Великие Спящие. Эпилог 1 (СИ) - Зыков Виталий Валерьевич - Страница 23

Поэтому с историей Стеклянной пустыни ему пришлось разбираться гораздо более трудоёмким способом — изучая добываемые там артефакты и исследуя саму её природу. И, надо сказать, результаты были далеко не столь плачевны, как можно было ожидать. Отправленная в самое пекло парочка научных экспедиций определила характер породивших аномалию заклинаний, а наблюдения за рынком артефактов позволили примерно определиться с той эпохой, когда разрушительная магия опустошила центр Сардуора — это был период противостояния Закатной империи с Некрондом — чтобы завеса тайны больше не казалась такой уж и плотной. Исчез флёр загадочности, отступили страхи и… вот уже Стеклянная пустыня в глазах Владыки молодой империи ничем не отличается от всех прочих провинций его страны.

А раз так, то и причин отказываться от её использования тоже нет! Вот Кайфат и занялся, так сказать, возвращением потерянных земель в лоно императорской власти, начав освоение со строительства в самой сердце пустыни величественной мастабы с гигантским хрустальным оком на верхней площадке.

— О великий, мы завершили проверку всех механизмов пирамиды и никаких отклонений от изначального плана не обнаружили! — доложил нынешний глава культа Владыки, занявший место ушедшего на покой Гарука.

Звали его Тассот, и К’ирсан, в глубине души, на дух его не переносил. Если «сгоревший» в служении Гарук пугал рвением свежеобращённого фанатика, то пришедший ему на смену потомок семьи эмигрантов из Гамзара вызывал неприязнь самим объектом своей веры. Он всё так же поклонялся и служил Владыке, вот только Владыка этот весьма сильно отличался от того, кем его изначально видел Кайфат. Не император и живой бог, а нечто гораздо более мистическое, трансцендентное. Для него Владыка — это потусторонняя сущность, которая стоит выше любой материальной и нематериальной вещи. Некто невообразимо высокий, к кому должны стремиться истинные верующие и с кем несовместимы создания из плоти и крови.

Вот и получалось, что Тассот служил, служил истово, но не К’ирсану Кайфату, а гораздо более возвышенному в его понимании Двойнику.

— Гномы «закладок» не оставили? — уточнил К’ирсан, сохраняя каменное выражение лица.

При всём своём отношении к Тассоту, по крайней мере в вопросах культа он доверял ему полностью. И был уверен, уж если поручить этому лысому как колено сморчку проконтролировать строительство ключевого элемента всей системы имперских храмов, то жрец разобьётся в лепёшку, но всё сделает как надо!

— О, нет! Мало того, что самые верные из слуг Владыки неотступно за ними следили во время всего периода строительства, так пирамиду затем проверили ещё и маги Корпуса вместе с орденцами! — сообщил Тассот, возбуждённо блестя глазами.

Чувствовалось, что он действительно верил в то, о чём говорил. И это было странно.

— Ну и отлично! — задумчиво кивнул Кайфат, отпуская жреца. Потом поймал взгляд замершего рядом Гхола и не выдержал: — Что⁈ Я просто хочу быть уверен, что во время завершающего ритуала не будет никаких неприятных сюрпризов!

Верховный шаман, который явно видел в поведении своего господина значительно больше, чем тот пытался показать, выпятил нижнюю губу и понимающе закивал. Мол, конечно, никаких вопросов. Всё именно так, как сказал его величество…

— Кали твоя бабушка, Гхол! Хоть ты-то не начинай, — закатил глаза Кайфат, отворачиваясь от пирамиды и возвращаясь в шатёр. Гоблин проследовал за ним. — Сын уже плешь на голове проел и-за этого строительства, теперь ты ещё видишь проблемы там, где их нет. А я просто хочу закончить с этой большой морокой и заняться другими делами!

Ург понимающе зацокал языком, однако К’ирсан уже достаточно хорошо знал своего верховного шамана, чтобы не принимать подобное за чистую монету. Гхол что-то такое заподозрил и теперь его было ни за что не переубедить в обратном.

А, к хфургу всё!

— Ладно, выкладывай, что не так? — спросил он, усаживаясь за походный стол и подпирая кулаком щёку.

— Э-эээ, всё не так! — поначалу было замялся, но всё-таки решил идти до конца Гхол. — Всё! И прежде всего твоё, хозяин, отношение к этой мархузовой дуре в центре Стеклянной пустыни. Ты носишься с ней, как… как старый вождь с молодой наложницей! Даже когда к войне с Рошагом готовились ничего такого не случалось, а сейчас…

— А сейчас я вбухал три годовых бюджета империи в строительство здания в центре материка, куда даже птицы раз в сто лет залетают? Где даже охотники за артефактами не появляются, потому что жить хотят? — усмехнулся К’ирсан, доставая чашки и набулькивая в них тонизирующий отвар из фляги. — Ещё нанял гномов, задействовал пленных, отвлёк от важных дел магов, заставил работать жрецов и нашёл занятие орденцам… Ничего не забыл?

— Вроде нет, — осторожно заметил Гхол, принимая посудину.

— Тогда отвечаю. Потому что мой Двойник набрал слишком много мощи. И если он ещё хотя бы некоторое время проведёт в Астрале, то обретён сознание и… сожрёт меня с потрохами, — равнодушно бросил Кайфат, прикладываясь к чашке.

Впрочем глубоко внутри он подобного равнодушия не испытывал. Взаимоотношения с набирающим мощь Двойником — причём мощь необычную, связанную не с привычной магией, а уходящую корнями в дебри слабопонятных воздействий воли — давно уже стали головной болью К’ирсана. Решение, которое позволило встать на один уровень с пусть лже-, но всё-таки богами, и победить, теперь выходило ему боком.

И объяснение тут одно — магические способности не могут расти бесконечно. Рано или поздно чародей упирается в свой потолок и начинает компенсировать ограничения в чистой мощи глубиной своего понимания колдовского искусства… Во всяком случае так учила современная наука… А это совсем не тот тип преобразования, что может поставить на одну ступеньку с божеством! И то, что Кайфат-маг победил Орриса-бога, никак данное правило не отменяет. Потому как Двойник — это уловка, живой артефакт, инструмент для временного возвышения. Убери его, и всё вновь вернётся на свои места… Или окончательно рухнет в Бездну, если тот, чьё предназначение быть оружием, вдруг сам начнёт становиться богом!

— В каком это смысле сожрёт? — сдвинул брови Гхол. — Двойник же лишён даже крох самосознания. Он не более чем безмозглый механизм, воплощённые в Астрале формулы и законы. И в принципе не может обрести сознание!

— Я тоже так думал, — усмехнулся уголком рта К’ирсан. — Да, постоянно находясь в контакте с моим разумом Двойник разумеется что-то постоянно перенимал, в том числе примитивные схемы поведения, однако полноценно мыслящее существо это из него не делало.

— И что же изменилось? — удивился Верховный шаман. На мгновение задумался и тут же невесело выдал: — А!

— Вижу понял, — кивнул К’ирсан и, задумчиво покрутив в ладонях уже пустую чашку, с громким стуком вернул её на стол. — Вера десятков и сотен тысяч разумных, заботливо собранная и сфокусированная нашей системой алтарей, не только исказила вложенные в Двойника смыслы, но ещё и превратила инструмент в то, чем… или кем… он быть не должен! В «почтибога». В существо, которому до своего реального воплощения остался всего один шаг — поглотить своего создателя.

— И это такой мархуздец, поимей меня Юрга, что нормальных-то слов и подобрать не могу! — потрясённо выдохнул Гхол, демонстрируя столь искреннее удивление, что одним махом вполовину уменьшил имеющиеся у К’ирсана на его счёт подозрения. — Орриса не добили, а тут уже ещё один вот-вот вылупится…

— Ну про вот-вот это ты конечно загнул, — всё-таки не удержался от признания К’ирсан, который хоть и не возражал против некоторого преувеличения масштаба проблемы, тем не менее совсем уж скатываться во враньё не хотел. — Я пока ещё жив, относительно здоров, и ни моему Двойнику, ни новому Оррису всё ещё не по зубам. Так что не паникуй!

— Вот именно, Владыка. Пока! — вскричал Гхол, выскакивая из-за стола и начиная нарезать по шатру неровные круги. — А что если ты неверно оценил его мощь? Что если он значительно сильнее и вот-вот тебя атакует?