Аксиома Эскобара: всегда занимай высоту (СИ) - Артюхин Сергей Анатольевич - Страница 13

Трамп собирался строить в Нью-Йорке башню своего имени, и Пабло рвался поучаствовать в качестве инвестора. Американцу Эскобар как-то сходу запал в душу, так что он и не особо возражал, больше проговаривая конкретные параметры сделки. Речь шла о действительно серьезных суммах, и у Марии дух захватывало слышать про все эти бешеные миллионы, но её супруг даже и на секунду не выглядел как-то обеспокоенно.

Конечно, девушке было невдомек, что Пабло знал, что проект будет сверхуспешным. А учитывая, что его основное «белое» реноме основывалось на легенде, будто он вырос из недвижимости и девелопмента, подобные знаковые проекты Эскобару требовались как воздух. Чтобы, лет так через десять, в головах четко была связь «состояние-из-недвижимости-и-инвестиций». И никаких наркотиков, что вы…

— Мама, а мы увидим королеву? — маленький Хуан, забрался к Марии на диван и, обняв её своими маленькими ручками, принялся заглядывать в лицо.

— Не знаю, сынок, — улыбнулась девушка. — Может, повезёт…

— А папа не сможет сделать, чтобы мы увидели королеву?

— Ха-ха-ха, — засмеялась Мария, — папа у нас многое может, но не всё.

— Папа всё-всё может, я знаю! — заявил мальчик с уверенностью трехлетки. — А можно мне конфету? Две конфеты? Нет, давай три конфеты — две сейчас, и одну после супа?

— А не боишься, что зубки заболят?

— Нет, не боюсь! А давай я возьму четыре конфеты, но буду себя хорошо вести весь день?

— А ты же и так должен себя вести хорошо, сорванец? — Пабло, как-то неожиданно появившийся за спиной Хуана, подхватил его на руки и пощекотал, добившись взрыва детского смеха. — Так что давай остановимся на двух конфетах. Но только если пообещаешь, что будешь хорошо кушать в обед.

— Обещаю!

Мария смотрела на мужа с сыном, одетых в одинаковые костюмы из свободных бежевых брюк из плотного льна и черных футболок с алой надписью «¡No pasarán!» на груди. Где-то внутри разливалось теплое чувство. Глаза повлажнели.

Она подумала, что давно не видела Пабло таким расслабленным. Смерть Мигеля, вся эта война с картелями…Последнее время супруг явно начал оттаивать, снова много улыбался и опять превращался в того добродушного харизматичного парня со стальными глазами, в которого она когда-то влюбилась.

— Что случилось, родная? — чуть обеспокоенный голос Пабло вырвал её из мыслей. Улыбнувшись, она промокнула платком, протянутым мужем, уголки глаз.

— Всё в порядке. Просто непривычно мне всё это как-то… Как будто в сказку попала.

— Ну, в башне ты, кажется, не сидела, отращивая волосы, и в хрустальном гробу не спала… — пошутил Пабло.

— Это что же, я, по-твоему, не принцесса? — нахмурив брови, Мария сложила из пальцев «пистолет» и прицелилась в мужа.

— Конечно нет! — с притворным ужасом воскликнул Пабло. — Ты — королева!

И засмеялся.

Следом звонким колокольчиком зазвенел смех Хуана, полезшего обниматься с родителями. Ну и, конечно, Мария тоже не удержалась.

Проснувшийся Хосе, подняв голову увидел почти идиллическую картину. Обнимавшийся с женой и сыном эль Патрон выглядел настолько счастливым и умиротворенным, что вошедшая в салон стюардесса вызвала глухое раздражение.

— Сеньор, — девушка была максимально доброжелательна. Неудивительно, поскольку попасть в экипаж, обслуживающий эль Патрона, удавалось не каждому, и держались за такие места изо всех сил. Хотя бы потому, что эль Патрон отличался максимальной щедростью. — Подавать обед?

Взглянув на жену, Эскобар кивнул.

— Да, давайте.

Усадив сына за стол и поцеловав Марию, Пабло откинулся в кресле рядом с иллюминатором и, дожидаясь, пока стюардессы расставят тарелки, уже привычным движением рассыпал по столику спички.

Его старая, ещё из той жизни привычка — тренировка наблюдательности. Один из приёмов, которому он, в своей ипостаси психиатра, учил своих подопечных из советских спецслужб.

Приём, на самом деле, очень простой. Берёшь несколько спичек, начиная обычно с четырех — пяти и бросаешь на стол. После чего смотришь пару секунд и закрываешь глаза. И визуализируешь, как спички лежали — куда смотрели, на каком расстоянии друг от друга. Открываешь глаза и проверяешь себя, а потом, добившись сотни процентов точности, добавляешь спичку — две. И повторяешь. И ещё. И ещё.

Максимально его подопечные доходили до 84 спичек и других предметов за три секунды осмотра. У него самого в той жизни рекордом стало 97 предметов за всё те же три секунды. Способность запоминать картинки и в целом наблюдательность это развивало невероятную…

На текущий момент Эскобар дошел до полусотни спичек, но вот уже две недели не мог преодолеть этот барьер — никак не получилось достичь стабильной точности. Радовало только то, что результат, в целом, становился лучше и лучше.

Похожими тренировками он нагружал собственную службу безопасности, где мало уметь стрелять и быть бесшабашно храбрым, нужно гораздо больше. И как раз братья — Хесус и Хосе — себя показали очень даже обучаемыми, что не могло не радовать. Потому и заслужили поехать с его семьёй в Европу.

Пабло не особо верил, что ему что-то угрожает в той же Швеции (да и в Европе в целом), но предпочитал лишний раз подстраховаться. Те же разгромленные наркобароны родной Колумбии вполне были способны на месть. Вот ровно как он, в своё время, поступил с тем же Барри Силом: известный пилот-контрабандист, работавший в той жизни одновременно на медельинцев, ЦРУ и УБН, был убит автоматной очередью в голову в Штатах среди бела дня.

Себе такой судьбы Эскобар не хотел, поэтому везде таскал с собой охрану и старался добавлять непредсказуемости в свои маршруты, невольно копируя свои подходы к выстраиванию трафика порошка в Штаты.

Самолетами для последнего он пользовался мало — фактически, с момента начала активного использования морских путей доставки, Пабло отказался от воздушных перевозок. Яхты, катера и разные сухогрузы были незаметнее — в гигантском потоке американских портов — и имели возможность перевозить за раз гораздо больше груза. Сотни килограммов, часто — тонны.

И уж тем более самолеты не подойдут ему для доставки наркотиков в Европу. Тут только морской транспорт.

— Сеньор, — улыбающаяся стюардесса к этому моменту закончила расставлять тарелки по столу. — Прошу.

Пабло коротким кивком отправил её обратно к кабине пилотов и повернулся к сыну, продолжавшему сидеть с Марией в обнимку.

— Хуан, время есть суп.

— А можно я потом?

— Нет, сын, — покачал головой Пабло. — Ты дал слово, а мужчина должен своё слово держать.

— Ну паааап, — заныл ребёнок. — Ну можно я потом?

— Нет, — Пабло присел перед креслом сына. — если ты начнешь нарушать слово даже в таких мелочах, тебе перестанут верить. А доверие — это очень-очень важно.

Растрепав Хуану волосы, Пабло продолжил:

— Ну и кроме того, суп очень вкусный.

— Правда? — распахнув глазёнки, ребёнок недоверчиво посмотрел на тарелку, косясь на отца. Мария молчала, хотя глаза её смеялись.

— Конечно. Но чтобы сделать суп еще более вкусным, мы можем добавить туда печенье…если хочешь, конечно.

— Крекеры?

— Конечно…хотя, с другой стороны, — Пабло сделал вид, что задумался, — я такую вкуснятину, наверное, сам съем. И раз ты не хочешь…

— Хочу! — запаниковал ребёнок. — Я хочу суп…с крекерами!

— Ну, я даже не знаю…

— Правда!

— Ну лааадно, — протяжно согласился Пабло и повязал сыну на грудь платок. — Так и быть, не буду твой суп есть…пока.

И, наблюдая, пока ребёнок кушает, неуверенно держа детской ручкой маленькую ложку — серебро, индивидуальная работа, — естественно, обляпывая себя чуть меньше, чем полностью, Пабло принялся за свою еду.

Сегодня ничего сверхъестественного: семга, греческий салат, и здоровенный кусок хлеба с маслом и красной икрой. Стоявший на столе чищенный авокадо Эскобар проигнорировал, мыслями уже прикидывая, что будет делать в Европе — помимо, конечно, развлечений с молодой женой.