Последний полёт. Книга первая: Исход (СИ) - "Ван Ваныч" - Страница 4

Наверное, со стороны это выглядело вполне невинно- старик заглянул в глаза юноше, ища, полагаю, соринку, но внутренне шла борьба не на жизнь, а на смерть. Я почувствовал, что если сдамся- исчезну. Здесь и сейчас...и вообще.

А потом как будто что-то оборвалось, причём, с отчётливым звоном, по крайней мере, в моих ушах, и...я обнаружил себя на земле. Колдун снова сидел на своём пеньке, рассматривая меня как неизвестное насекомое, но уже не напоминая того- предыдущего- страшного человека.

Некоторое время в недоумении и ужасе смотрел на него, пытаясь понять не привиделось ли мне это событие, и если да, то почему я на земле? А в следующее мгновение меня отвлекла пришедшая на помощь Гереке, своими слабыми ручками помогая подняться. Кое-как утвердился на ногах, чтобы почти сразу едва снова не рухнуть- ноги совсем не держали, и в голове стоял туман. И тут опять помогла маленькая девочка, упёршаяся в меня, став той опорой, возле которой и я смог стабилизируется. Колдун что-то произнёс и повелительно махнул рукой, и наш дед, прикидывавшийся до того ветошью, и Гереке поспешили на выход, уводя меня прочь- домой.

Дорога обратно плохо отложилась в моей памяти, но очнулся я уже следующим утром и в своей постели. И, вроде бы, чувствовал себя совсем замечательно- сравнительно с предыдущими днями, но в памяти всё время всплывали страшные выворачивающие наизнанку глаза колдуна, вызывая дрожь и желание больше никогда и ни при каких обстоятельствах... А также провоцируя мучительные размышления на тему: какова цель этого действа, и если никаких последствий данного происшествия мною не наблюдается- что это тогда было? Или это временно, что я последствий не замечаю?

Вопросов было больше, чем ответов, и моя фантазия пасовала в попытках найти произошедшему объяснение: быть может, это такой способ лечения, и мне пытались помочь, хотя бы вернув память, а может- я запомнил то нехорошее ощущение- обряд какой, вроде изгнания злых духов...да, вроде меня. То-то я так всполошился во время этой процедуры, почуяв неминуемое. Как бы то не было, случившееся стало мне уроком на будущее- общение с подобными колдунами желательно избегать. Видимо, инстинктивное желание никогда, и ни при каких обстоятельствах- было совершено правильным...

После этого непонятного события, ничего более примечательного и столь же запоминающегося- что, как вы понимаете, меня совсем не расстроило- не происходило, и я продолжал выздоравливать ускоренными темпами, одновременно изучая язык, на котором изъяснялись окружающие. Вплоть до момента, когда к нашему старику, являвшемуся по совместительству моим дедом- если я правильно понял объяснения, продемонстрированные мне Герекой при помощи рисунков- не пришёл средних лет коренастый мужик.

Ещё несколько слов по поводу рисунков этих- были они неуловимо знакомыми моей памяти: кружок и палочка, и пририсованные к последней ещё две пары- сверху и снизу. Это означало- Человек. Рядом с ним она нарисовала ещё одного, но с волнистыми длинными вертикальными полосками на кружочке, соединила одну палочку с палочкой Человека и, ткнув в получившееся изображение щепкой, со слезами в голосе сказала:

- Ма...

Почему-то слова более не потребовались- нарисованное я понял интуитивно, и даже, мне показалось, наши чувства- щемящую жалость- мы разделили в этот момент на двоих. И стало естественным, что моя рука поднялась и мягко, как некогда она и у меня- больного, провела по её щеке, смахивая непрошенную слезинку. Успокоившись, девочка пририсовала к Ма ещё двух созданий- поменьше, и назвала нашими именами. Из чего я сделал вывод, что Гереке- моя сестра. Вот такая вот семья...

Но вернёмся к неизвестному, к которому наш дед обращался, называя Нисте, и встретил с большим уважением: кланяясь, хоть и не очень низко, и приглашая войти в дом. Они расположились у очага, угостились чем бог послал- но перед трапезой бросив в горящий огонь по кусочку из наилучшего (мне объясняли это действие ранее, и по трясущему у моего лица дедову пальцу понял, что это- очень важно, и должно повторяться каждый раз), а после завели неспешный разговор. Прерванный лишь однажды, когда беседующие позвали и меня. Нисте долго разглядывал мою скособоченную тушку, и после- о чём-то спросил, но вместо непонимающего меня ответил дедушка. Тоном оправдывающегося. А после, заметив мой вопросительно недоумевающий взор, отослал прочь.

Вроде бы незначительное происшествие, имело, тем не менее, значительные последствия. Выразившиеся, прежде всего, на следующее утро в том, что я вместе со своей семьёй, и с другими деревенскими, отправился прежде незнакомым маршрутом- на трудовые подвиги. Неровно петлявшая тропинка привела к небольшому полю, заросшему какой-то травой- на мой первый взгляд. Да, и на второй- тоже... Но взгляд аборигенов был, очевидно, иной: они посемейно распределились вдоль одной стороны поля, достали инструменты- у каждого отличался по форме и материалу изготовления (камень или кость), но неизменной оставалась его режущая кромка- и принялись за дело. Вручили и мне предмет- каменный, чуть изогнутый брусок с одной отколотой до остроты стороной, предложив последовать за действиями Гереке: встав в неприличную позу, собрать в руку пучком некие зелёные растения с мелкими плодами на вершине, и путём отпиливания- мой инструмент своей остротой был годен только на это- чуть повыше уровня земли отделить их от корней. Затем ещё раз, и ещё- от рассвета и до заката...

До вечера я не продержался- только до полудня, сказалась болезнь, или правильнее сказать- травма. Кстати, причину её оказалось несложно выяснить, даже наоборот- очень легко. Просто, когда ещё утром шли на работу по тропинке, сестрёнка вдруг коснулась моего локтя и с каким-то значением в глазах мотнула головой куда-то вбок. Я естественно заинтересовался таким её поведением, что и продемонстрировал, разведя недоумевающе руки. Гереке этому не сильно удивилась- уже поняла, что с памятью моей что-то неладно- и постаралась объяснить. Без знания языка- это сделать весьма затруднительно, но на мой взгляд и с помощью жестов она справилась вполне на отлично: показала рукой на дерево, потом- на меня, стоящего под ним, рука, изображавшая дерево, наклоняется и, со звуком "Бум!", произнесённый её звонким голоском, падает мне на голову. Именно так я интерпретировал её руку, уложенную на мою голову. Достаточно просто ведь для понимания? Но вопросы всё равно остались: например, почему этому дереву вдруг приспичило упасть, и какого черта в этот совсем неподходящий момент я забыл под ним?

Послали, как немощного, обратно. Но на следующий день на жатву взяли снова, из чего я сделал вывод, что рабочих рук не хватает, или, по какой-то причине, очень торопятся. И в этот день, хотя было непросто, продержался уже до конца. С того времени так и пошло: работа и сон почти не оставляли время на что-либо другое, в то числе, и на мысли о болезни. Что интересно, и кошмары пропали- я вообще сновидений не видел, настолько сон мой был крепок. После жатвы пришло время обмолота, дальше- складирования получившегося продукта: зёрен- в специальные ямы, а оставшейся соломы- в скирды. И только после окончания всех работ мы смогли выпрямиться, облегчённо выдохнув.

Но, видимо, слишком рано, потому что уже на следующий день опять началась какая-то суета, и я было встревожился- как бы чего...но слова Гереке- из тех, что уже научился понимать- вкупе с её радостным видом рассеяли мою тревогу.

Что касается местного языка: я так-то его до сих пор не понимаю, только лишь самое необходимое- имена, хорошо-плохо, да-нет,- пока хватает. Правда, должен заметить, иногда, очень редко, когда устаю и отвлекаюсь, уже не пытаясь вникнуть в смысл речей что-то весело щебетавшей Гереке, случалось неожиданное (нечасто, но пару раз подобное произошло),- мною улавливались вполне узнаваемые слова. Но, вместо того, чтобы подбодрить- ведь это вроде как свидетельствует о возвращении памяти- это наоборот, лишь сильнее настораживало- почему тогда в памяти всплывают лишь несколько слов. И то, как мне показалось, сказанных неверно: ударение не там, вместо твёрдого я бы употребил мягкое окончание...