Прорвавшие блокаду - Верн Жюль Габриэль - Страница 12

X

СЕНТ-МУНГО

На восходе солнца американский берег уже скрылся из виду. «Дельфин», умерив бешеную скорость, спокойно подходил к Бермудам.

О переходе через Атлантику рассказывать нет смысла. Дорога домой не оказалась отмеченной ничем неожиданным, и на одиннадцатый день перед путешественниками предстали берега Ирландии.

Наверное, всем, даже не особенно проницательным, читателям ясно, что произошло за это время между молодым капитаном и девушкой. Каким же еще способом мог мистер Холлибот оценить самоотверженность и смелость спасителя, как не сделав его счастливейшим на свете? Джеймс Плейфейр не стал дожидаться возвращения к берегам Англии и высказал все, что было на сердце. Если верить Крокстону, мисс Дженни приняла признание с радостью, которую не пыталась скрыть.

Четырнадцатого февраля того же года многочисленная толпа собралась под массивной башней собора Сент-Мунго, самого старого в Глазго — моряки, торговцы, промышленники, местные чиновники, — словом, самая разная публика. Отважный Крокстон был свидетелем со стороны мисс Дженни и прямо-таки сиял в зеленом костюме с золотыми пуговицами. Дядя Винсент гордо стоял возле своего племянника.

Венчание проходило с большой пышностью. Все знали историю корабля, и каждый считал, что преданность шкипера была высоко оценена. Однако сам он утверждал, что полученное вознаграждение превышает его заслуги.

Вечером состоялся праздничный ужин, великолепный бал и раздача мелких монет толпе, собравшейся на Гордон-стрит. Надо сказать, что Крокстон, оставаясь, впрочем, в рамках приличий, продемонстрировал незаурядный аппетит.

Всех осчастливила великолепная свадьба: одних — их собственным счастьем, других — счастьем близких. Такое вообще-то бывает не часто при церемониях подобного рода. Вечером, когда толпа приглашенных стала убывать, Джеймс Плейфейр расцеловал дядю в обе щеки.

— Ну, как вы, дядя Винсент? — сияя, спросил он.

— А ты, Джеймс?

— Довольны ли вы чудесным грузом, привезенным мной на «Дельфине»? — продолжал капитан, поглядывая на свою бесстрашную молодую супругу.

— Еще бы! — воскликнул благородный Коммерсант. — Ведь я продал хлопок и получил триста семьдесят пять процентов прибыли!