Миротворец (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 31

— Ну, у евреев нет своей страны и у поляков то же самое — а что, если поселить их вместе, выделив какую-то спорную территорию?

— Историческая родина евреев это вообще-то Палестина, — внес в обсуждение трезвую ноту император, — а у поляков Польша… не вижу тут никаких пересечений.

— Допустим, что в той же Польше живет очень много евреев, причем очень давно… с тех пор, как случилось их изгнание из Испании, это конец 15 века, Гранадский эдикт такой был, если не ошибаюсь.

— Ну да, был такой эдикт, — усмехнулся Александр, — по нему евреям предлагалось два варианта — либо перейти в христианство, либо уехать из Испании. Большинство второе выбрало… а приняли уехавших в основном две страны — Германия и Польша… ну то есть на тот момент Речь Посполитая.

— Их тут два миллиона, папа, — продолжил Георгий, — каждый шестой житель Польши… ну то есть того, что раньше было Польшей… это еврей. Вот и пусть поделят власть между собой — как та же Австро-Венгрия, к примеру.

— Я понял твою мысль, — поморщился царь, — но вряд ли из нее получится что-либо путное… евреи не согласятся, потому что хотят получить Палестину, а поляки — потому что… потому что они поляки. Но предложить это на каком-либо международном конгрессе — почему бы и нет… а у нас впереди Вена и Франц-Иосиф Первый, лучше на эту тему дай мне какой-нибудь умный совет.

— Хорошо… — Георгий тяжело вздохнул, допил чашку чая и выдал требуемое, — а давай тогда и Франца-Иосифа в эту схему добавим…

— Это как? — сдвинул брови царь, — выражайся яснее.

— Пусть хотя бы создадут автономию на своих польских землях, — предложил Георгий, — причем отдельно для поляков, отдельно для евреев. С тесными связями с нашими поляками и евреями. Германию тоже можно бы подключить на последнем этапе.

— Мысль интересная, но боюсь, что тоже непроходная, — тут же ответил ему Александр, — Ни Франц-Иосиф, ни Вильгельм на такую схему не пойдут. Никогда и ни за что.

— Я тебя понял, папа, — улыбнулся Георгий, — тогда держи еще один мудрый совет… у Франца-Иосифа же сейчас имеется соглашение с немцами и итальянцами, как уж оно называется-то…

— Тройственный союз, — напомнил ему Александр.

— Правильно, Тройственный — а у нас есть договор с французами примерно на эту тему… и к нему очень хочет присоединиться Англия, так?

— Да, со стороны королевы Виктории было такое зондирование, — признался царь, — пока мы не сказали ни да, ни нет.

— Так вот… — продолжил Георгий, глядя одним глазом в окно, за которым промелькнуло название Оломоуц, — Англия с Францией далеко, а немцы и австрийцы рядом с нами — мое личное мнение состоит в том, чтобы дружить с более близкими соседями, а дальних лучше держать на расстоянии.

— Не всегда так получается, сын, — рассудительно отвечал ему монарх, — ты же не хуже меня знаешь, что самые напряженные отношения обычно у близких людей… у брата с братом, у сына с отцом, и у ближайших соседей тоже. А с теми, кто далеко, обычно все хорошо складывается, потому что делить в общем и целом с ними нечего.

— Это тоже верно, — чуть подумав, ответил Георгий, — однако дальние соседи запросто могут стравить тебя с близкими, просто для того, чтобы потом погреться и повытаскивать каштаны из огня.

— Что конкретно ты предлагаешь? — поставил царь вопрос ребром.

— Присоединиться к Тройственному союзу, вот что, — бухнул свое предложение сын, — и пусть немцы потом выясняют отношения с Англией и Францией — у них же там много взаимных претензий накопилось… а мы в сторонке постоим, нам передел мира не нужен, в отличие от них… в самом крайнем случае поможем немцам оружием и парой полков живой силы.

— Тогда придется разрывать контакты с Францией, — с заметной задержкой отреагировал Александр, — а у нас экономика завязана на их кредиты примерно на треть… если не больше.

— Зачем разрывать… разрывать ничего не надо, — уверенно парировал Георгий, — но и в более тесные взаимоотношения вступать не следует. И уж тем более Англию лучше держать на длинном поводке, помня о ее роли в Крымской кампании.

— А ты повзрослел, — с теплотой в голосе отвечал ему царь, — и поумнел… что не может не радовать. Послушай тогда мой вариант разрешения польского вопроса — может какие-то дельные мысли подкинешь…

А за окном тем временем мелькали чешские деревушки, нарядные домики с оранжевой черепицей и стада коров с колокольчиками на шеях.

Глава 25

Следующее утро августейшая семья встретила на Северном вокзале столицы Австро-Венгрии. Машинист постарался, и вагон-гостиная остановился прямо возле центрального входа в вокзал, построенного в каком-то вычурном византийско-мавританском стиле. В две шеренги выстроился почетный караул из солдат императорской гвардии, бравых ребят, причем все как один из них были с длинными усами. Как и главное лицо империи, встретившее Александра прямо у подножки вагона.

По-немецки довольно бегло говорили все встретившиеся лица, поэтому дальнейшие переговоры перешли на этот язык.

— Приветствую вас, дорогой Александр и вас, дорогая Мария, — начал диалог Франц-Иосиф, — на гостеприимной австрийской земле, — а затем он склонился к ручке императрице в символическом поцелуе. — Как добрались, не случилось ли чего-нибудь неожиданного во время поездки?

— Я тоже рад видеть вас, дорогой Франц-Иосиф, в добром здравии и расположении духа, — ответил царь, — а дорога вполне ожидаемой была, никаких происшествий не произошло.

— Тогда в соответствии с распорядком нам нужно обойти строй почетного караула, а затем мы сразу отправимся в Шенбрунн…

Что высокие царствующие особы и сделали незамедлительно. А дорога в Шенбрунн лежала через центр города, площадь святого Стефана, знаменитый Оперный театр и еще одну большую площадь с названием Карлплац.

— Тепло у вас тут, — заметил царь, когда они миновали ряд жаровень, где готовились каштаны для взыскательной публики, — у нас в Петербурге в это время гораздо холоднее.

— Вена на полторы тысячи километров южнее, — ответил император, — к тому же нас прикрывают от северных ветров Альпы… кстати, не желаете ли посетить наш Оперный театр?

— Мари, — переадресовал Александр вопрос супруге, — ты как относишься к опере?

— Положительно, — ответила она, — а если это опера Моцарта, то будет вдвойне интереснее — побывать в Вене и не познакомиться с творчеством самого известного австрийца было бы неправильно…

— Отлично, — улыбнулся во весь рот Франц-Иосиф, — сегодня там как раз идет «Женитьба Фигаро», императорская ложа ждет вас, госпожа Мария.

Шенбрунн располагался на западе Вены, примерно в пяти километрах от центра, от площади святого Стефана и представлял из себя довольно точную копию Версаля, загородной резиденции французских королей.

— А почему ваш дворец, собственно, называется Шенбрунн? — поинтересовалась Мария.

— Тут все просто, — ответил тот, — когда-то давно, у нас императором тогда был Матвей, это 16 век, кажется, он охотился в здешних местах и натолкнулся на ряд родников, бьющих из-под земли… они ему так понравились, что он решил поселиться здесь и назвать место Шен Бруннен — красивые источники.

— Я еще читал, что в этом дворце некоторое время жил Наполеон, — напомнил о себе Георгий, — это так?

— Совершенно верно, — повернул к нему голову Франц-Иосиф, — и даже два раза, в 1805 и в 1809 годах… я могу показать апартаменты, которые он занимал. А еще из славных исторических страниц дворца могу припомнить, как его пытался занять турецкий султан Мехмед… но не сумел, только разрушил большую его часть.

— О да, я помню эту страницу истории, — отозвался Александр, — Венская битва 1683 года, если не ошибаюсь… полководец Ян Собесский тогда еще сказал свою знаменитую фразу — «Мы пришли, мы увидели, а победил Бог». Вот кстати о Яне Собесском, о поляках и о польском вопросе я и хотел побеседовать на переговорах, — закончил он свою мысль.

— Не имею никаких возражений, — тут же ответил император, — сейчас у нас будет торжественный обед, а затем переговоры, если с вашей стороны не последует возражений, конечно…