Муля, не нервируй… Книга 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 31

— Уже полчаса, как надо репетицию начинать. Что-то вы все совсем разболтались!

Глориозов побагровел, не в силах ничего сказать умного.

Злая Фуфа незаметно подмигнула мне и величественно продефилировала к сцене.

Мы с Глориозовым остались вдвоём.

— Как движутся дела с проектом, Иммануил Модестович, — обволакивающе мягким голосом сказал Глориозов, — получается что-то? Как там наши договорённости?

— А вы разве не знаете? — спросил я подчёркнуто удивлённым голосом.

— Что не знаю?

— Этот проект Большаков уже доложил Иосифу Виссарионовичу, и он получил всестороннее одобрение… — начал я.

— А я всегда говорил, что у вас талант, Иммануил Модестович, — заламывая от волнения руки, буквально вскричал счастливый Глориозов, — так вы возьмёте Серёженьку и Леонтину на главные роли?

— Увы, Фёдор Сигизмундович, увы, — с печалью в голосе сказал я, — взял бы с радостью, но не выйдет.

— Как это не выйдет? — побледнел Глориозов и многозначительно посмотрел на сцену, где в это время Фаина Георгиевна выразительным голосом зачитывала монолог по листочку, который она отобрала у Серёжи.

— Так Завадский уже подговорил Большакова и тот велел отдать проект ему, — наябедничал я, — он и будет главным режиссёром. И на главную роль он видит Веру Марецкую.

Оставив взволнованного такой несправедливостью Глориозова, я с довольной улыбкой отправился дальше.

Ну а что: сделал гадость — на сердце радость.

И это ведь только начало!

Я вышел на улицу. Можно было начинать собирать компромат на Александрова. Но что-то мы все устали, и я разрешил Вере и Валентине начинать завтра. Сам тоже решил отдохнуть.

По дороге решил купить Дусе подарок. Всё-таки она в эти дни сильно меня поддержала. Благодаря её находчивости, столько всего удалось преодолеть. Да и поддержка в виде пирожков тоже оказалась не лишней.

И вот кто бы подумал, что неграмотная домохозяйка, может так прекрасно ориентироваться во всех этих интригах мадридского дворца. Нет, не зря говорил Владимир Ильич о кухарке, которая может управлять государством (ну, или ему приписывали эту фразу, я уже и не помню точно). В принципе он в чём-то и прав: если кухарка может управлять своим домашним хозяйством, то почему она не справится с хозяйством побольше, пусть и в масштабах страны?

Пока я размышлял, по дороге мне попался большой «Универмаг».

Я вошел и сразу же, на первом этаже, в отделе женской одежды, обнаружил взволнованную очередь.

— Что дают? — спросил я какую-то толстую тётку, которая тревожно пыхтела передо мной.

— Кофточки выбросили, — недовольно ответила она и припечатала категорическим голосом, — за мной ещё три женщины занимали!

— Хорошо, — покладисто сказал я и пристроился сзади.

Очередь двигалась медленно. Казалось, ей не будет конца краю. Кроме того, в помещении было душно, а окна открыть и проветрить никто не додумался. От многих женщин несло приторными духами и жаренным луком. Смесь просто убойная.

Я терпеливо стоял и понимал, что долго так не выстою. Мне, человеку двадцать первого века, который привык к качественному и комфортному сервису, возвращаться к советским очередям оказалось сложно.

Я уже раздумывал, чтобы плюнуть на всё это и идти искать что-то другое, как вдруг часть женщин с возмущениями и ворчанием начала расходиться.

— Что там случилось? — спросил я тётку, что стояла впереди меня.

— Да остались только большие размеры, — сердито сказала она, но в очереди осталась.

Как бы то ни было, но буквально через каких-то сорок минут я приобрёл вожделенную кофточку, нежно-голубого цвета. Надеюсь, Дусе понравится. Как раз её размер.

Домой летел, словно на крыльях.

— Дуся, это тебе, — улыбнулся я, и протянул подарок.

— Мне? Что это? — тем не менее она схватила коробку и принялась её аккуратно раскрывать.

— Подарок, — сказал я.

— Ох! Какая красота! — воскликнула Дуся и приложила кофточку к себе. Немного пометалась в поисках зеркала и застыла перед ним, поворачиваясь и так, и сяк.

Я с улыбкой наблюдал за её искренней, почти детской, радостью.

— Муля! — воскликнула она, — это же дорого. Не надо было деньги тратить!

— Дуся, — покачал головой я, — ты…

Но договорить я не успел — в дверь сперва пару раз постучали, а потом она раскрылась. И на пороге стояли и синхронно улыбались… Надежда Петровна, Мулина мама, и Анна Васильевна, мама Валентины.

— Муля! — воскликнула Надежда Петровна, — а мы тут как раз мимо шли и дай думаем заглянем…

Глава 16

— Эммм… З-здравствуйте, — немного растерянно сказал я, но сразу же взял себя в руки.

При таких дамочках, как Надежда Петровна и Анна Васильевна, расслабляться никак нельзя. А то потом будет «ой».

— Ах, Дуся, какая ты нарядная! — изумлённо всплеснула руками Мулина мамашка, обнаружив Дусю у зеркала в новой голубой кофточке.

И, конечно же, глупая наивная Дуся не нашла ничего лучшего, чем брякнуть:

— А это мне Мулечка подарил!

— Муля? — вежливо растянула губы в резиновой улыбке Надежда Петровна и добавила деревянным голосом, — да, мой сын очень воспитанный мальчик.

Но при этом она посмотрела на Анну Васильевну многозначительным взглядом, мол, оценила ли та.

Анна Васильевна мой щедрый поступок оценила и восхищённо заулыбалась.

— Ой, что же вы не проходите! — между тем захлопотала Дуся, до которой, наконец-то, дошло, — проходите. Садитесь. Сейчас чай пить будем. Я как раз рулет с маком сделала.

— Ну да, конечно, можно и рулет для моего мальчика, лишь бы подарки такие тянуть, — едко проворчала себе под нос Надежда Петровна, но так, чтобы Дуся услышала.

Дуся услышала и покраснела. Ей давно уже хотелось снять злополучную кофточку, но комната была одна, к тому же маленькая, и раздеваться при посторонних было некультурно. Пришлось ей хлопотать нарядной под красноречивыми взглядами Надежды Петровны.

Между тем обе дамы уселись за стол, усадили меня и, пока Дуся делала чай, устроили мне допрос:

— Муля! — чуть присюсюскивая, с умилением произнесла Анна Васильевна, — а ведь наша Валентина попала под твоё влияние…

— Какое ещё влияние? — голос Надежды Петровны предательски дрогнул, и она удивлённо посмотрела на меня.

— Ну как же! Как же! — защебетала та радостным голосом, — раз ты лично отводил её поступать в аспирантуру в Институт философии! Раньше она бы и слушать о таком не стала!

— Муля, а почему мы с отцом об этом ничего не знаем? — голос Надежды Петровны зазвенел.

— Аркадий Наумович видел их сегодня рано утром возле института, — наябедничала Анна Васильевна, с довольным видом наблюдая, как вытянулось лицо Надежды Петровны.

— Не рано утром, а перед обедом, — буркнул я.

— Муля! — захлопала глазами Надежда Петровна и чайная ложечка, которой она помешивала в чашке чай, громко звякнула.

— А почему ты решил в аспирантуру её уговорить? — спросила Анна Васильевна и тут же, без перехода, изменила тему и сдала меня с потрохами, — цветок летучей мыши, как я понимаю, помог?

— Да, спасибо большое, Анна Васильевна, вы меня прямо спасли, — еле сдерживая вздох, сказал я, — теперь проект наш.

— К-какой проект? — поджала губы Надежда Петровна и недоумённо взглянула на меня, — тот, из-за которого ты «заболел»?

Я усмехнулся и развёл руками, мол, а что делать оставалось.

И тут моя глупая наивная Дуся совершила самую страшную ошибку в моей жизни (да, да, именно в моей). Потому что она, желая реабилитироваться, поставила тарелку с нарезанным рулетом на стол и вдруг заискивающе спросила:

— А Валентина сегодня больше уже не придёт?

Анна Васильевна удивлённо посмотрела сперва на Дусю, потом на меня. Надежда Петровна, которая последние двадцать минут демонстративно игнорировала Дусино существование, тоже удивлённо на неё посмотрела. А потом — на меня.

Ну, а Дуся, глупая, наивная Дуся, вместо того, чтобы бежать из Москвы куда-нибудь подальше, в пампасы там, в Саратов, или на худой конец, в Антарктиду, брякнула: