Mushoku Tensei: Крестьянин с копьем (СИ) - Петров Виталий Владимирович "Эльхар" - Страница 51

Кони переминались с ноги на ногу, фыркая и мотая головами, их уши были прижаты, а глаза расширены от страха. Они явно чуяли запах крови и смерти, их копыта оставляли глубокие следы в земле, но вперёд они не шли. Лира сидела неподвижно, её руки сжимали поводья так, что кожа ремней скрипела, а костяшки побелели. Её шляпа съехала на затылок, открывая напряжённое лицо, а губы были сжаты в тонкую линию.

— Это что ещё за хрень? — выдохнул я, спрыгивая с телеги.

Мои сапоги хрустнули по сухой траве, а копьё в руке вдруг показалось слишком лёгким для такой картины. Элинализ последовала за мной, её шаги были мягкими, почти бесшумными, как у кошки, крадущейся к добыче.

Мы осторожно приблизились к туше, держась на расстоянии нескольких шагов. Я ткнул дракона древком копья — остриё скользнуло по чешуе с лёгким скрежетом, оставив тонкую царапину, но реакции не последовало. Запах ударил в ноздри — резкий, металлический, с тошнотворной сладостью гниения и лёгкой кислинкой, как от пролитого вина. Его когти, каждый длиной с моё предплечье, были вдавлены в землю, оставив глубокие борозды, словно он цеплялся за жизнь перед смертью. Раны на боках и спине были глубокими, с рваными краями — следы ударов о скалы, а не клинков или когтей.

— Ну… эм… бывает и такое, да, — заговорила эльфийка, обходя тушу с левой стороны.

Её голос был спокойным, но в нём чувствовалось сильное удивление. Она присела у сломанного крыла, провела пальцем по рваному краю перепонки, оставив на коже тонкую полоску крови.

— Драконы иногда падают с Горной Гряды на равнины. Обычно выживают — встают, рычат, плюются огнём и доставляют кучу проблем. Помнишь, как Клыки Чёрного Волка с таким сражались? Ты тогда своё красное копьё в ход пустил — девять ран пытался нанести, пока Пол отвлекал спереди, а Талханд лупил по лапам магией земли.

Я кивнул для приличия, хотя воспоминание было крайне смутным, как сон, который ускользает при пробуждении. Лишь обрывки — жар пламени, крики товарищей, тяжесть копья в руках, липкая кровь на одежде.

— Но мёртвым после падения я их ещё не видела, — продолжила она, поднимаясь и вытирая руку о штаны. Её взгляд скользнул по туше, задержавшись на сломанной шее. — Деревья разломаны, но не настолько, чтобы его прикончить. Посмотри на эти вмятины — его швыряло о скалы, как тряпку. Может, буря его сбила, или крыло отказало. Он куда меньше того, с которым мы сражались в прошлом. Странно, что рядом никого нет — обычно такие падения привлекают охотников или авантюристов.

— И что делать? — спросил я, уперев копьё в землю и оглядывая тушу.

Она была огромной — шагов двадцать в длину, с хвостом ещё на десяток, и весила, наверное, как половина деревни Древобор вместе с домами. Чешуя блестела, как сокровище, а клыки и когти могли бы стать оружием сами по себе.

Элинализ поднялась, вытерла руки о штаны и посмотрела на меня с хитрой улыбкой, её глаза сверкнули в лучах заходящего солнца.

— Ну… Я, конечно, ничего не говорю, но «Пику Адекватности» явно не помешает слава убийц драконов, — лукаво проговорила она, чуть понизив голос, как будто делилась секретом. — Плюс материалы — кости, кожа, клыки, органы. И куча денег с их продажи. В Асуре за драконьи кости платят золотом, а за сердце или печень, даже слегка подгнившую, можно выторговать целое состояние. Такой подарок с небес сам в руки нам упал, причём буквально упал и ждал нас.

Я прищурился, скрестив руки на груди и глядя на неё с лёгким недоверием.

— Ты что, хочешь гильдию наебать? — спросил я, чуть наклонив голову. — Притащить тушу и сказать, что это мы его завалили?

— А почему нет? — она пожала плечами, её улыбка стала шире, обнажив ровные зубы. — Гильдия сама порой не чиста на руку. Сколько раз они занижали выплаты за наши задания? Или приписывали себе лишнее, когда мы с Клыками тащили трофеи? До сих пор помню, как Пол однажды чуть не подрался с их казначеем из-за урезанной доли. А тут такой шанс — чистая прибыль, и никто не спросит, как именно он умер. Наши прошлые достижения и ранг теперь работают на нас. В этом мире половина авантюристов приписывает себе чужие подвиги, а другая половина вообще выдумывает их с нуля, как ты про подвиги в море. Мы хотя бы частично тушу притащим — доказательство железное. Или что, хочешь просто уехать и оставить это всё гнить? Даже Гислен бы так не поступила — отхватила бы кусок мяса, пожевала на ходу и ушла довольная. А ты ведь не хуже неё, верно?

Я покачал головой, чувствуя, как уголки губ сами собой растягиваются в усмешке. Логика Элинализ была кривой, как тропинка после дождя, но чертовски соблазнительной — словно запах выдержанного вина в захудалой таверне, когда в кармане ни гроша, а душа просит праздника.

— Знаешь… — начал я, глядя на дракона, чья туша лежала перед нами, как гора сокровищ. — А ведь наше путешествие сожрало кучу денег. Да и воспоминание о первом драконе у меня почти стёрто — только обрывки, как чужая история. Думаю, ты права, и будет справедливо забрать себе и то, и другое. Так сказать, новый трофей вместо старого.

Элинализ рассмеялась — коротко, звонко, как звон монет в кошельке. Она шагнула ко мне, её сапоги чуть скрипнули по сухой траве, и потрепала меня по волосам. Её пальцы были тёплыми, чуть шершавыми от мозолей, оставшихся от бесчисленных лет с мечом в руках… Или не только с мечом…

— Вот это мой Эрик, — сказала она, её голос был мягким, но с довольной ноткой, как у наставника, чей ученик наконец-то врубился. — Соображаешь, когда надо. Голова на плечах не просто для синей клумбы, а?

Я фыркнул, отмахнувшись от её руки, но не смог сдержать улыбку. Она повернулась к телеге, которая за время нашего разговора подъехала ближе, скрипя колёсами по каменистой дороге. Лира уже высунулась с козел, её широкополая шляпа съехала набок, открывая спутанные каштановые кудри, а лицо светилось смесью удивления и жадного интереса. Она явно слышала каждое слово — её руки всё ещё сжимали поводья, но взгляд был прикован к нам, как у ястреба к добыче.

— Я всё слышала, — заявила она, спрыгивая на землю. Её сапоги стукнули о твёрдую почву, подняв маленькое облачко пыли, а голос был твёрдым, с лёгкой хрипотцой, но в нём сквозил азарт. — И… готова выкинуть свои чёртовы вазы к демонам на рога, лишь бы помочь с этой тушей. Подтвержу, что вы его завалили — перед гильдией, перед стражей, да хоть перед самой знатью Асуры. Но за сорок процентов от выручки, не меньше.

Элинализ вскинула бровь, её губы дрогнули в лёгкой усмешке, а в глазах мелькнула искра любопытства.

— Быстро ты, Лира, — сказала она, скрестив руки на груди. Плащ чуть колыхнулся от ветра, обнажив рукоять меча на поясе. — Сорок процентов — это не горсть медяков. Уверена, что не прогадаешь?

— А то, — Лира ухмыльнулась, уперев руки в бока. Её шляпа качнулась, тень легла на половину лица, но глаза блестели, как у торговца, почуявшего сделку века. — Я знаю, сколько стоят драконьи кости — в том же Арсе за один позвонок дадут больше, чем я за год с вазами выручу. Клыки? Кожа? Это для оружейников и кожевников чистое золото. А сердце или печень — маги с алхимиками за них друг другу глотки перегрызут, лишь бы зелья варить или свитки зачаровывать. Сама я эту громадину не разделаю — ни сил, ни ножа такого нет, да и тащить одной через полстраны? Вопросов будет больше, чем у меня ругательств, а у меня их запас немалый. Но с двумя S-рангами — другое дело. У вас имя, репутация, вам поверят на слово, а я за вашими спинами пристроюсь. Сорок процентов — моя цена за помощь и молчание.

Элинализ задумчиво хмыкнула, её взгляд скользнул ко мне, затем вернулся к Лире. Она чуть наклонила голову, словно оценивая её заново.

— А ты не так проста, как кажешься, — сказала она, её тон стал чуть теплее, но с ноткой уважения. — Торговка с мозгами — редкость в этих краях. Обычно такие только орут про свои горшки да плачут, когда их бьют.

— Жизнь научила, — Лира пожала плечами, её ухмылка стала шире, обнажив чуть кривоватый передний зуб. — По дорогам таскаешься, либо учишься ловить удачу за хвост, либо с голой задницей и вазами остаёшься. Так что, по рукам?