, кто она такая.

Элизабетта торжествующе улыбнулась.

– Очень добродетельная дама!.. Доротея да Крема. Она побудет у нас совсем немного, а потом поедет на встречу со своим будущим супругом.

– Гм… Недурна собой! – задумчиво произнес Чезаре. – Я бы хотел поговорить с ней.

– Это можно устроить, – сказала Элизабетта. – Сейчас позову ее и дуэнью.

– Дуэнья – вон та грузная особа в черном? Тогда лучше обойтись без нее.

– Мой господин, даже ради вас мы не можем нарушить обычай.

– Значит, – вздохнул Чезаре, – ради общества красавицы мне придется вытерпеть соседство с драконом.

Доротея была очаровательна.

Чезаре спросил, может ли он повести ее на танец.

– Боюсь – нет, мой господин, – сказала дуэнья. – Моя госпожа держит путь к своему будущему супругу – до тех пор, пока она не выйдет замуж, ей не позволено быть наедине с мужчиной.

– Наедине?! Но здесь – танцевальный зал!

Дуэнья поджала губы и склонила голову, всем своим видом призывая его смириться с силой обстоятельств. Чезаре разозлился, но сдержал гнев. Девушка посмотрела на него ясными глазами – и тут же опустила их.

– Что за бестолковый обычай, – с досадой проговорил Чезаре.

Все молчали.

Тогда он повернулся к девушке.

– Когда вы уезжаете отсюда?

– В конце этой недели, – ответила она.

Он внушал ей страх – и все же чем-то привлекал ее. Возможно, она слышала о его репутации; возможно, видела в нем одно из воплощений самого дьявола. Пожалуй, внимание дьявола польстило бы даже целомудреннейшим из девиц.

– Я уеду завтра, – сказал он. – И это очень хорошо.

– Почему же? – спросила она.

– Раз мне нельзя танцевать с вами, то нам лучше не встречаться. Я слишком страстно желаю повести вас на танец.

Она с мольбой взглянула на дуэнью, но та смотрела в другую сторону.