Аксиома Эскобара: всегда занимай высоту (СИ) - Артюхин Сергей Анатольевич - Страница 6

Джозеф Олбрайт, не дождавшись жены, заранее предупредившей его, что задержится в очередной раз на работе, улегся спать и даже и не думал бить тревогу. Проснувшись в семь утра и обнаружив, что Мадлен так и не приезжала домой, он сначала решил, что супруга осталась ночевать у себя в кабинете и, надувшись и обидевшись на неё, даже и не позвонил.

Лишь к полудню, так и не получив — уже и на работе тоже — звонка, он, скрипя зубами набрал номер её офиса, с ужасом услышав от секретаря, что миссис Олбрайт уехала вчера поздно вечером домой. К этому моменту женщина уже находилась глубоко в колумбийских джунглях, и запоздало начавшиеся поиски — сначала самим Джозефом, а затем и полицией — ни к чему не привели (и не могли привести).

Мадлен Олбрайт и её машина бесследно растворились на просторах Соединенных Штатов, оставшись вечным «висяком» в статистике Вашингтонского Департамента Полиции.

Когда Олбрайт в очередной раз пришла в себя, она попыталась заставить себя собраться. Максимально непростая задача, учитывая обстоятельства. Во-первых, дико болела голова. Во-вторых, адски хотелось пить. В-третьих, она была раздета и прикована к медицинской койке. И, наконец, она очень, очень, ОЧЕНЬ боялась.

Дикий ужас накатывал такими волнами, что тело била крупная дрожь. Тем не менее, неимоверным усилием воли, Мадлен попыталась думать рационально — хотя бы попытаться предположить, где она, и кто мог бы её похитить.

На вопрос «где» отвечать особо было нечего: чиновница находилась в комнате без окон, с единственной дверью с малюсеньким окошком. Лампа дневного света под самым потолком скрывалась в нише, забранной оргстеклом. Койка, прикреплённая к полу, у стены. Стены и пол — кафельная плитка.

Честно говоря, походило на тюремную камеру, только туалета не было ни в каком виде.

Второй вопрос, «кто мог её похитить» — тут она вообще терялась. Серийные убийцы? Но та пара была вообще на них не похожа…с другой стороны, маньяки очень редко похожи на маньяков.

Ради выкупа? Ну, это в теории возможно, хотя особых денег ни у неё, ни у мужа не было. Нет, они были достаточно состоятельны, но не более того. Рисковать пожизненным заключением — а за похищение в США полагалось именно такое наказание — ради даже и пары сотен тысяч долларов? Всё, конечно, возможно, но выглядит сомнительно. Тем более, что именно ликвидных активов у семьи не так много. Для действительно значимой суммы надо продавать акции, машины, дом — а всё это время, и не неделя даже…

Может, это не преступники, а какой-нибудь враг Америки? Сходу Мадлен не могла припомнить случая, где высокопоставленного чиновника похищали, но она и не была специалистом по криминальной истории и войне разведок.

Шло время, никто не заходил. Она попыталась позвать кого-то, но пересохшее горло выдавало явно недостаточный уровень звука. Поневоле стала закрадываться мысль: а вдруг никто не придет? И она умрёт тут вот так, от жажды?

Неизвестность мучила. Хотелось что-то делать, вот только делать было решительно нечего. Она даже отойти от койки не могла — цепь позволяла встать и походить вдоль кровати, но не более того.

Открытие двери Мадлен встретила со смешанными чувствами: с одной стороны, станет хоть что-то понятно. С другой стороны, это «что-то» могло оказаться чем-то ужасным.

В комнату зашло два здоровенных мужика. В масках. Это радовало — потому что правило «если преступник без маски — то скорее всего потому, что его не беспокоит возможность того, что ты кому-нибудь — полиции — опишешь его внешность». Или, если проще: нет маски — планируют убить.

Впрочем, это осознание не сильно помогало бороться со страхом.

Мужчины, ничего не говоря, отстегнули её от койки, и, заломив руки — ослабевшая Олбрайт даже и не пыталась уже сопротивляться — надели на голову непрозрачный мешок. Единственное, что она сделала — попросила воды.

Пару минут спустя её посадили на ледяной просто стул, пристегнули наручниками к столу и, наконец, сняли мешок. И Олбрайт обнаружила себя в комнате, подобие которой почти каждый видел в полицейских сериалах и кино — в допросной.

Напротив чиновницы сидел еще один мужчина, и тоже в маске. Он молча кивнул на бумажный стакан, стоявший тут же, на столе. Олбрайт поняла, что внутри вода и жадно принялась пить. Стоило ей закончить, как один из двух притащивших её сюда охранников забрал стакан и вышел. Второй остался стоять у двери безмолвным стражем.

— Кто вы и чего от меня хотите? — после минуты молчания, Мален решила попробовать угрозы. — Вы же знаете, кто я такая? Ваши действия не останутся без ответа со стороны Соединенных Штатов! Я…

— Всем насрать на тебя, — перебил чиновницу мужчина. Он говорил на сербохорватском, который Мадлен понимала. — Кроме меня. Ты знаешь, сука, я сначала собирался тебя распилить пилой. По кусочкам, вот прям на «живую». Медленно. Чтобы ты, мразь, прочувствовала каждую миллисекунду. А потом вдруг осознал, что это вредно для моей души.

— Что я вам сделала? — сквозь душащий ужас выкрикнула Олбрайт. — Я вас даже не знаю!

— Ты одна из тех, кто убила мою беременную жену. Чуть меньше, чем двадцать лет вперёд.

«О Боже, — американка осознала, что попала к психопату. — Надо что-то делать!»

— Я никого не убивала, вы меня с кем-то спутали!

— Нет, не ошибаюсь, — мужчина покачал головой. — Потому что вижу будущее.

И единственное, что может тебя спасти от твоей участи — выложить всё, что ты знаешь про свою работу. Про каждого сенатора, конгрессмена и сотрудника администрации. Про каждого гребаного уборщика в твоей жизни. Я знаю о некоторых вещах, про которые ты должна будешь поведать. И если не поведаешь…как вы, американцы, говорите — мы вернемся на первую базу. С пилой.

Мужчина говорил спокойно — негромко, с легким акцентом. Однако от этого его спокойствия становилось только страшнее.

— Тебе принесут воды и поесть, — продолжил этот страшный человек. — А ты — начинай говорить. Всё, что вспомнишь. Надеюсь, я получу, что мне необходимо.

— Вы же понимаете, что за это заплатите? — со злобой произнесла Олбрайт.

— Вам это должно быть совершенно безразлично. Если через десять минут вы не начнете говорить, то мой человек, — кивнул в сторону безмолвного стража у двери мужчина, — для начала вырвет вам ноготь. И посыпет солью. Если данной мотивации окажется недостаточно, то он повторит процедуру. Если двадцать раз окажется недостаточно, приступим ко второй части.

Мужчина встал и посмотрел на часы, висевшие под потолком за оргстеклом.

— Время пошло.

Глава 4

Впрочем, стоило Пабло пообещать Олбрайт жизнь, как она престала даже и думать о сопротивлении, и сходу вывалила на Эскобара и пару доверенных людей огромное количество информации. Последней было так много, что всего за несколько дней Пабло узнал и понял о внутривашингтонских раскладах больше, чем когда-либо. Неудивительно, ведь откуда бы ему иметь о них представление? Ни в одной из его прежних жизней доступа к подобной информации у него не имелось. А вот теперь…теперь надо было придумать, как можно всё вот это использовать.

Идей хватало: начиная с дискредитации того же сенатора Чарли Уилсона. Вообще, люди Пабло уже работали над этой задачей, но новая информация лишней точно не станет. Зацепить большим скандалом не одного только Уилсона, но и парочку его коллег — что могло быть приятнее. Уже представлялись заголовки американских газет, что-то из серии «Разгул наркоманов в Сенате!»

Конечно, Пабло осознавал, что все эти его игры — это огромный риск. Но, как уже не раз бывало в новой жизни, темная сторона требовала крови. Это не говоря о его сербской части, которая сейчас, когда Пабло смотрел на обессиленную резко постаревшую женщину, вообще испытывала мрачное удовлетворение.

А вот русская часть души согласна с последним не была. Что-то внутри протестовало против убийства чиновницы, пока не сделавшей ему лично ничего плохого. Впрочем, Эскобар никогда не отличался миролюбием. Уж не к своим врагам точно…