"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 106

В дверь позвонили. Владимир пошел открывать, а после позвал Миру на кухню. Она в квартире имелась, но по назначению определенно не использовалась. Стерильная чистота, идеальный порядок и отсутствие даже намека на уют.

На столе Федор оставил покупки: пару судков, глиняный горшочек, закрытый промасленной бумагой, и пакет, одуряюще пахнущий выпечкой.

В животе заурчало. Мира ничего не ела со вчерашнего дня.

- Вот тут… - Владимир показал на стол. – И посуда… - Он махнул рукой в сторону буфета. – Разберешься? Прислуги нет, извини.

- Разберусь, - ответила Мира. – Спасибо.

- Поговорим потом, хорошо? Я пойду, матушка волнуется. Она ничего не скажет, но я знаю. Успокоить надо. Понимаешь?

- Понимаю, - согласилась она.

И поймала себя на том, что завидует. Ее матушке никогда-то дела не было, чем занята дочь. Мигрень. Вечная мигрень…

- Только не уходи, - попросил Владимир. – Я дверь запирать не буду, но не уходи. Не думай, что помешаешь. Это мой выбор.

Мира промолчала, так как оставаться не собиралась. Поест – это да. Потому что голодна до безумия. А дальше…

- Мира… - Владимир вдруг очутился совсем рядом. Не коснулся, но… - Мира, я не отступлю. И если ты уйдешь, если с тобой что-то случится… будет сложнее. Но и только. Это никак не поменяет моего отношения к ситуации. Поэтому пообещай, что останешься.

- Клятву дать? – усмехнулась Мира. – На крови?

Как же тяжело смотреть ему в глаза и играть безразличие! И так хочется отступить, сделать шаг назад, но ноги словно приросли к полу. А в пронзительно-голубых глазах… нежность? И кажется, что Владимир вот-вот коснется губами губ.

А еще он – менталист. Это Мира помнила. Потому заморгала часто и отвела взгляд. Может, он и не пытается ей что-то внушить, но ложь почувствует.

- Хорошо, я останусь, - сказала она. – Только ты… возвращайся.

- Да. Утром…

- Нет, сегодня. То есть… - Она перевела дыхание. – С матушкой поговоришь, и возвращайся. Пожалуйста. Мне страшно.

Если сейчас Владимир повторит, что здесь безопасно, что опасаться нечего…

- Хорошо, - кивнул он. – Вернусь. Ты поешь, и ванну прими. Чувствуй себя, как дома.

Он так и не коснулся Миры. Не улыбнулся ей. Вышел из кухни. И Мира слышала, как хлопнула входная дверь.

Она прислушалась к наступившей тишине. Там, где Мира снимает комнаты, о такой роскоши, как тишина, можно только мечтать. Актрисам платят немного. Приличное жилье, платья, драгоценности – это все от покровителей. Нет, деньги у Миры имелись, наследство князя. Но она это скрывала, жила на жалование. А на него квартиру в хорошем доме не снимешь. Чтоб тишина, и вода горячая в кране, и кухня…

Есть хотелось сильнее, чем мыться. В судках Мира обнаружила суп и кашу, в горшке – ломти жареного мяса, еще не остывшего. Первый голод утоляла жадно, не перекладывая еду в тарелки. Все одно, никто не видит. И, вцепившись зубами в теплую булку, вдруг заплакала.

Вспомнилось… Как после побега, проведя в дороге двое суток, очутилась в незнакомом месте. Денег не было, от голода и усталости темнело в глазах. Идти – некуда. И в голове – пусто. Даже страха тогда Мира не испытывала. Ей казалось, что жизнь закончилась. Без Вольки ее нет.

Но вот так, чтобы с моста прыгнуть или под поезд – нет. О таком она не думала. Полагала, что боги решат, жить ей или умереть.

Боги и решили. Вернее, богиня Жива. К ее капищу привела Миру дорога. Столб высотой в человеческий рост, с привязанными к нему липовыми вениками. И родник рядом.

Вода из родника утолила жажду, но не голод. Умывшись, Мира отдала богине последнее, что у нее оставалось – серебряное колечко, подаренное Волькой. Не такие дары Живе приносят, но Мира – от чистого сердца. И с просьбой, даже мольбой о помощи.

Жива дар приняла, исчезло колечко на алтарном камне. Сама не показалась, но прислала к капищу пожилую женщину. В платье не богатом, но и не бедном. И в шляпке с вуалью.

Женщина та Миру и пожалела, пригласила к себе, накормила. Вот и вспомнилось, что тогда Мира ела так же жадно, глотая слезы. Думалось, что это Волька помог, ведь его подарок приняла богиня. И сейчас – тоже он.

Мира заставила себя положить ложку. После доест. И отправилась за чистой одеждой к шкафу. Рубашку нашла, длинную, ей до коленей. И халат. В тот можно завернуться целиком, как в одеяло. Если позволили, почему бы нет?

В ванне Мира чуть не уснула. Но все же справилась, и рубашку на себя натянула, и в халат облачилась. О носках вот… не подумала. И босиком отправилась на кухню, ставить чайник. Булки лучше с чаем есть.

На кухне хозяйничал Владимир. На столе появились тарелки и чашки, столовые приборы. И еды прибавилось. Не покупной, домашней. На блюдце – тонкие ломтики ветчины и сыра. Овощной салат в миске. Блины с начинкой. Баночки с медом и вареньем. На плите шумел чайник.

- Матушка? – спросила Мира, присаживаясь на табурет.

Владимир кивнул, ополаскивая заварочный чайник. Не обернулся. Мира не застала его врасплох.

- Ты там посмотри, в комнате, - сказал Владимир. – Матушка и одежду передала. Марьяна не все забрала.

- Марьяна…

- Жена Влада, - пояснил он. – Владислава.

- А, да, я слышала, - вспомнила Мира. – Он женился.

- Ага, - согласился Владимир. – Поперед старшего брата пролез.

- А ты…

Мира хотела спросить, отчего Владимир не женился, но вовремя спохватилась. Ей, конечно, интересно, но… как-то стыдно, что ли… Да и права она не имеет о личной жизни расспрашивать.

Владимир хмыкнул. Ополоснул чайник кипятком.

- Я не…

Мира опять замолчала. И почему она должна оправдываться?

- А я, Мир-р-ра… - Отчего-то буква «р» в ее имени получилась раскатистой, грохочущей. Владимир звякнул крышечкой от чайника. – Однолюб.

Он, наконец, посмотрел на нее, и Мира поежилась. Халат плотнее затянула. Не испугалась она, вовсе нет. Просто…

- Ты мне объяснения задолжала, - заявил Владимир. – Хочу услышать твою версию о том, что произошло пятнадцать лет назад.

Да, неприятно. Собственно, Мира догадывалась, что он захочет узнать. И, наверное, придется говорить правду. Ложь он почувствует.

Глава 7

Глава седьмая, в которой Владимир ощущает себя бестолочью

Матушка встретила Владимира спокойно, даже безмятежно. И он занервничал, памятуя, что ничем-то хорошим такое не заканчивалось, если повод для переживаний имелся. И хотя Владимир давно вышел из возраста, когда следовало опасаться матушкиных наказаний, сердце забилось чаще.

- А Яр?.. – спросил Владимир, заглянув в гостиную.

- Ты к нему? – удивилась матушка. – Он у себя.

- Нет, к тебе, - вздохнул он. – Мама, прости, что ушел, ничего не объяснив…

- Это она? – перебила его матушка. – Любомира?

- Мирослава, - мрачно ответил Владимир. – Теперь ее так зовут.

- Надо же… - Матушка расположилась в кресле у камина. И Владимиру указала на место подле нее. – Бедная девочка. Я рада, что она жива. Отец ужасно с ней обошелся.

- Отец? – переспросил Владимир. – Ее отец? Генерал Яковлев?

- Не твой же. – Матушка повела плечом. – Конечно, ее.

- Не наоборот? – уточнил он. – Не она – с ним? Ведь побег с женихом…

- От. – Матушка вновь не позволила ему закончить фразу. – Побег от жениха.

Челюсть поползла вниз. Интересная версия. Владимир прекрасно помнил, что тогда говорили. Любомира Яковлева сбежала с женихом!

- От… меня? – Голос у Владимира сел от волнения.

- О том, что у вас сговор был, только вы и знали, - отмахнулась матушка. – И еще я, пожалуй.

- А ты откуда?

Матушка посмотрела на него снисходительно. И то верно, глупость спросил.

- Любаше отец жениха нашел. И лет тому было без малого семьдесят.

- Сколько?! – охнул Владимир.

- Зато богат, родовит. И все то жены его молодыми умирали, - продолжила матушка. – Поговаривали, что не своей смертью.

- Погоди, так это…

- Да без разницы, кто. Его имя тогда не упоминалось. Главное, Яковлев ему дочь продал. Он же самодур. У бедной девочки и выбора не осталось.