Анти-Горбачев 5 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 19

— Анатолий Александрович, — спросил Романов у Собчака, — а ведь вы же с ним, с Олжасом этим, в одном полку, можно сказать, служили, в Верховном совете… что можете про него сказать?

— Понимаете, Григорий Васильевич, — не полез тот за словом в карман, — в Верховном совете полторы тысячи членов. Как раз средний полк и получается по военным меркам. Некоторые товарищи вообще рта не открывали во время сессий — Олжас, получается, был одним из них — я его абсолютно не запомнил.

— Ясно, — вздохнул генсек, — ну, значит, будем действовать по обстоятельствам.

После обмена приветствиями со встречающими лицами Романов предложил сразу же выдвинуться на ядерный полигон, а все остальные мероприятия отложить на потом. И Назарбаев не смог с этим не согласиться — вертолет МИ-8 стоял тут неподалеку как раз для этих целей.

— Какое расстояние до Курчатова? — уточнил Романов.

— 130 километров, — пояснил Назарбаев, — за полчаса доберемся.

Курчатов это был главный город полигона, где собственно и жили все сотрудники, старые названия Москва-400 и Семипалатинск-21. Военный аэродром, пояснил Назарбаев, там называется «Планктон», а вообще в городе проживает более 20 тысяч человек.

— На сегодня, — вклинился в разговор Славский, — назначено подземное испытание экспериментального заряда. Можно поучаствовать в этом событии…

— А что за экспериментальный заряд? — спросил Романов и, видя некоторую растерянность собеседника, добавил, — говорите, тут все свои… но без излишних подробностей, конечно.

— Испытывается сверхмалый заряд мощностью в полторы килотонны так называемого ранцевого типа…

— То есть он в ранце может переноситься? — уточнил генсек.

— Так точно, товарищ Романов, — перешел на официальный тон министр, — вес заряда всего 25 килограмм, для переноски одним бойцом это вполне допустимый вес.

— Тэээк, — задумался Романов, — а не кажется ли присутствующим здесь лицам, что уменьшая таким образом вес боеприпаса, мы так сказать снижаем порог применения ядерного оружия… а что, если такой заряд возьмет и попадет в руки лицам, которые, как бы это выразиться, имеют сниженную социальную ответственность? К террористам, грубо говоря? Боюсь, что мой ядерный чемоданчик кодов инициации таких объектов не генерирует, верно?

— Да, — хмуро отвечал Славский, — коды предохранения для тактического ядерного оружия вводятся непосредственными руководителями перед применением. Ваш чемоданчик тут не задействован.

— Разрешите пару слов? — вмешался в диалог Олжас Сулейменов.

— Конечно, — махнул рукой Романов, — хоть десяток слов.

— Я вот что хочу сказать, — начал он излагать свои мысли, — казахский народ достаточно далек от высокой политики Москвы, и все, что он хочет — это жить в мире. По возможности подальше от ядерных экспериментов. Народ, а я могу говорить от его имени, возбужден и ждет перемен… как правильно заметил певец Виктор Цой. Поэтому на мой скромный взгляд было бы правильно отказаться от этого сегодняшнего взрыва… в качестве жеста доброй воли. С одновременным началом переговоров с Америкой о полном запрещении всех ядерных взрывов, в том числе и подземных…

— Как уж там говорили древние римляне, — ответил ему Романов, вокс попули — вокс деи… что в переводе означает «глас народа это глас божий».

Глава 15

— Давайте посмотрим в деталях, как выглядит место будущего взрыва… — продолжил Романов, — когда еще такую диковинку увидишь?

Сопровождающие лица подсуетились и организовали УАЗик для делегации, кроме Романова туда загрузился Славский, Назарбаев и Сулейменов, остальные поехали следом. Шахта для подземного взрыва оказалась на приличном расстоянии от Курчатова, добрых четверть часа машина прыгала по кочкам на проселочной дороге в степи. Наконец, шофер затормозил возле бетонного надолба, возвышающегося над землей метра на полтора.

— Вот это, Григорий Васильевич, — начал свои пояснения Славский, — и есть верхушка шахты, на дне которой расположен ядерный заряд.

— Солидное сооружение, — после минутной паузы ответил Романов, — чем-то напоминает финский дот-миллионник… я такие на Финском перешейке видел. А кабеля, очевидно, идут на командный пункт, да?

— Точно, — вытянулся Славский, — командный пункт примерно в километре отсюда расположен.

— Все понятно… — Романов зачем-то обошел кругом это бетонное сооружение и после этого выдал резюме, — давайте так поступим, Олжас… эээ…

— Омарович, — помог ему поэт.

— Спасибо, Олжас Омарович… заряд ведь уже размещен в шахте, как я понимаю, чтобы его вытащить, нужно затратить уйму усилий, верно? — обратился он к Славскому.

— Вы абсолютно правы, Григорий Васильевич, — быстро ответил тот, — надо вскрывать эту бетонную пробку, потом деактивировать заряд, после чего его можно будет выбросить — повторную активацию он не перенесет.

— А все это денег стоит, — продолжил свою мысль Романов. — Так что давайте так договоримся — этот заряд мы все же взорвем, но даю свое честное слово Генерального секретаря, что это будет последний ядерный взрыв на казахской земле. Так пойдет?

— Наверно так пойдет, — ответил за всех молчавший до сих пор Назарбаев, — слову Генерального секретаря мы привыкли доверять. А в дальнейшем мы как оформим эту проблему, можно поинтересоваться?

— Конечно, Нурсултан Абишевич, — кивнул Романов, — не позднее завтрашнего дня нанется вчерне оформление международного движения под условным названием «Невада-Семипалатинск». Из названия, надеюсь, понятно, чем оно будет заниматься…

— А контакты с американской стороной на этот счет были? — продолжил задавать вопросы Назарбаев.

— Да, — приукрасил ситуацию генсек, — не далее, как вчера, я говорил с новым президентом США Джорджем Бушем и затронул в частности и этот вопрос. На ближайшей встрече в верхах, а она состоится в феврале… надеюсь… эта тема будет одной из главных.

— Ну тогда все вопросы снимаются, — развел руками Сулейменов, — я, кстати, тоже с большим интересом понаблюдал бы за ядерным взрывом — где и когда такое еще увидишь? — буквально повторил он слова Романова.

И делегация отступила назад на километр, зайдя во врытый в землю наблюдательный пункт. Он, конечно, тоже немного напоминал финский дот, но в меньшей степени — амбразура у него была вытянута в сторону шахты, а внутри из удобство имелся даже диванчик в углу. Отопления, впрочем, тут предусмотрено не было, поэтому все, включая диван, было покрыто инеем.

— Пять минут до часа Ч, — сказал Славский, прослушав сообщения по носимой рации.

— Пять минут, пять минут, — само собой вырвалось из Романова, — пять минут не так уж много.

— Он на правильном пути, хороша его дорога, — подхватил Сулейменов. — Хороший фильм, раз десять его смотрел.

— Точно, — согласился Романов, — а Гурченко это наша Лолита Торрес — и играет, и поет на высоком уровне.

— Десять секунд до взрыва, — перебил их Славский и продолжил считать, — девять-восемь-семь-шесть-пять-четыре-три-два… отбой, — неожиданно будничным голосом прервал он обратный отсчет.

— Ну вот, — улыбнулся Романов, — в кои-то веки попал на испытания ядерной бомбы и так неудачно. Что там стряслось?

— Контрольный сигнал обратно не вернулся, — транслировал переговоры с Центром Славский, — что-то повреждено либо на линии, либо на конечном устройстве.

— Бардак, одно слово, — не выдержал Романов, — детский сад и штаны на лямках.

И в этот самый момент земля дрогнула у всех собравшихся под ногами, а диван так даже и подпрыгнул в воздух.

— Ну честное слово, бардак хуже, чем в сельском хозяйстве Нечерноземья, — вторично с большой экспрессией выразил свои мысли Романов, — а если б специалисты полезли в шахту выяснять, в чем тут дело — что тогда?

На этот вопрос никто не смог сформулировать ничего внятного, поэтому дискуссия завяла, как прошлогодние цветы. Вечером в единственной гостинице Курчатова за ужином Романов еще немного побеседовал с поэтом Сулейменовым.