Студент: Назад в 90-ые (СИ) - "LikanTrop" - Страница 19

- Как я и говорил дадут год "химии"! Кассацию писать не будем. Если бы не подстреленный милиционер, то да, а так смысла ноль, – втолковывал мне Шницерман после того как судья отправился в совещательную комнату готовить приговор. Последнее слово с моей стороны было коротким и жалобным. Надеюсь Анне Павловне Малышевой, то бишь судье, понравилось, - с учетом того что взяли тебя 4 июня, а сейчас конец сентября, это чуть больше 8 месяцев в рабочем лагере. Сперва обживешься и уже через месяц-полтора будешь гулять по городу. И да, скорее всего поселят в Зеленограде. На это моих сил хватит, а то засунули бы в какую-нибудь Калугу, - Шницерман закончил свою речь абсолютно довольным собой человеком, подмигнул мне, присел на скамейку и начал ковыряться в какой то папке.

Через час я уже трясся в машине обратно в сторону Бутырки и внутри улыбался. Все вышло именно так как говорил хитрый еврей адвокат. Несколько дней в осужденке с другими «счастливчиками», которым присудили стройки народного хозяйства, и «здраствуй, лагерь» в Подмосковье. Первый месяц следить будут строго, а потом и правда «гуляй - не хочу». Главное ночевать приходить и по утрам отмечаться. А на работе как повезет. Был у меня бригадир в бытность Гришей, что за пару бутылок дефицитной водки готов был «видеть» меня на рабочем месте, даже когда меня и в радиусе 100 километров от стройки близко не было.

Ближе к вечеру я снова шел по мрачным коридорам Бутырки в сторону своей камеры, вдыхая мерзкую какофонию местных запахов. Впрочем, конкретно сегодня они уже не казались мне такими и неприятными. Жизнь налаживалась! Постоял лицом к стене пока вертухай смотрел в глазок камеры, а потом он открыл тормоза и завел меня внутрь.

- Григорьев. У тебя пол часа на сборы и поведем в осужденку, – на дорожку сказал охранник и закрыл за собой стальную дверь.

- Ну как, Слава? – тут же подошел ко мне Толя Маленький, – каков, так сказать, вердикт?

- Приговор Толя, приговор, а не вердикт, – хмыкнул я в ответ. Стянул с себя рубашку и вернул ее шулеру, а потом принялся умываться, громко фыркая, – год химии дали. Так что придется восемь месяцев поработать на благо СССР.

- Вот же гады! – буркнул Толя, теребя в руках вернувшуюся к нему рубашку, - первоходу, отличнику, комсомольцу и, наконец, спортсмену! Год! И за что? За патроны деда трофейные? – разорялся дядя. Правда делал он это, не повышая голоса, чтобы не привлекать внимания охраны. Остальные сокамерники в это время сидели за столом и употребляли нехитрый тюремный ужин, - ты кушать будешь?

- По дружбе наведи чаю с нормальной заваркой. Пока собираюсь, заварится как раз, – попросил я мужика, скатывая матрас и собирая свои вещи в пакет. Правда чего там тех вещей? Спортивный костюм, белье, мыльно-рыльные и тройка маек. Продукты скоропортящиеся я решил оставить Толе. Тем более было их мало и все распакованные. Взял заварку, да проверил в сумке нераспечатанный блок сигарет «Союз Аполлон», который подогнали в последней передачке балашихенские. Футболист знал, что я не курю, но в тюрьме сигареты это всегда самая лучшая валюта. Вот и пригодиться в общей камере, кого подогреть или сменять на что, чтоб бедным родственником не выглядеть.

Пока допивали чай, обменялись с Маленьким контактными телефонами. Не то чтобы я собирался с мужиком потом встречаться, но никогда не знаешь человек какой специальности пригодится тебе в будущем Тем более 90ые уже буквально на пороге. Не хай пригодится? Взяв свою сумку и матрас с подушкой, отправился на выход. Дорога в общий блок была не долгой. Встал лицом к стене. Вертухай проверил в глазок все ли нормально, провернул трижды ключ в замке, приоткрыл дверь на длину цепи, посмотрел внутрь еще раз и, убедившись, что там все в порядке, снял цепь и запустил меня в помещение.

- Добрый вечер, - встал я в дверях и осмотрел своих новых соседей по камере. 20 пар глаз рассматривали меня в ответ.

Глава 9

30 сентября 1988 года Бутырская тюрьма г. Москва. Святослав Степанович Григорьев

- Добрый вечер, - встал я в дверях и осмотрел своих новых соседей по камере. С ходу было понятно, что хата эта в раза два больше моей прежней, да и людей здесь было на вскидку человек двадцать. В основном молодежь, но не только.

- Ну, здоров коль не шутишь. Как звать-величать? – подошел ко мне парень лет 25 с коротким ежиком светлых волос, по пояс голый и с руками в карманах спортивных штанов. Гимнаст – первое, что пришло мне на ум. Очень правильно были сформированы мышцы у этого человека. Два вида спорта дают такой результат. Плавание и гимнастика.

- Слава Студент, осужден на год химии за хранение оружия. Вот, только с суда, сюда перевели со спеца, - представился я.

- Жека, - ответил Гимнаст, а потом, прищурившись, спросил, - О, погодь! А не тот ли ты Студент, что неделю назад двух люберецких качков уработал? - Жека развернулся и пояснил пацанам, - я ж на хате с Анатоль Палычем сидел, ну с Четвертаком. Ты?

- Ну я, - кивнул ему в ответ, скрываться смысла не было. Тем более вряд ли это могло мне как-то навредить, скорее наоборот.

- Ну ты - зверь! Палыч после суда приезжал, рассказывал, раз – два, красавец! – Жека изобразил пару ударов по воздуху, а потом хлопнул меня по плечу, - ну проходи, дружище. Вот шконарь нормальный, – подвел меня парень к койке ближе к окну, – тут как раз сегодня Леший только сьехал. Как для тебя прям освободил. От окна не далеко, продувает по такой духоте нормалек!

- От души, - кивнул я и быстро расстелил матрас, бросив вещи под шконку.

- Вертля, замути нам там чайка, да к чайку, – крикнул Женя куда то в камеру, и шустрый мелкий паренек метнулся от шконки у тормозов прямо к столу, - а я уж от скуки решил приколоться над новичком. Знаешь же как бывает? Нет прозвища, так лезь на решку и кричи «тюрьма старуха дай кликуху». Ну или всей камерой можно погадать – придумать.

- В курсе, - кивнул я, - но мне не пригодиться. На спецу в первый же день окрестили. Я ж до ареста в Баумунку собирался поступать. Ну и вот.

- Ну да, точно Студент! – хмыкнул Жека, – я, кстати, без кликухи, один тут в камере Жека, так что она мне без надобности. Вырос в Пушкино. Ты с самой Москвы?

- Долгопа.

- О! Считай соседи, ну пошли к столу, поснедаем чего, - я же уже достал кулек со своим рассыпным чаем и выудил три пачки сигарет из блока, подошел и положил на стол.

- Вот! На общее, - кивнул я, а Вертля тут же шустро сдвинул и раскидал ништяки по кучкам. Меня же посадили на лавку у стола. Налили в кружку черного чаю, пододвинули пряники и печенье. Часть камеры расселась с нами и вокруг:

- Слюшай, а расскажи, как ты двум любэрам навалять смог? Ты же щюпленький совсем, кюшаэшь мало, - задал вопрос носатый армянин лет 30. Причем явно спросил без наезда, по доброму. Любопытный фрукт, аккуратно постриженные ногти и отсутствие даже легкого намека на щетину. И это в камере и с учетом того, что из-под майки алкашки у него била буйная поросль черных как смоль волос, будто в свитере сидел. Следил за собой носатый, ухаживает.

- Карен, ща довыпендриваешься и он на тебе покажет. Одному, говорят, он как раз нос сломал, хотя тебе может даже не помещает, а? - пошутил Атлет и все вокруг заржали.

- Слюшай, а што я? Нэ надо нос мой трогать, - взялся за свой шнобиль армянин, немного подержался под общий хохот, а потом развернул из газеты колбасу и сыр, - ты лучшэ угощайся, дорогой, на местных харчах так и будэшь маленький совсэм!

- Благодарю, Карен, - кивнул я, -а на счет люберов, повезло просто. Ну и боксом занимаюсь немного.

- Он ищё и скромный, ты пасматри, ай молодэц! – поднял вверх палец дитя гор, а Атлет, который только закончил смеяться, указал вглубь камеры:

- Я сам легкой атлетикой занимался, - подтвердил мои подозрения парень, - а вон видишь два корейца шабуршат? Вот они у нас каратисты, по три раза в день то на ковриках тянутся, то прыгают вокруг друг друга и ногами машут.