Громов: Хозяин теней 4 (СИ) - Демина Карина - Страница 40

— И к Слышневу… в общем, туда не суйся, к этому, мечу разящему.

А то тоже, мало ли.

— … был ранен и весьма серьёзно, — Николай Степанович нервно натирал стёкла очков. — И говоря по правде, я весьма удивлён тем, что ваш брат вообще жив и, более того, относительно здоров.

Из-за плеча Татьяны выглянула Птаха.

Любопытно стало?

У меня было ощущение, что наши тени как-то вот чуют друг друга, что ли? Если вовсе не связаны меж собой. Вон Птаха, мелко перебирая лапами, залезла сестрице на голову, а оттуда, расправив крылья, перелетела на кровать. Когти царапнули стальную трубу, крылья обвисли, а сама Птаха наклонилась, вытянула шею, явно пытаясь разглядеть, что там, внизу, происходи.

— Ур-р-рм, — сказал Призрак укоряюще.

— У-ху, — Птаха согласилась. И чуть подумавши, соскочила на пол.

— У-у-у, — тоненький голосок Бучи был полон обиды. — У-у-м.

А у Мишки глаз дёрнулся. Он положил ладонь себе на живот. Потом подвинул выше, явно пытаясь нащупать тень. И замер.

Пробует вытянуть?

— Брось, — тихо сказал я, надеясь, что меня услышат. — Не выйдет. Они не знакомы. Испугается.

— Простите? — Николай Степанович повернулся.

— Это я не вам. Это я так… а Тимоху — да, ранили. У него ещё приступы случались, такие… ну такие, — я и руками взмахнул. — Совсем тяжко становилось.

— Тяжко? Ну да, я полагаю, что тяжко. Подобные повреждения мне случалось видеть дважды, — Николай Степанович поднял взгляд от очков. — И оба раза, к сожалению, выявляли их уже после смерти пациента… пациентов. Нет, нет, прошу не волноваться. В вашем случае угрозы нет, мы имеем дело лишь с последствиями травмы. Мозговое вещество, конечно, сохранило следы повреждений, остаточные, да и те… нервная ткань, чтоб вы знали, куда хуже поддаётся воздействию, нежели любая иная. Проще излечить огромный ожог, чем восстановить маленькое повреждение мозга. Поэтому так сложно работать с мозговыми ударами. А в вашем случае повреждения были, пусть и небольшие, но весьма многочисленные. Как бы пояснить…

Он поднял взгляд к потолку.

А в приоткрытую дверь пробралась Тьма, причём не с пустыми руками. То есть, с полной пастью будет правильнее. Тень, придавленная ею, была мелкой и ещё живой. Во всяком случае она извивалась, пытаясь освободиться. Но Тьма держала крепко.

— Представьте, что в него выстрелили картечью. Вы знаете, что такое картечь?

— Представляю, — ответил Мишка, изо всех сил стараясь не пялиться в угол. Тьма, подобравшись к кровати, под который скрывался Призрак и Буча, выплюнула добычу. И та, явно обрадовавшись оказии, попыталась под кровать шмыгнуть.

Ну и была придавлена когтистою лапой Птахи.

Та щёлкнула клювом, перехватывая тень, а потом крылья расправила и застрекотала. Ну, попыталась. Стрекотать с набитым ртом, я думаю, сложно.

— Вот… только в качестве поражающего элемента использовался не металл, а силовая компонента. Какая — увы, без понятия. Я даже стихию затруднюсь определить. Эта компонента не оставляет внешних следов, но в то же время, оказавшись внутри тела, не распадается, как должно бы, поскольку сила вне тела и контроля лишь энергия, а любая энергия имеет свойство рассеиваться. Эта же продолжала действовать. Каждая капля стала отдельным очагом, который продолжал воздействовать на организм. А организм, в свою очередь, пытался сопротивляться.

Я мало что понял, но вот Татьяна слушает презадумчиво. Пальчики подняла, в подбородок упёрлась. И выражение лица упрямое.

— Его лечили, — сказала она. — И да, ранение было до… пожара. Тимофею становилось то лучше, то хуже… а потом… потом получилось то, что получилось.

Птаха, выплюнув тень, спешно ткнула её клювом в макушку. А потом подпихнула в сторону кровати. И Буча высунулась-таки, чтобы обнюхать вяло трепыхающуюся тварь. Она ткнулась с одной стороны.

С другой.

И тварь грозно зашипела. А Буча, прижавшись к земле, шипением же и ответила, чтобы потом резким движением вцепиться в хвост тени.

Вот и умница.

Детям надо хорошо кушать. Даже если остальным смотреть на это неприятно. Мишка чуть побледнел, да и я отвернулся. Всё-таки зрелище не из приятных.

— К сожалению в тех случаях, о которых я говорил, мне не довелось застать пациентов живыми. Да и тела были доставлены в не самом лучшем состоянии… — Николай Степанович повёл плечами. — Как-то здесь сквозит, что ли… надо будет сменить палату. Хотя…

Свободных наверняка не так и много. В нынешней вон шесть кроватей, а заняты лишь две. И то из реально болеющих лишь Метелька. Прям совестно стало.

Слегка.

— Да нет, — говорю. — Нормально всё. Это вы просто притомились. Сил потратили.

— Спасибо вам огромное, — сказала Татьяна и вполне искренне.

— Мы заплатим, — эх, Мишка. Вроде ж умный человек, а иногда как ляпнет, так прям и тянет затрещину отвесить. Вон, Николай Степанович аж покраснел от возмущения.

— В этом нет нужды, — сказал он сухо и глянул на моего братца сверху вниз, что смешно, потому как роста в Николае Степановиче немного. Но всё равно получилось.

— Р-ря, — рявкнула Буча, явно поддерживая хорошего человека. А потом вернулась к тёмной неподвижной кучи, из которой выдёргивала куски и их же заглатывала.

— Так вот, я видел, что организм изо всех сил пытался ограничить эти… очаги. Я и об их существовании догадался по своеобразным пустотам, которые остались в мышцах, костях и мозговом веществе. Мне даже сперва подумалось, что это кисты, но нет… впрочем, это уже скорее вопрос сугубо медицинской классификации. Главное, что малого количества силы хватало, чтобы поддержать жизнь и борьбу тела с внутренним источником заразы, но было недостаточно, чтобы эти источники ликвидировать. Тем паче целительская сила никак не воздействует на энергию иного рода. И я допускаю, что ваш целитель был щедр, но… то, что кажется большим человеку, часто недостаточно, чтобы исцелить болезнь.

— То есть, Тимофей…

Жил.

Оживал после приезда целителя. Держался. А потом, когда допинг целительской силы рассеивался, наступал откат и новый приступ.

— Я не знаю, какой именно артефакт вы использовали, — Николай Степанович поглядел на брата, который потянулся к его карману. Более того, Тимохе даже позволили в этот карман забраться.

— Тимофей! — Татьяна покраснела. — Извините…

— Нет нужды. Увы, дружок, другие конфеты я уже съел. Но обещаю, в следующий раз возьму больше. Я был бы весьма благодарен, если бы вы отыскали возможность взглянуть на артефакт…

— К сожалению, не получится, — ответила Татьяна, перехватив руку Тимофея. — Не потому, что мы не хотим…

Просто Светозарный вряд ли согласиться явить себя Николаю Степановичу для изучения.

— Это был стихийный выброс силы, — я прихожу на помощь сестре. — Из источника. Он и привёл к пожару, и разрушил поместье. И в целом… в общем, повторить точно не получится.

Хотя бы потому, что второго такого психа, как Воротынцев, вряд ли найдёшь.

И источник.

Источник, пожалуй, найти будет ещё сложнее, чем психа.

— Что ж, — Николай Степанович вытащил из второго кармана листок бумаги, чтобы сложить из него самолётик. — Это многое объясняет. Стихийная сила, по моему глубочайшему убеждению, изначально нейтральна, а потому может быть преобразована в любую. При толике умений. Или везении в вашем случае. И вправду клин клином… мощный поток вполне был способен разрушить малые очаги той, стабилизированной силы, а уж подстегнув исцеление… да, это вполне логично.

Он ненадолго задумался.

И взгляд стал таким, что мне право слово стало слегка боязно за братца. Но Николай Степанович мотнул головой, явно признавая, что этого пациента ему не позволят вскрыть, и произнёс:

— Вам несказанно повезло.

А Тимке самолётик протянул.

— Но он… видите, какой он? — Татьяна прикусила губу и поглядела на меня. Потом на Мишку. Ей явно хотелось рассказать всё. И наверное, оно бы стоило. Может, если Николай Степанович узнает про Бучу, про… он что-то посоветует.