Магнат. Люди войны (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 17

Восточное крыло Белого Дома в современном виде построено в 1942 году

Лощеный секретарь с пробором в ниточку провел внутрь и усадил в кресла вестибюля:

— Ожидайте, президент вызовет.

По коридорам сновали деловитые сотрудники, кто с бумагами, кто без, несколько раз в дверь заглядывал охранник, время шло, но заскучать мы не успели — в лобби появились два типичных строительных подрядчика с блокнотами и принялись вымерять помещение раскладными метрами. При этом они вяло спорили: толстячок настаивал на стальных балках, а его длинный коллега топил за железобетонные.

Слушая препирательства, плохо бьющиеся с пафосом места и моими страхами, я окончательно успокоился и понял: а ничего мне не сделают. Рузвельт не Сталин, даже если у меня внесудебным порядком конфискуют активы в Штатах, останется Швейцария, Испания, Франция и так далее. Будет сложнее, но я вытяну.

В начале четвертого секретарь возник снова:

— Мистер Грандер…

Мы встали, но он вежливо отсек Панчо:

— Президент ждет мистера Грандера.

Рузвельт, в темном костюме с бабочкой, похожий на доброго дедушку, встретил в каталке почти у дверей и подал руку, обаятельно улыбаясь. Следом за президентом подошла немецкая овчарка и спокойно обнюхала меня.

— Мэйджор, не мешай. Мистер Грандер, садитесь, — Рузвельт ловко припарковал инвалидное кресло у стола для совещаний, собака улеглась в углу. — Сразу хочу поблагодарить вас за исключительную поддержку на выборах, не знаю, смогли бы добиться успеха без нее.

— Смогли бы, — я постарался улыбнуться как можно искреннее.

Хотя трехсот тысяч долларов до сих пор жалко, сумму-то я махнул от вольного, не позаботившись уточнить, сколько нынче принято жертвовать. А там весь избирательный фонд — два с половиной миллиона.

— В любом случае, с вашей помощью нам было гораздо проще, чем без нее, — завершил обмен любезностями Рузвельт.

Мы устроились друг напротив друга за столом, заваленным бумагами, заставленным телефонами, книгами, так, что свободный пятачок оставался только перед хозяином.

— Еще я хотел поблагодарить лично, что вы тогда взорвали только стадион, а не всю мою alma mater, — шутливо намекнул президент на давнюю историю, когда группа беспредельщиков из МИТ устроила огненное шоу на матче Гарварда с Йелем.

Оставалось только потупить взгляд и украдкой исподлобья осмотреть комнату — она сильно отличалась от виденных мной фотографий Овального кабинета. Наверное, тут все перестроили, не зря же подрядчики шатались по зданию.

Минут пять, если не больше, Рузвельт говорил на общие темы и отслеживал мои реакции. Интересно, зачем — ни за что не поверю, что ему не подготовили обо мне справку, может, хотел проверить лично?.

— … больше нет предохранительного клапана в виде прерий на Западе, где могли начать новую жизнь выброшенные экономической машиной Востока, — излагал свое видение ситуации президент. — Наш народ теперь живет плохо, независимый предприниматель исчезает… Если этот процесс будет идти в том же темпе, к концу столетия дюжина корпораций будет контролировать всю американскую экономику.

— Будет еще хуже, — поддакнул я, — дюжина корпораций будет контролировать всю мировую экономику.

Рузвельт на секунду запнулся:

— Вы сгущаете краски, в вас говорит категоричность молодости…

— Даже если этих корпораций будет не дюжина, а сто или двести, это принципиально ничего не изменит.

— Тем более мы должны сейчас действовать сообща, чтобы укрепить американские ценности и предотвратить социальные последствия кризиса. Правительству и бизнесу в текущих условиях необходимо совместное планирование…

— Простите за дерзость, но вам не кажется, что это идет вразрез с философией свободного предпринимательства, на которой стоит Америка? — закинул я пробный камешек, чтобы определить, насколько далеко он готов идти.

— Если бы эта философия не потерпела банкротства, вы бы сейчас говорили с Гербертом Гувером. Но я верю, что можно при всеобщем участии и содействии преодолеть кризис, оставаясь в рамках принципов свободного предпринимательства.

— Вы имеете в виду общественные работы, мистер президент? Мне кажется, что департамента по сгребанию листьев недостаточно.

Рузвельт готовно рассмеялся:

— Сгребанию листьев? Метко! Но что бы предложили вы?

— Большие инфраструктурные проекты, — попытался я увести разговор в сторону, памятуя об Администрации долины Теннесси.

— Например? — он склонил голову набок, и его жест повторила сидевшая в углу овчарка.

— Например, скоростные шоссе, — я точно знал, что с чем-чем, а с хайвеями американцы разберутся сами и мои советы их никак не усилят.

— У нас с 1925 года действует система нумерованных дорог, — возразил Рузвельт, — она вполне справляется.

— Машин с каждым годом становится все больше, скорость движения растет. А нумерованные дороги скоростными быть не могут.

Рузвельт отыграл лицом скептицизм, а я продолжил:

— Они не имеют единого стандарта, но хуже, что они проходят по главным улицам городов, где движение тормозят пешеходы, светофоры, пересечения и так далее.

— То есть вы предлагаете строить их в объезд? Нечто подобное предлагают в Германии

Ну да, Гитлер вытаскивал экономику автобанами, что мешает Рузвельту сделать то же самое?

— Начать с самого оживленного направления, например, из Бостона до Вашингтона, через Нью-Йорк и Филадельфию…

— Да, у вас всегда были интересные идеи, как раз в Бостоне это хорошо помнят, — опять сверкнул зубами Рузвельт. — Вундеркинд, выдающийся изобретатель, крупный промышленник, вы могли бы стать примером для нашей молодежи!

Ну да, свободная линия плеча, зауженные панталоны…

— Но вместо того, чтобы в трудный час инвестировать в Америку, вы строите заводы в Испании! Вы депонируете золото в Швейцарии! — резко повернул президент.

Ну вот и начало порки. Все по канону — разговорил, усыпил внимание и как в холодную воду макнул. Заодно и образ сменил — вместо демократического лидера, готового шутить при каждом удобном случае, теперь передо мной сидел строгий родитель. Потемнели синие глаза за стеклами пенсне, даже кончики лацканов пиджака стали похожи на копья.

По моему телу побежали мурашки, но снова, как в пиковые моменты, голова заработала с удвоенной скоростью. Пока Рузвельт хмурил брови, я успел перебрать и отбросить два десятка вариантов и остановился на самом остром:

— Через шесть-семь лет нас ждет большая война, я бы даже сказал, что Вторая мировая.

Президент, не ожидавший такого, даже рот приоткрыл, а я воспользовался его замешательством и погнал дальше:

— Италия и Германия в Европе, Япония в Азии и на Тихом океане попытаются навязать миру новый порядок.

Глядя на меня, как на опасного сумасшедшего, Рузвельт твердо возразил:

— В Италии и Германии правительства образованы вполне демократическим путем.

— Что не помешало Гитлеру отменить права и свободы. Да, сейчас эти страны кажутся тихими и спокойными, но через три года вы измените свое мнение.

— Ну предположим, но почему вы инвестируете в Испанию?

— Чтобы иметь производство как можно ближе к месту сбыта.

— Мы прекрасно можем доставить произведенное из Америки.

О, вот уже и торгуется!

— Если не случится военно-морской блокады. Но если администрация даст государственные гарантии доставки заказов в Испанию — я готов размещать их в Америке.

Пусть Штаты тоже будут против «невмешательства».

— О какой сумме может идти речь?

— О всех моих активах, до трехсот миллионов.

Рузвельт откинулся на спинку кресла и задумчиво потеребил подбородок.

— А если вы ошибаетесь, и войны не будет?

— Я только порадуюсь, но война будет непременно, и первое место, где попытаются свалить демократию, как раз Испания. Но в любом случае, Америка получит деньги, на которые сможет подготовить свою промышленность, хотя бы отчасти.