Муля, не нервируй… Книга 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 3

Жасминов вздохнул.

Воспользовавшись моментом, я сунул ему в руки ключ от Лилиной квартиры (у меня был запасной) и выпроводил спать. А сам опять взялся за тетрадку.

Только проработал я недолго. Все эти разговоры выбили меня из колеи.

Я вышел покурить.

Ещё из коридора я услышал смех и голоса. Сначала не понял, чьи. Вроде как Белла должна быть сейчас на работе, в ресторане. А Муза эти дни ночует в коммуналке у своего зоопарковского жениха. Дуся ещё не вернулась.

Странно.

Я вошёл на кухню и удивлённо застыл: за столом сидел Жасминов и, красуясь, травил анекдоты. Рядом с ним, заглядывая ему в глаза, сидела девушка-колокольчик и радостно хрустально смеялась над его плоскими несмешными шуточками.

Глава 2

Я прищурился и насмешливо взглянул на Жасминова:

— Готовишься к новой жизни, я смотрю, да?

Того моментально сдуло. И мы остались с новой соседкой одни. Повисла пауза, пока я прикуривал от конфорки.

— Курить — вредно, — вдруг строго сказала она. При этом её милое личико нахмурилось, а носик, и так донельзя курносый, комично вздёрнулся.

— Вредно, — согласился я и добавил, выпуская дым в форточку, — как видите, я исключительно подвержен этой пагубной привычке. Поэтому меня нужно спасать и перевоспитывать. Но, увы, некому.

Я печально вздохнул и с надеждой посмотрел на соседку-колокольчика.

Но она даже не улыбнулась, лишь сердито сказала:

— Бросайте вы это дело. Нехорошо!

И вышла из кухни. Со стороны её комнаты послышались голоса. Опять, что ли, родители её ругаются? Это же её родители? Я так и не понял. А спросить не у кого.

События последних дней так меня закрутили, что я не успевал вообще ничего.

На кухню вошла сердитая Дуся и, подбоченясь, сказала:

— В общем так, Муля! Как себе хочешь, а из-за чего вы разругались с Адияковым, я хочу знать!

Я с интересом взглянул на неё. Нет, я и так понимал, что Дуся скоро всё узнает. По старой схеме: Адияков сейчас прибежит домой, весь в гневе, его там аккуратно обработает Надежда Петровна. А от неё уже всё, до последнего слова, будет знать и Дуся.

Я её троллил не просто так: было любопытно, сколь долго она выдержит. Поэтому я спросил, пытаясь сдержать смешок:

— Дуся, ты к маме ходила?

— Откуда ты знаешь? — захлопала глазами Дуся.

— Резко ушла, не сказала ничего, — я пожал плечами и таки усмехнулся, — сначала думал, что ты мусор понесла выбрасывать, но тебя слишком долго не было.

— Да вот, вспомнила, что обещала ей помочь с закваской, — заюлила Дуся и отвела взгляд.

Я не стал развенчивать её теорию, только заметил будничным тоном:

— И что мама тебе рассказала о нашем разговоре с отцом? Ругала меня или Адиякова?

Но ответа от Дуси я не дождался. Но не потому, что она не хотела отвечать, а потому, что пришла расстроенная, вся в слезах, Белла. Она заглянула ко мне и, рыдая, сказала:

— Всё, Муля, амба!

— Что случилось? — взволнованно всплеснула руками Дуся. Беллу она недолюбливала, но тут такое событие: не часто можно увидеть Беллу в слезах.

— Да Тарелкин….

— Какие тарелки? — не поняла Дуся.

— Не тарелки, а Тарелкин! — устало фыркнула Белла, — директор ресторана.

Она опять зарыдала, некрасиво вытягивая шею и размазывая тушь по щекам.

И я понял, что дело плохо. Обычно, когда женщины плачут, они роняют слезинки деликатно, чтобы легонечко скатилась по щеке и не дай бог не потекла тушь. А тут Белла сама, добровольно, её размазывает и не обращает никакого внимания, что уже стала похожа на панду.

— На вот! — Дуся пихнула ей в руки чистый носовой платок и почти силой усадила за стол, — щас я тебе чайку сделаю. Сладкого-сладкого. Всю досаду вмиг смоет. Не плачь, всё пройдёт…

— Не пройдёееееет! — опять зарыдала Белла.

Она, всхлипывая, уткнулась лицом в платок, её плечи содрогались от рыданий. Я чувствовал, как в воздухе сгущается напряжение. Белла была с характером, да что говорить, вздорная, эгоцентричная, но при этом, безусловно, талантливая пианистка. Если директор ресторана пошел с нею на конфликт — значит, причина была серьёзная.

Белла опять всхлипнула. Видеть её в таком состоянии было… тревожно.

— Рассказывай по порядку, — велел я, пока Дуся, хлопотливо подвинула к ней стакан сладкого чая. — Что натворил этот Тарелкин? Только давай без прелюдий. Говори кратко, ёмко и по существу.

Белла шмыгнула носом, сделала глоток и начала, прерываясь на всхлипы:

— Он… Он вдруг начал придираться! Вот так, ни с того, ни с сего. Говорил, что я играю слишком мрачно, что клиенты хотят весёлые шлягеры, а не мои мрачные завывания. А потом… — её голос сорвался, — потом начал требовать, чтобы я выступала в этом… в этом дурацком костюме! С перьями и блёстками! Я же не цирковая обезьяна!

Дуся, стоявшая у тумбы с примусом, фыркнула:

— Ну, если честно, Белла, ты и в обычной жизни любишь блеск. Вон, серьги-то какие.

— Это сейчас модно! — шмыгнула носом Белла. — А он хотел, чтобы я выглядела как… как дешёвая певичка из кабака! Я отказалась, конечно. Тогда он начал сокращать мои часы, ставил играть в полупустой зал, пока основные гости не пришли. Чтобы я чаевые не получала.

Она торопливо глотнула из стакана.

— А сегодня… — слёзы снова хлынули ручьём, — сегодня он заявил, что я «старая и не вписываюсь в концепцию советского заведения общепита». И что у них теперь будет «живой вокал с элементами водевиля», а мой рояль — «пережиток прошлого»!

Я задумчиво почесал подбородок. История пахла явной несправедливостью, но я при всём при этом прекрасно знал Беллу — она вполне могла утаить важные детали. К примеру, она вполне могла «случайно» облить шампанским какую-нибудь барышню из подтанцовки, с которой у директора ресторана был роман. Или её привычку невпопад наяривать джазовые вариации во время торжественных тостов.

— И что ты хочешь? — осторожно спросил я.

Белла резко встала, её глаза, подтёкшие тушью, вспыхнули яростью:

— Мести! Он унизил меня, Муля! Вышвырнул как старую тряпку! Ты же умеешь… Ну, там, подстроить что-нибудь. Можешь сжечь склад с продуктами? Или устроить скандал с проверкой? Я слышала, у него лицензия на алкоголь «серая»!

Дуся громко хлопнула крышкой кастрюли:

— Вот и стало всё ясно! Муля, не слушай её! Белла хочет втянуть тебя в свои ненормальные дела! А ты, между прочим, комсорг!

Я вздохнул.

Внезапно в голосе Беллы появились нотки страха:

— А ещё… Он грозился «испортить мне репутацию» в музыкальной среде. А потом сказал, что я даже дворником устроиться не смогу!

Мы с Дусей переглянулись. Это уже звучало серьёзно. Тарелкин, судя по всему, обладал связями — его ресторан часто посещали местные чиновники и прочие важные персоны.

— Хорошо, — кивнул я. — Завтра я с ним поговорю. Но только поговорю, ясно? Никакой мести.

Белла вздохнула. Дуся принялась её успокаивать.

А мне уже надоели эти бесконечные разговоры весь день, и я открыл сценарий опять. Полюбовался.

Сценарий получился, с моей точки зрения — пальчики оближешь! В общем, Рина Зелёная и Фаина Раневская написали, как я и думал, нечто, похожее на нарезку гротескных ситуаций из фильма «Подкидыш». Только история там была совершенно другая. Какая-то чепуха про поездку рабочих с завода в колхоз на сбор урожая. Но с той лишь разницей, что для себя, любимых, они взяли главные роли и расписали их очень подробно, и с блестящим юмором. А всё остальное скомкали.

У Фаины Раневской получился персонаж, схожий по размаху и характеру на мадам Грицацуеву, а у Рины Зелёной — на Ульяну Андреевну, жену управдома Бунши. Я немного подумал и поменял их местами. Получилось — обхохочешься!

Но брать за основу этот текст, как сценарий, будет нехорошо и даже глупо. Получится очередной невнятный «Подкидыш» (если из него выбросить роль Ляли, то там и смотреть особо нечего, разве что на один раз). При этом обе женские роли были прописаны просто на ура. И я решил оставить их, почти ничего не меняя.