Страх на краю империи (СИ) - Бадевский Ян - Страница 15

— Не только здесь, — добавила Оксана Разумкова, имя значилось на её визитке. — По всему югу России и в Средней Азии.

— Насколько мне известно, ваше руководство базируется в Евроблоке, — заметил я, предчувствуя недоброе.

— Всё верно, — Оксана даже не притронулась к своему кофе. — Но, как вы понимаете, недавние события в Персии могут привести к… финансовым потерям.

— Думаете, Халифат посмеет атаковать Россию.

Разумкова пожала плечами:

— Наши директора не исключают такой возможности. И считают, что грамотный шаг — перенести торговые точки севернее.

— Или за Урал, — хмыкнул я.

— И такое обсуждается, — Оксана и бровью не повела.

— Что ж, вряд ли мне стоит вас переубеждать остаться, — пожимаю плечами. — И вы мне точно не поверите, если я скажу, что не всё так плохо.

— Вы не располагаете подобной информацией, — уверенно заявила собеседница.

— Пусть так. Но в таком случае, какова ваша цель на переговорах? Мы планировали подписать контракт. Если бы ваша компания передумала, меня, вне всяких сомнений, уведомили бы по телефону.

Разумкова замялась.

А потом выдала:

— Решение о переезде ещё не принято, господин Иванов. Мы отслеживаем новости и понимаем, что такое упущенная выгода. Повторюсь, мы хотели бы прийти к соглашению с вашими службами доставки, поскольку в России это уникальное явление. Мы провели предварительные оценки и понимаем, что сотрудничество будет прибыльным.

— И перспективным, — добавил я. — Доходы только вырастут, потому что я активно внедряюсь в другие города.

— Здесь спорить бессмысленно, — признала собеседница.

— А теперь, — я улыбнулся. — Должно быть «но».

Девушка смерила меня цепким, проницательным взглядом.

— Вы правы. Это самое «но» заключается в том, что мы согласны подписать контракт. Но не гарантируем стабильных поставок в будущем. Сами понимаете, если начнётся эвакуация, ни о каких поставках речи идти не может.

— Понимаю. И охотно принимаю такие условия, — сказал я, наблюдая за реакцией Оксаны. Та явно выдохнула. — Единственное, о чём прошу — не спешите с выводами. До эвакуации может не дойти.

— Руководство поручило мне утвердить договор, — гнула свою линию девушка, — где объёмы поставок по месяцам не будут чётко регламентированы. Если компания покинет Фазис, но… вернётся через некоторое время… мы возобновим поставки. И вот тогда, в условиях стабильности и безопасности, можем обсудить конкретные объёмы на регулярной основе.

— Хорошо, — я не стал спорить. — Давайте попробуем.

Документ мы подписали, я скрепил его родовой печатью. Что касается подписи и печати гендиректора «Монте-Карло», она уже имелась в наличии. С Оксаной мы расстались по-дружески, первичное напряжение спало.

Что ж, это первая ласточка.

Над городом сгущалась атмосфера тревожности.

После заключения двух сделок, я отправился в одну из своих любимых кофеен в Турецком Квартале, взял чашечку мощного-сочного сваренного на песке напитка и занял свободный столик на тротуаре с видом на белый минарет. Погода установилась хорошая, тучи разошлись. Дул тёплый ветерок, по улицам прохаживались редкие туристы. В кафе напротив двое бородатых мужиков курили кальян.

До меня донеслись обрывки разговора на колхском:

— Брат, ты что говоришь такое? Зачем продавать? У тебя гости каждый год приезжают, все довольны. Сезон сдал — весь год кормишься.

— Так было, — кивнул второй бородач. — Но что будет завтра? Смотри, что наши творят. В Персию полезли, зачем — не пойму. Посольство закрывается, слышал?

— Да ладно.

— Закрывается, брат. Всех наших призывают покинуть Россию. Не могут гарантировать безопасность, так и говорят. Я сам в газете читал. И по телевизору показывали.

Дальше я не вслушивался.

И так понятно, что отношения между Россией и Халифатом испортились. А в таких обстоятельствах дипломатические миссии отзывают.

Допив кофе, я встал, подхватил неизменную трость и направился к «Ирбису», припаркованному у перекрёстка, на соседней улице.

В машине сидел человек.

От неожиданности я замер на полушаге.

Угонщик не смог бы взломать защитные механизмы дверей, учитывая накладываемую с помощью каббалистики печать. Да и не пытался этот мужик завести двигатель. Тип сидел в пассажирском кресле неподвижно, спиной ко мне, и наблюдал за улицей с помощью зеркала заднего вида. Сначала я узнал осанку и телосложение, потом — часть лица, отражённого в зеркале.

Пассажиром моего спорткара был Иезекииль Джонс.

Секундное колебание привело к тому, что я не вытащил меч из трости, а спокойно подошёл к тачке с пассажирской стороны и постучал в окно.

Джонс приветливо махнул рукой и кивком указал на водительское кресло.

Усевшись за руль и захлопнув дверцу со своей стороны, я произнёс:

— Переговоры.

Проекция рассмеялась.

— Голубчик, помилуйте! Какие переговоры? Ультиматум!

Я прислонил трость к двери и погрузил правую руку в сэра Иезекииля. Вне всяких сомнений, пассажир явился в качестве призрака. Но видимость включил, дабы провести беседу.

Никогда не встречался с говорящими проекциями.

Чем, интересно, они сотрясают воздух?

— Ультиматум, — повторил я. — Редкая самонадеянность, сэр. Впрочем, я готов выслушать.

— Благоразумно, — одобрил британец. — Ты уже понял, я рисковать не собираюсь. Эта проекция легко настраивается под любые задачи.

— Главное — не уплотняйся, — посоветовал я. — А то у меня нервы не железные.

Британец усмехнулся и заверил:

— Не буду.

— Вернёмся к ультиматуму, — напомнил я.

— Ах да. Ты передаёшь мне Абсолют и топишь в морской пучине Серебряный Круг. На этом расходимся, никто не пострадает.

— Хорошая шутка.

— Знал, что это услышу. А теперь так: мне известно, что ты не умеешь пользоваться Великим Артефактом. Для тебя и твоего Рода эта игрушка бесполезна.

— Не умею, так научусь, — на моём лице появляется скука. — Это всё?

— Да мы только разминаемся, молодой человек! — в глазах миллиардера проскользнуло веселье. — У меня достаточно возможностей, чтобы превратить твою жизнь в ад. Ты же не всегда сидишь в своём домоморфе, верно? Иногда выходишь, появляешься в разных местах. На твоих землях живут люди, которые тебе дороги. По всему городу — принадлежащая тебе недвижимость. Предприятия и счета. Уверен, деньги хранятся в банках, и вовсе не имперских. Как насчёт «Транскапитала»?

Моё лицо осталось непроницаемым.

— Поверь, у меня обширные связи, — вкрадчиво произнёс британец. — И если ты думаешь, что сможешь меня достать, то глубоко заблуждаешься.

— Угрозы закончились?

Джонс ответил не сразу.

Секунд десять он наблюдал за прохожими на тротуаре, продавцом шаурмы, срезающим мясо с вертела, лежащим на пороге сувенирной лавки котом.

— Это не угрозы, Сергей. Я предупреждаю, что возьмусь за тебя всерьёз. Род Ивановых слабее, чем ты думаешь. Вы уязвимы как с финансовой, так и со статусной стороны. У вас не лучшие отношения с другими аристократами. А я найду правильные рычаги, чтобы тебя уничтожить…

Я прервал его взмахом руки.

— Достаточно. Я услышал.

— И?

— Хочу немного дополнить. Далеко не все мои ресурсы тебе известны. Начнёшь эту войну — сильно пожалеешь. Если бы ты явился с деловым предложением, я бы его рассмотрел, но сейчас… Вон из моей машины.

На лице миллиардера появилась саркастическая усмешка.

— Вон? И что же ты сделаешь, щенок? Это проекция.

Молча протягиваю руку к приборной доске и щёлкаю тумблером.

Шквал ментальных искажений сносит Иезекииля Джонса к чертям собачьим. Хватает одного мига, чтобы проекция распалась, перестала существовать.

Я же ощутил как «Ирбис» тянет из меня ки.

Вот и пригодились модификации Матвеича. За последние недели родовой каббалист основательно поработал над моим спорткаром, и главная фишка заключалась в помехах, которые блокируют действия телепатов и эмпатов. Устройство сродни моему обручу. Препятствует чтению мыслей, и даже спать в салоне можно, не боясь подвергнуться атаке морфиста.