Я, Дракон... (СИ) - Бандильерос Ганс "Bandileros" - Страница 23

– Уважаемые эльфы, ищете кого-то? – подошёл я сзади.

Леголас обернулся и посмотрел на меня. Я ему улыбнулся ровным рядом острых зубов. Он отшатнулся.

– Мы…

– Мы ищем гномов, – сказала девушка, – вы их не видели?

– Гномов? Видели. Они у меня дома обитают, или в гостинице. Вот, Олорин, позволь тебе представить моего знакомого, Леголас, это сын Трандуила.

– Да, мы кажется виделись, но тогда ты, Леголас, был ещё совсем крохой, – Гэндальф оперся о свой посох, – Я Гэндальф.

– Очень приятно, – Леголас поклонился, – мы потеряли группу гномов, которые направлялись сюда.

– О, вы легко их найдёте. А почему вы вообще их ищете?

– Нам приказано привести их обратно к владыке Трандуилу.

– Их? – я выгнул бровь, – а у владыки Трандуила просто адамантитовые яйца, скажу я вам, – хмыкнул я, заметив, как порозовели щёчки рыжей эльфийки, – посылать людей в моё королевство, чтобы схватить на моей земле этих гномов… да ещё и одного гномьего короля, который по понятным причинам пользуется дипломатическим иммунитетом. Согласно нашим законам.

Эльфы слегка стушевались.

– Если владыке трандуилу так охота – он должен знать, что у нас всё делается по закону. И по нашему закону, экстрадиция, то бишь выдача преступников, совершивших преступления в других государствах, возможна только если подать соответствующие документы, и экстрадицию можно произвести через суд. В противном случае – если они не совершили преступлений на нашей земле – то они не могут быть осуждены, презумпция невиновности.

– Я говорила, что это бессмысленно, – шепнула девушка на эльфийском своему другу.

– Попробовать стоило.

– Так вы пойдёте или нет к гномам?

– Да, мы пойдём, – поспешно и резко ответила девушка.

– Прошу прощения, мы не представлены друг другу.

– Это Тауриэль, капитан стражи, – представил её Леголас, – Тауриэль, это милорд Смауг, дракон, и Митрандир.

– О, – она удивлённо на меня посмотрела, – вы не похожи на дракона.

– Сочту это за комплимент, прекрасная юная леди, – вежливо сказал я, – пойдёмте.

– Постойте, там с гномами был один раненый, – остановила она нас, – что с ним?

Ах, сколько беспокойства, сколько…

– Мистер Кили, – кивнул я, – он находится там же где и остальные. Ему была оказана срочная медицинская помощь. Как вы знаете, наверное, наш город славен своей социальной медициной. Сейчас он в порядке, если не считать сердечных ран от расставания с вами. Но увы, исцелить их в нашем госпитале не могут.

Девушка слегка порозовела.

– Я не… ничего такого. Что вы такое вообще говорите?

– Мне показалось, что вы к нему неравнодушны. Хотя могу предостеречь вас от скоротечных решений и союзов. Гномы, люди, хоббиты, имеют неприятное свойство – они меняются со временм. В двадцать лет человек это один человек, в тридцать – уже совсем другой. В пятьдесят – уже совершенно не похож на себя молодого. А в восемьдесят-сто ему уже конец. Вот так вот, – развёл я руками, – влюбляться в подобных можно, но опасно. Да и этот ваш владыка, как его там, который не даёт эльфам прожить свою долгую бессмертную жизнь из-за какой-то влюблённости – немного напрягает.

Мы пошли к моему дому. Однако, Леголасу явно была симпатична эта эльфийка и он спросил у меня:

– Гном что-то говорил о Тауриэль?

– Нет, это мои наблюдения. Я предостерегаю вас от таких союзов – поверьте, ему было бы неприятно знать, что та, кого он любит – вынуждена была из-за него отказаться от своего бессмертия. Это самый узкий элемент в этом плане отношений. Мне бы например это очень сильно не понравилось, навреди кто-то себе из-за чувств ко мне.

– А в вас влюблялись девушки? – спросила с вызовом молодая, горячная Тауриэль.

– Не думаю. Я всего лишь дракон, огнедышащий дракон. Едва ли кто-то захочет связаться с таким как я.

– Дракон с комплексами, – хохотнул Гэндальф.

– А тебе лишь бы посмеяться, да?

– Вовсе нет. Каждый разумный заслуживает любви, ну, кроме тёмных тварей. А что, с драконихами проблемы?

– Проблемы. Как можешь видеть – на крылатую рептилию я мало похож.

У меня дома по прежнему были гномы – и они отчаянно о чём-то спорили и договаривались. Бильбо Бэггинс сидел отдельно ото всех, гномы пожрали всё, что было в доме и после пирушки начали делить ещё не добытые сокровища. Торин ждал меня – Аркенстон и Торин это как Саурон и кольцо.

– Вот ты где. Мой камень.

– Я не твой камень, Торин, – фыркнул я, – а одного гнома придётся поучить смирению и хорошим манерам. Левикорпус! Петрификус Тоталус!

Его подхватило, он вытянулся по струнке и завис горизонтально в воздухе.

– Мы с Гэндальфом немного ему вставим извилины на место, а потом поговорим.

И потащил его в гостевую комнату, где шмякнул на кровать. Эльфы решили пойти за нами с Гэндальфом, а ещё Бильбо.

– Что ты намерен сделать? – спросил Гэндальф.

– Для начала попробуем основные чары определения проклятий, – я достал волшебную палочку и проведя над Торином, убрал её, достал другую вещь – стеклянный шарик, который тут же наполнился чёрной дымкой, едва ему стоило оказаться рядом с королём.

– Что это значит?

– Это определитель проклятий, – я закинул шарик и Леголас ловко поймал его, – тьма. Тёмное заклятие лежит на нём. Что ж, пришла пора попробовать, для начала основные методы.

Дальше я последовательно попробовал три заклятия – одно контрпроклятье среднего уровня, второе – более сложное, и третье – ещё более мощное, которые не сработали. Однако, количество тёмной дымки внутри шарика уменьшилось.

– Да, непросто дело. Попробуем магию света – Эспекто Патронум!

Передо мной появилась фигурка дракона, сотканная из света и источающая свет. Свет в самом широком смысле этого слова, а не свечение – свет как белая флюорисцирующая энергия, оставляющая приятные ощущения. На эльфов этот свет подействовал пожалуй сильнее, чем на всех остальных – они практически вылупились и начали смотреть на него как на чудо света. Коим оно и было – патронус омывал всех присутствующих чистой и светлой энергией, противоположной энергии тьмы, и он сел на грудь Торина. Тёмная дымка в шарике начала сжиматься в центре, метаться как насекомое, которое попало в огонь, носиться. Но не исчезло. Гэндальф прищурился:

– Этот свет похож на свет древ. Очень похож!

– Если я прав – древа работали по похожему принципу, что и это заклинание. Просто намного, намного мощнее. Чистая магия света.

Эльфов пробрало уж слишком сильно – они выглядели так, будто под наркотой. Пока действовал патронус – я усилил нажим, и тьма начала сжиматься ещё сильнее, а потом произнёс контрпроклятья.

Существовало два способа разрушить проклятье – одно из них – отменяющее заклинание. Оно, собственно, работало как кнопка выключения – то есть это штатная отмена, как правило у каждого проклятья было контрпроклятье – делать иначе – глупо. Самого же поразят твоим же заклинанием. Или не сможешь остановить его, когда будет нужно. Второй способ – это если нет кнопки – сломать его. Разрушить, то есть.

Контрпроклятья, если они известны – могли натворить любые волшебники – это заклинание. А вот разрушение проклятий – это сложное умение, почти искусство, которое требовало знания как эту дрянь ломать и с какой стороны браться – потому что проклятье в процессе его разламывания могло бы ещё и натворить бед – вплоть до уничтожения всего вокруг. Заковыристые проклятия на людях имеют свойство самоуничтожения вместе с субъектом проклятия.

Поэтому разрушить его дело непростое – но в данном случае мне помогал патронус и то, что заклятие было чистейшим тёмным – как магия дементора. Совершенно тёмное без проблесков силы этериуса. Объяснить, на что это похоже тем, кто не владеет магией – я не могу, потому что чувство магии не входит в пять стандартных чувств – то есть магия то была и чувствовалась, но объяснить даже на очень примерных аналогиях сущность, которую я ощущал – было нереально. Это было больше похоже на битву воли между мной и заклятьем, при этом нанося удары по тем местам, которыми оно связано с Торином.