Особенности преддипломной практики (СИ) - Азарцева Анна - Страница 16

— Насколько приближенных?

— Достаточно. Его прадед был членом императорского совета.

А вот теперь материлась я.

Надо ж было этому ушастому свалиться именно на меня? Не мог выбрать кого побогаче и познатней, чтобы в случае чего хоть договориться деньгами могли, или вообще в другой мир улететь?

Мне-то за что такое счастье?!

Ольга Леонидовна попыталась меня успокоить:

— Ты особо не кипишуй, Рогова. Пока серьезных проблем нет. Пациента твоего скоро заберут. Завтра приедет специальная комиссия, ты им покажешь, куда ходили и что там делали, расскажешь о разломе в другой мир. Так что, пока повода для паники нет.

— А как скоро его заберут?

Ольга Леонидовна глянула в угол экрана. Там обычно располагались маленькие электронные часики.

— Да по идее вот-вот уже. У тебя портал включен?

Я глянула на портальное кольцо и ... теперь повод для паники наступил!

Когда Козловская днем выносила мне мозг и весь остальной ливер по поводу правильного заполнения журналов, она прыгала постоянно в свой Тироль и забирала оттуда методички и инструкции. Туда-сюда, туда-сюда, прыг-скок как кролик, честное слово. Вот и допрыгалась!

На всякий случай я подошла к портальному кольцу и нажала кнопку включения, но в ответ была лишь тишина и темнота. Ни лампочки не мигнуло.

Я чуть не взвыла от злости! Эта проклятущая Козловская съела весь запас энергии своими прыжками и теперь портальное кольцо будет заряжаться неделю!

А значит и Странник-ильфариец, дитя высокого рода, будет неделю у меня здесь прохлаждаться!

И мне придется его … Ох ты ж мать моя королева! Да я в медицине разбиралась как курица в портально-искровом реакторе!

— И что мне теперь делать? — я бессильно развела руками.

Я думала раньше, что соединить в одном взгляде злость и раздражение от чужой бестолковости, печать от того, что приходится общаться с настолько "одаренными" студентами, и философское смирение невозможно. Ольга Леонидовна только что смогла это сделать.

— Лечить, — она лишь вздохнула.

— Лечить?!

— Ну да, — и нахмурилась, — Ты ж проходила медкурс.

— Вот-вот, именно что проходила. Мимо и далеко в сторонке. Ольга Леонидовна, — взмолилась я, — вы же знаете, я в медицине ноль. Полный, круглый и абсолютный.

Та скептически хмыкнула.

— Ну, переломы ты залечивать уже умеешь.

Я пожала плечами:

— Могу ему для полноты картины еще и руку сломать — хотя бы знаю, как лечить. А с больной головой — не ко мне.

— С больной головой — к психиатру, Рогова, — куратор сложила руки на груди и кивнула, что-то для себя решив, — Что ж, неожиданный случай, но зато для тебя это будет отличной практикой. Учебники есть, накопители — тоже, даю официальное разрешение на их использование. Так что, вперед и без паники, у тебя получится, ты сможешь! — она вдруг громко зевнула, — А я спать!

— А я?

— Начинай думать, Рогова. У меня, что ли, подруга получила предложение работы в первой городской клинике? — куратор подмигнула напоследок и отключилась.

Точно! Я ведь совсем позабыла про Милану!

Ну кому-то сейчас тоже придется пободрствовать!

Глава 7

Я быстренько слетала вниз к Страннику и проверила как он там, бедолага. Ну, хуже ему вроде бы не стало — лежал, сопел, бледненький-болезненький. И вроде жаль его, все-таки — без сознания человек, но как подумаю, что мне с ним целую неделю кувыркаться…!

“Лечи его!”

Хорошо Ольге Леонидовне говорить, это не ей выхаживать сноба-ильфарийца, да еще и, как оказалось, очень высоких кровей. “Да, ваша светлость, нет, ваша светлость”? “Куда пойти, ваша светлость? Простите, уже бегу”?

Получается, мне теперь его при случае и послать нормально не получиться.

“Лечи!”

Какой из меня врач? Ну какой? Я пародонтит от параллелограмма не отличу, что уж говорить про лечение ушибов всея головы представителя иной расы. Да, вооружившись справочником и методичками вроде как получается исцелять легкие раны и синяки или хотя бы поддерживать отварами уже застаревшие болезни, но если диагноз неясен…?

Ладно, буду решать проблемы по мере поступления. В конце концов, наша мать, дочь и кошка в одном лице уже связалась со штабом Странников и красочно описала им всю ситуацию. Надеюсь, у секретных агентов с оборудованием все в порядке и никакая практикантка (привет тебе, Козловская!) не сожгла все искры в портальных кольцах. Да наверняка у них есть какие-нибудь персональные переносные порталы на экстренный случай. В неизведанных мирах ведь всякое может случится: мало ли какой абориген будет против насильственного оцивилизовывания.

Так что, ничего, прорвемся!

Убедившись, что с пациентом все в порядке, я снова рванула наверх, в зал коммуникаций.

— Мил! Мила! — заорала я в магвизор, выбрав связь с Тиролем, — Да проснись ты, глухомань! Человек тут пропадает, а ты дрыхнешь!!

На экране что-то мигнуло, блеснуло и из темноты на меня уставилась злющая Козловская. Честно признаться, я даже испугалась.

Обычно Виктория — девушка очень красивая. Вот прям до черной зависти красивая. Милане я тоже завидовала, но моя лучшая подруга натура приземленная и ее красота такая же. Чувственная, яркая, сочно-рыжая.

Но Козловская, и это надо признать, элитная роза среди полевых ромашек. Светлая до белизны кожа, изящные черты лица. Губы, правда, были тонковаты, но ее они не портили, а наоборот, придавали некоторый аристократизм. Красивый кошачий разрез голубых глаз поневоле притягивал внимание, а их цвет... Я никак не могла понять, какого же цвета глаза Виктории. Не то зеленые с крапинками серого, не то голубые с крапинками зеленого. И отдельная статья для зависти — волосы. Длинная вьющаяся грива соломенного цвета. Чаще всего Козловская собирала волосы в высокий пучок на затылке, но когда она их распускала...

Сейчас же мою сокурсницу было почти не узнать. На искаженном от злости лице щеки горели алым, брови сведены так, что казалось вот-вот сольются в единую черную линию, глаза покрасневшие, будто она рыдала несколько часов подряд. Я прищурилась. Неужели дед и внук ей уже высказала свое фи на тему непомерных трат чужих искр в порталах?

— Что разоралась, Рогова? — а в голосе столько злобы, словно она ненавидела всех вокруг.

Ууууу, вот только пожалеть хотела! Ага, счаззз!

Ненавижу, когда Козловская называет меня по фамилии. У нее это всегда получалось с такой богатой смесью раздражения, брезгливости, жалости и презрения, что хотелось ее ударить. Сильно, больно и по почкам. Ну или печени. Да вообще по всему ливеру, что под руку попадется.

— Милку позови! — я стиснула зубы и как можно вежливей попросила, — Пожалуйста!

— Я тебе не секретарь! — мгновенное вспылила Виктория. — Спать вали, утром наболтаешься!

Ага, утром! До утра еще шесть часов, а у меня пациент на руках умирает. Высокородный пациент из элитного подразделения.

— Я сказала — позови! — я рявкнула, уже не скрывая раздражения. И нечего было так орать!

— Да ты достала меня уже, Рогова! Спит твоя Милка! И ты иди уже…

— Куда? — я прищурилась.

Та зло выдохнула и так на меня глянула, что я действительно забеспокоилась. Мы с сокурсницей никогда особо не дружили, но и до такой ярой ненависти наши отношения не доходили. Но в ее глазах я вдруг разглядела странную отчаянную беспомощность. Пригляделась повнимательней и только сейчас заметила странную деталь. Время в наших мирах шло одинаково и на дворе стояла глубокая ночь, а Козловская, судя по всему, еще не ложилась. Волосы стянуты в привычный узел на затылке, на лице ни грамма косметики, но одета Виктория была вполне по арлитски — светлый пушистый джемпер, синие джинсы. Никаких корсетов и кружевных рубашек, принятых на Тироле. Позади нее я даже разглядела контуры темного ящика, похожего на… чемодан?

— Вик, у тебя случилось что? — совершенно неожиданно для себя, поинтересовалась у сокурсницы. Без злости, без раздражения, с робким желанием помочь.