Аксиома Эскобара: всегда занимай высоту (СИ) - Артюхин Сергей Анатольевич - Страница 9

Вот только никакой гордости он не ощущал: ИРА не могла добиться ничего. Мелкие и даже средние акции не могли поколебать британского господства на севере Зеленого острова. Да и даже сколько их было, этих самых «мелких акций»… Смешно. Даже засада в Уорренпойнте, случившаяся в августе 79-го, и приведшая к смерти почти двадцати английских солдат — операция, к планированию которой он был причастен — являлась, по большому счету, чем-то совершенно незначительным в общем масштабе. Восемнадцать солдат… сассенах даже не почесались. Нет, кто-то из генералов поныл, что «давайте армия уйдет с острова», но, получив от начальства по своей тупой башке, немедленно заткнулся.

Шейн понимал, что надо что-то менять, и менять глобально, но придумать, что и как, не получалось. И вот сейчас, сидя в одном из своих любимых местечек, маленьком баре на окраине Бостона, он мрачно смотрел на практически пустой бокал с виски — ирландским двадцатиоднолетним «Бушмиллс», который он очень редко, но мог себе позволить.

Очередной сбор средств прошел неплохо, но какого-то прорыва не случилось — как и всегда, в общем-то. Местные ирландцы помогали своей Родине, но у многих какого-то огромного прямо-таки энтузиазма не наблюдалось. О’Брайен чувствовал это, видел в глазах и лицах собеседников. В успех борьбы верило всё меньше и меньше людей.

Хорошо хоть, что ФБР и прочие американские специальные службы смотрели на деятельность сборщиков средств для Временной ИРА сквозь пальцы…Видимо, тоже не особенно любили «кузенов».

— Смотрю, жизнь не особо радует, — рядом, за барную стойку присел мужчина. Темноволосый, невысокий. Фланелевая рубашка, кожаная, подбитая мехом куртка — потертая, как и старые джинсы. Небритый — щетине было уже дня так четыре. Типичный «синий воротничок».

— Да уж не радует, — буркнул о’Брайен. — Идёт куда-то не туда.

— Так может стоит что-то поменять?

— Остаётся понять, что именно…

Помолчали. Собеседник не представился, Шейн ему — тоже.

— Знаешь, о’Брайен, главное ведь до самого конца верить и не сдаваться, — вдруг произнес незнакомец. — И, даст Господь, всё получится.

Шейн немедленно насторожился: лично он этого мужика не знал, так что откуда тот знал его — большой вопрос.

Конечно, он мог за себя постоять — рыжеватый громила рядом с невысоким брюнетом даже близко не смотрелись равными соперниками — но мало ли, вдруг у незнакомца есть ствол?

— Tiocfaidh ar la, боец, — продолжил мужчина.

«Наш день придёт» — лозунг про надежду, что Ирландия будет единой и независимой. Лозунг на ирландском языке, который многие из республиканцев учили в тюрьме. Лозунг, который англичане ненавидели.

— Erin go bragh, — машинально откликнулся Шейн. — Ирландия навсегда. Кто…

— Я представляю людей, которые очень хотят помочь, — перебил о’Брайена мужчина. — И при этом — очень не хотят светиться.

Вместо ответа ирландец скептически поднял бровь.

— В качестве жеста доброй воли, — незнакомец протянул бумажку, на которой было два числа. — Номер ячейки и код, камера хранения на вокзале, «Саус Стейшн». Ни к чему не обязывает, берите и используйте, как хотите или видите нужным. Ячейка оплачена на трое суток.

— Что там?

— Деньги, — пожал темноволосый плечами. — Много. Просто показать, что мы — всерьёз. Жест, так сказать, доброй воли.

Несмотря на опасения — вполне себе понятные и обоснованные — о’Брайен интуитивно почувствовал, что подвоха здесь нет. А уж на интуицию ирландец не жаловался никогда…

— И что дальше?

— Подумайте. Ну а я — мы — вас найдём. И если готовы будете принимать нашу помощь, то и отлично. Если нет — то и ладно. Найдём кого-нибудь ещё. Вариантов хватает.

Шейн дернул щекой — темноволосый говорил спокойно и равнодушно, будто ему действительно было всё равно.

— Кто вы?

— Те, кому не всё равно, — темноволосый встал и, бросив на барную стойку купюру, надел кепку. — Увидимся. Или нет.

Шейн посмотрел на листок бумаги перед ним. Смотрел долго, словно гипнотизируя. Разум кричал, что всё это очень похоже на какую-то ловушку или подставу лайми. Интуиция говорила, что это тот самый шанс, которого он так долго ждал.

«Какого хрена? — оборвал свои мысли о’Брайен. — Подстава — значит будем разбираться по факту. Я же не жалкое ссыкло».

Сграбастав листок в кулак, ирландец решительно встал и направился на морозную январскую улицу, к машине. Тот факт, что внутри него плескалось граммов так пятьдесят крепкого алкоголя, его не остановил. Единственно, он забросил в рот сразу три «экстра-ментоловых» леденцов Холлс и имбирную конфету. Этот наборчик всегда прочищал ему голову.

Всего три часа спустя о’Брайен сидел в своём Форде с заглушенным двигателем и пытался думать. Получалось откровенно плохо. Дерзко отправившись на вокзал, он вытащил из ячейки немаленькую такую спортивную сумку, которую даже не стал открывать, чтобы посмотреть содержимое. Никто его и не пытался останавливать, да и слежку тоже заметить не удалось.

Сумку о’Брайен открыл, уже усевшись в автомобиль. Открыл, посмотрел внутрь, закрыл. Ещё раз открыл. Ещё раз закрыл. Убрал на заднее сидение, завел двигатель и поехал в сторону пригорода, где было одно из его «запасных» местечек, на случай, если надо будет залечь на дно. Он был в таком шоке, что даже и не подумал менять свой десятилетний «Мустанг» на что-то менее приметное, на случай если за ним всё-таки следят.

И вот сейчас, заехав на подземную парковку одного из многоквартирных жилых комплексов, Шейн попытался осознать, что всё это значит.

В сумке были доллары. Много. Пачки банкнот: десятки, двадцатки, полтинники и, конечно, сотки. И «Франклинов» было как бы не больше всего. Общую сумму оценить Шейн затруднялся, по крайней мере, вот так сходу. Сто тысяч баксов? Двести? Миллион?

Остро ощущалась нехватка оружия — при себе у о’Брайена имелся только лишь нож-бабочка, больше для понта, чем для реальной обороны. А при таких суммах…Нужно было что-то поприличнее, огнестрельное. Без ствола и с такими деньгами на руках Шейн ощущал себя голым.

Сосредоточиться не получалось, потому что в голове билась простая мысль: если это просто-напросто «жест доброй воли», то что они реально могут, эти неизвестные? И кто они?

На ирландца парень из бара не походил. Слишком смугловат. Испанец? Какой-то акцент имелся…хм…

— Араб? — озвучил салону пришедшую в голову мысль о’Брайен. — У англичан же какие-то с ними проблемы?

Так, это было, конечно, важно, но гораздо важнее было оказаться за крепкой дверью в квартире, где имелись запасные стволы.

Помотав головой, Шейн вытащил и разложил нож, аккуратно спрятав его в рукаве куртки. Старый трюк, которому много лет назад он научился у одного из коллег из Бригад. Одно движение кистью и у тебя в руке — десять сантиметров острозаточенной стали. Если совместить с правильным движением, то можно сходу вскрыть горло неудачнику…

Сумку надел через плечо, на спину. Обе руки должны были оставаться свободными — Шейн не очень хотел себе в этом признаваться, но у него, почему-то, начался мандраж. Казалось, что именно сегодня и именно сейчас на него кто-то может напасть.

Впрочем, в поздний час на паркинге никого не наблюдалось. Захлопнув дверь Мустанга, Шейн неторопливо двинулся к лифту. Уже на подходе он резко передумал и поменял направление движения, отправившись на лестницу. Медленнее, но надежнее и безопаснее.

Хотя комплекс и относился к эконом-классу, откровенных маргиналов здесь не наблюдалось. Молодые ребята из университета, рабочий класс, матери-одиночки…В общем, никто здесь фонари и лампы не бил, да и граффити на стенах отсутствовали.

Возможно, именно тихая и спокойная обстановка на знакомой не слишком чистой лестнице, дали Шейну унять нервы. Поднимался он быстро, стараясь, однако, не топать. Дойдя до собственного — седьмого — этажа, о’Брайен прислушался. Где-то ругалась женщина. На лестнице слышно её почти не было, так, интонации. Шумела труба канализации.