Громов: Хозяин теней 4 (СИ) - Демина Карина - Страница 42

Эм… дикие люди, что тут скажешь.

— Было больно. Тень выбралась. Мне приказали её одолеть, хотя и помогали. Я одолел. Потом несколько дней с целителями… давали что-то пить, есть.

Думаю, травы с той стороны.

Или не травы.

— Голова всё время тяжёлой была. Кошмары ещё.

— А дальше?

— Дальше учили её вызывать. Ходили на ту сторону, но редко. Она не очень хорошо меня слушалась. Контроль слабый. И поэтому было сказано, что толку с меня, как с охотника немного. Силы духа не хватает. И характера. Вот… от рода получал травы. И разное, чтобы подкармливать, но и только.

Только.

Только рода давно не стало, и его тень, значит, давно на голодном пайке сидит.

— Миш, а чего ты молчал?

— Не знаю… как-то сперва особой разницы не было, — он пожал плечами. — Да и зачем? Она всё равно не такая, как ваши…

Вот сейчас и посмотрим, какая именно.

— Давай, — я разрешил Тьме. — А ты, Мишань, присядь пока. Тимох, подвинься.

И Тимоха послушно подвинулся.

Понимает?

Или… и вправду, как ребенок? Большой ребенок. Но он учится, а значит, прав Николай Степанович, шансы есть.

Тьма с радостью расплылась лужицей под ногами брата, а потом рванула внутрь.

— Чтоб… — тот охнул и согнулся пополам, зажимая руками живот. Так, надо было утку подвинуть, если вдруг блевать вздумает.

Но я не успел.

Мишка содрогнулся, рот раскрыл, выдыхая с низким свистящим звуком, а изо рта вывалился чёрный ком, который распался надвое. И более крупная часть мигом образовала кольцо вокруг мелкой, не позволяя той сбежать.

Да. Что сказать… не знаю, кем эта Тень была раньше, но сейчас от неё остался жалкий клочок тумана.

— Она так и выглядела? — уточняю.

— Нет. Она раньше была больше. Такая… как паук, — Мишка обтёр рот, но за ладонью потянулись нити слюны. — Чтоб… я сейчас.

Он встал.

И рухнул на кровать, чтобы обеими руками вцепиться в спинку.

— Сиди, — я и сам, оглянувшись на дверь — вдруг да кому захочется проведать — сполз с кровати. Да уж, тень была не просто в плачевном состоянии, она явно доживала последние дни. — Довёл ты животинку.

— Я?

— Ну не я же. Что с нею делать?

— Есть, — сказала Тьма и, вздохнув, выплюнула комок полупереваренной твари. — Я сказать. Страх. Сильно.

Я думаю. Вон сжалась в комок, который ладошкой накрыть можно, и не шевелится.

— Скажи ей, что её никто не тронет. Она понимает?

— Да, — ответила Тьма после недолго паузы. — Плохой. Злой. Он.

— Ты плохой, — говорю.

— Я не… ай, ладно… — Мишка махнул руками. — Скажи, что я не злой. Я просто не знаю, как правильно. И что делать, чтоб ей легче стало. Меня как учили… никто не разговаривает с тенями. Они вообще неразумны!

На его даже Буча поглядела с недоумением.

— А ты… имена вон даёте. Отпускаешь их… а если они кого-нибудь убьют?

Призрак возмущённо фыркнул.

— Без повода не убьют. Миш… ну не пыхти. Я понял. Надо было сразу с этим разобраться. Со всем. А мы тут… бросились играть в разведку.

В палате тихо.

И тени предупредят, вздумай, кто к ней приблизиться. Но тишина эта относительная.

— Еремею передали приглашение на встречу, — Мишка наблюдал, как переливается, дрожит, пытаясь обрести форму, клочок тёмного тумана. И Тьма, вздохнув, подгребла это недоразумение поближе, а потом наклонилась и начала вылизывать. — Вечером. Пойду.

Тьма отстранилась и выдохнула облако силы. Махонькое, разреженное. Как раз такое, которое впиталось в туман, сделав его чуть плотнее.

— Миш… может, не надо?

— Мы же планировали, — а теперь он удивлён.

— Планировали, — соглашаюсь, пытаясь понять, почему мне этот план резко так разонравился. — Просто вот… ребята очень непростые. Мне этот подвал покоя не даёт. Защита на нём такая, что Тьма не сунулась. Ещё и этот прорыв… они Анчееву дали что-то, что вспороло ткань мира. И значит, прорывы — это уже не стихийное явление. Понимаешь?

Кивок.

Хотя вряд ли понимает.

Я и сам не до конца.

— Это, если разобраться, совершенно другой уровень террора. Бомба? От бомб теоретически можно защититься. А вот от прорыва, через который лезут твари? Как защитишься? Бомбы ведь здоровые. И чем сильнее, тем больше надо взрывчатки.

А её попробуй изготовь.

— Зимний взорвали…

— Взорвали, — соглашаюсь я. — Только там были ящики с динамитом. И охранка облажалась, что не нашла этот динамит. Анчеев же с пустыми руками пришёл. Почти. И значит, что теперь не надо никакого минирования, никаких ящиков, а достаточно найти одного обиженного или отчаявшегося, готового за пару сотен рублей пожертвовать собой…

Только вот знал ли Анчеев, что жертвует не только телом?

Или ему, дошедшему до последней грани, было плевать на душу.

— А такие пройдут везде, Миш. Будь то площадь во время ярмарки… представь.

И судя по тому, как побледнел братец, он очень даже представил.

— Или вот дворец…

— Тогда, — он вскинул голову. — Тем более надо идти. Это… это даже не долг. Это больше.

— Больше. Только готов ты за это «больше» жизнь отдать?

По глазам вижу, что готов. Воспитали его так. Не знаю, хорошо это или плохо, даже завидно где-то, потому что мне на эти долги обществу и государю-батюшке глубоко плевать.

А вот на Мишку — нет.

— Свою ладно. А Танькину?

— Я…

— Или вот мою. Метельки… Тимки вот.

Тимоха заурчал и повернулся к Мишке.

— Не знаю, — братец ответил не сразу. — Я… не знаю. Только если всё оставить, как есть, эти жизни ведь всё равно заберут. Так?

Пожалуй, что.

— Таньке не говорил? Про приглашение? — о светлом будущем размышлять смысла нет, а вот кромешное настоящее требовалось обговорить.

— Нет, конечно. Она бы тоже захотела.

— И захочет.

— Почему ты уверен?

— Потому что она на Светочку глаз положила. Или как это сказать? Так что посмотришь. С тобой или нет, но в гости к новой подружке она отправится. А они своего не упустят, — я сунул пальцы под бинты. Вот же туго намотали. И главное, сменить бы, а они не спешат. Нет, я понимаю, что я ещё тот симулянт и на меня тратить расходники жаль, но ведь чешется же!

— И запрещать ей бесполезно… — произнёс Михаил печально.

— Именно.

— Чтоб…

— Но можно переключить. Скажем… Светочка, как понимаю, хочет нести добро людям. Вот пусть и несут на пару. Надо кинуть идею о школе, только не по домам ходить, а чтоб открыть где-нибудь. Бесплатную. Думаю…

…Карп Евстратович не откажет с документами помочь, если какие нужны.

— … стоит домик подыскать какой. Пусть обустраивают, общаются да детишек учат, — завершаю. — Отдельно. Вне…

И Мишка задумывается.

Крепко так.

Кивает.

— У нас там, рядом с мастерскими, лавка закрывается. Вроде как продают. Если подсуетится, то можно выкупить недорого. Для школы — вполне.

Вот и хорошо.

Нет, я понимаю, что это так себе защита, формальная скорее, но мне крайне не хочется, чтобы Татьяна совалась к тому дому. Слишком уж много там народу всякого-разного. И дурью балуются они тоже разной.

Подсадят ещё…

Или так чего. У наркош мозги быстро отказывают. Так что не хрен нарываться.

— Но я бы их вовсе забрал. Девушку эту надо бы предупредить.

— Не поверит.

В лучшем случае. Такие, как она, не верят в плохое, в то, что это плохое, может произойти с ними. А вот друзьям и тем, кого считают таковыми, очень даже верят. Вот только друзьями Светлана считает не нас.

— Всё равно, — Мишке это не нравилось категорически. — Рискованно. Если подвал и… девушка в опасности. Её стоит убрать куда-нибудь.

— А есть куда?

У него не было. И у меня. То есть можно попросить того же Карпа Евстратовича, вот только… мы и так подозрительны, а коль Светлана исчезнет, это ещё подозрительнее будет. Так что выход один. Держать игру, выздоравливать и самому возвращаться в проклятый дом.

В конце концов, я ж этого хотел.

— И ещё, — я прикидываю, не стоит ли натравить на этот дом кого. Ту же жандармерию. Пусть заглянут в подвал, пусть хотя бы его запечатают, отрезав доступ. Если лаборатория действующая, то новую создать не так легко. С другой стороны опять же… нужна не лаборатория, а тот, кто в ней работает.